102 Гегель г. В.Ф. Наука логики: в 3-х т. Т. 3. М., 1972. С. 306-307.

в диалектическом процессе развития движение вперед сопровожда­ется определенным углублением в себя. Дальше — это одновремен­но и глубже. Более развитое — это в то же время и более глубокое, основательное или, как ещё выражался Гегель, более интенсивное. Углубление развития означает наращивание его потенциала, умноже­ние возможностей, последовательной реализацией которых и являет­ся развитие.

Сохранение преемственности и утверждение поступательности, органически сопрягаясь друг с другом, дают в итоге цикличность. Цик­личность в законе отрицания отрицания, однако, совершенно особая. Она имеет мало общего с цикличностью («замкнутый круг», кругово­рот) в циклической концепции истории. Собственно цикла здесь нет. Второе отрицание связано с возвращением (самовозвращением) к ис­ходному состоянию только по видимости, чисто поверхностно. Гегель раскрывает цикличность как «идущее вспять обоснование начала (и) идущее вперед дальнейшее его определение»™³. Маркс различает в ней прежде всего диалектическое переворачивание детерминацион-ных зависимостей развития. Так, «всякая предпосылка общественно­го процесса производства есть вместе с тем и его результат, а всякий его результат выступает вместе с тем и как предпосылка»¹⁰⁴. А Ленин определяет цикличность отрицания отрицания как «повторение в вы­сшей стадии известных черт, свойств etc. низшей и... возврат якобы к старому...»¹⁰⁵.

Поскольку «возвратное приближение к началу» (Гегель) при отри­цании происходит всегда на качественно новой основе или на более высоком уровне развития, то ясно, что каждый его отдельный цикл представляет собой виток, разомкнутый на следующий оборот круга, а развитие в целом приобретает форму спирали, диалектически соеди­няющей в себе круговое, собственно циклическое и линеарно-восходящее развитие.

При спиральной форме развития точка исхода и точка возврата не совпадают, повторяемость не абсолютна, а относительна, частична и, естественно, нет никакой предопределенности или мистического воз­вращения в прошлое. Любая позиция на данном витке спирали нахо­дится над соответствующей позицией предшествующего витка. Возврат якобы к старому играет важную роль в переводе последовательности процесса развития в его субстанциальное и историческое единство. «Якобы» же этого возврата свидетельствует об открытости развития бу­дущему, его новым и таким манящим горизонтам.

103 Гегель г. В. Ф. Наука логики: в 3-хт. Т. 3. M., 1972. С. 307.

104 Маркс к., Энгельс ф. Собр. Соч.: в 50тт. Т. 26. 4. Ill. M., 1964. С. 534.

105 Ленин в. И. Полн. Собр. Соч.: в 55 тт. Т. 29. M., 1973. С. 203.

Формационная спираль общественного развития

Спираль общественного развития в марксизме представлена про­цессом возникновения, развития и смены общественно-экономических формаций. Конкретно она выглядит так.

Первобытно-общинный строй (первобытный коммунизм) — на­чальное, исходное состояние человеческого общества. Исторически оно сменяется или отрицается рабовладельческим строем. Рабовла­дельческий строй, в свою очередь, отрицается феодализмом, а феода­лизм — капитализмом. Три отрицания, три разных общественно-эко­номических формации. Но природа у них, согласно марксизму, одна — классово-антагонистическая. По этой причине они составляют первое (диалектическое, полное) отрицание. Первобытно-коммунистическая сущность исходного состояния человечества превращается в свою противоположность только в результате этого исторически триединого отрицания. На смену капитализму, а вместе с ним, через него и классо­во-антагонистическим формациям вообще приходит коммунизм. Это — второе отрицание, отрицание отрицания. Этим заканчивается большой, всемирно-исторический виток спирали, развитие достигает своего ис­ходного пункта. Происходит возврат якобы к старому, т. е. первобытному коммунизму с его бесклассовостью, коллективным владением средс­твами производства, самоуправлением, но, разумеется, на неизмери­мо более высокой (особенно технологически) основе.

Образ спирали в марксизме — образ прогресса, бесконечного по­ступательного развития общества по (спирально-) восходящей линии. Коммунизмом история ни в коем случае не заканчивается. Спираль ис­тории будет раскручиваться и дальше. С коммунистического общества, как полагал Маркс, начнется «подлинная история» человечества. До коммунизма все развитие человеческого общества — лишь «предысто­рия», подготовка к рывку в историю.

Коммунизм для Маркса — это «царство свободы», в котором гармо­ничное и всестороннее развитие человека, его природы станет высшей исторической ценностью общества. В принятой XXII съездом (1961) КПСС Программе это царство свободы представлено следующим об­разом: «Коммунизм — это бесклассовый общественный строй с единой общенародной собственностью на средства производства, полным со­циальным равенством всех членов общества, где вместе с всесторонним развитием людей вырастут и производительные силы на основе посто­янно развивающейся науки и техники, все источники общественного богатства польются полным потоком и осуществится великий принцип «от каждого — по способностям, каждому — по потребностям». Комму­низм — это высокоорганизованное общество свободных и сознатель­ных тружеников, в котором утвердится общественное самоуправление,

труд на благо общества станет для всех первой жизненной потребнос­тью, осознанной необходимостью, способности каждого будут приме­няться с наибольшей пользой для народа»¹⁰⁶. Как разошлась жизнь с этой утопической мечтой, нам, живущим в XXI веке, объяснять не нужно. Впрочем, это уже другой, отдельный вопрос.

Ковариантно-осевой метапаттерн истории

В отрезок мировой истории между VIII и II вв. до н. э. пристально вглядывается вот уже не одно поколение историков и философов. Он привлекал, да и привлекает своей необычностью. Право же, удивлять­ся есть чему. Одновременно и притом независимо друг от друга в трех культурных центрах тогдашнего мира: Китае, Индии, Греции (Эгейский мир) — начались практически однотипные исторические изменения.

Вот только некоторые характеристики той необычной («расколото-единой») эпохи: потрясение всех прежних жизненных основ или устоев, душевное смятение, устремленность к пределам жизни и мира в целом, духовное подвижничество, острое ощущение хрупкости и надломлен­ности человеческого бытия, близости какой-то катастрофы, мирового хаоса и одновременно единый порыв, общее стремление овладеть хо­дом событий, наладить нормальную человеческую жизнь, дать ей смысл и историческую перспективу; известная центробежность повсеместно ведущихся дискуссий (Сократ, например, мог вступить в философскую беседу со всяким, кто попадался ему на пути — такое «общительное» было время), духовная расщепленность борьбы мнений, убеждение друг друга в «своей» истине, в «своей» жизненной «правоте» и подспуд­ная, во многом неосознанная тяга к единству, внутренней целостности, духовному братству, глубинному взаимопониманию.

«...Человек, — пишет К. Ясперс, самый тонкий и глубокий знаток дан­ной проблемы, — осознает бытие в целом, самого себя и свои границы. Перед ним открывается ужас мира и собственная беспомощность. Стоя над пропастью, он ставит радикальные вопросы, требует освобожде­ния и спасения. Осознавая свои границы, он ставит перед собой вы­сшие цели, познает абсолютность в глубинах самосознания и в ясности трансцендентного мира»¹⁰⁷.

В широком мировоззренческом плане рассматриваемая эпоха была переходом от мифа (имагинативной реальности) к логосу (разумной или рациональной реальности), от недифференцированно коллектив­