126 Вебер m. О некоторых категориях понимающей социологии // Вебер м. Избранные произведения. М., 1990. С. 495.

лее, предпочитает работать с логикой человеческих действий и их соотнесенности, взаимосвязи, а не с «внутренним восприятием», непосредственным вживанием или интуитивным самопостижением историчности. Наибольшей очевидностью для него обладает целерациональная интерпретация. Не разделяет Вебер и резкого проти­вопоставления естествознания, наук о природе, и обществознания, наук о культуре. С одной стороны, он признает, что обусловленность «субъективными» ценностями, характерная для наук о культуре, со­вершенно чужда естественным наукам, а с другой — настаивает на том, что каузальное объяснение, дополняющее «отнесение к ценно­сти» в историческом исследовании, способно «достичь «объектив­ной» значимости в качестве эмпирической истины с такой же несо­мненностью, как в любом другом эмпирическом познании»¹²⁷.

Существенным образом уточняет Вебер и «отнесение к ценности» — ключевой момент социально-гуманитарного «понимания». Он не под­держивает сторонников свободы от оценочных суждений и действи­тельно согласен с тем, что любое, в том числе и чисто эмпирическое, научное исследование направляется ценностями, вернее — ценност­ными интересами (рассмотрение ценностей в терминах интереса — свидетельство Веберовского «расколдования мира»). Но при этом немецкий философ настаивает на необходимости интерпретации ценностей, на развитии их возможных смысловых «позиций», на выне­сении «оценки отношения» к стоящим за ними проблемам. Иными сло­вами, Вебер полностью отдает себе отчет в том, что в таких, например, дисциплинах, как социология и политическая экономия, речь должна идти о «практических оценках социальных фактов», но при этом при­зывает к тому, «чтобы исследователь отчетливо разделял две группы гетерогенных проблем: установление эмпирических фактов (включая выявленную исследователем «оценивающую» позицию эмпирически исследуемых им людей), с одной стороны, и собственную практичес­кую оценку, то есть свое суждение об этих фактах (в том числе и о пре­вращенных в объект эмпирического исследования «оценках» людей), рассматривающее их как желательные или нежелательные, то есть свою в этом смысле оценивающую позицию — с другой»¹²⁸. Ценнос­тную интерпретацию Вебер намеренно называет ценностным анали­зом, «поясняющим» нам отнесение к ценности, делающим это отнесе­ние осознанным. Ценностный анализ, что интересно, включает в себя не только актуальную оценку объектов (непосредственное оценочное

127 Вебер м. Критические исследования в области логики наук о культуре // Вебер м. Избранные произведения. М., 1990. С. 459.

128 Вебер м. Смысл «свободы от оценки» в социологической и экономической науке // Вебер м. Избранные произведения. М., 1990. С. 558.

суждение), но и теоретико-интерпретативное размышление о «воз­можных отнесениях их к ценности».

В проблемном поле отнесения к ценностям и понимания у Вебера, на наш взгляд, различимо то, что можно было бы назвать регулятив­ной идеей в духе Канта. Таковой оказывается или выступает идеаль­ный тип — пограничный случай ценности, иначе, предельный («гори зонтный»), идеалом задаваемый вариант ценности, к которому, «для понимания», и относят человеческие действия. Разворачивая этот вопрос дальше, заметим, что идеально-типическая конструкция вво­дится Вебером для того, чтобы понять данное действие в перспекти­ве соответствующего пограничного случая, когда рационально (одно­значно и ясно) поставлена цель и столь же рационально (полностью осознанно и адекватно) подобраны средства для её достижения, а также когда само их (цели и средств) субъективно-деятельное со­пряжение, или человеческое поведение, подчинено «рациональной правильности», целерационально ориентированно¹²⁹. С помощью идеального типа, по отступлению от него, оценивается также степень иррациональности того или иного эмпирического человеческого действия(поведения).

По-настоящему реальным фактом, первичной единицей или, как раньше говорили, «клеточкой» общественной жизни для Вебера являет­ся социальное действие. Вообще «действием» немецкий социолог на­зывает «действие человека (независимо от того, носит ли оно внешний или внутренний характер, сводится ли к невмешательству или терпели­вому приятию), если и поскольку действующий индивид или индивиды связывают с ним субъективный смысл». «Социальным» же он называет «такое действие, которое по предполагаемому действующим лицом или действующими лицами смыслу соотносится с действием других людей и ориентируется на него»¹³⁰.

Вебер, как видим, не каноничен, не укладывается в рамки той тра­диции — традиции понимающей социологии, — которую справедливо олицетворяет. Ко всему у него находятся свои reservations — оговорки, уточнения, дополнения. Определенности это не прибавляет, напротив, даже уменьшает, но зато возрастают эвристичность и прогностичность, «наводящие» на интересные образы и мысли. Но что действительно здесь определенно и однозначно связывает Вебера не только с предшес­твенниками, но и с потомками, прежде всего последователями, о кото-­