42 Шюц а. Избранное: Мир, светящийся смыслом. М., 2004. С. 497.

⁴³ Там же. С. 482, 500.

44 Хабермас ю. Моральное сознание и коммуникативное действие. СПб., 2000. С. 201.

дивидуальные планы действий, за которыми стоят интересы и цели участни­ков действования, акторов. Содержательно «она очерчивает релевантную область тематизируемых предметов»⁴⁵. Пока, как видим, коммуникатив­ное действие ничем не отличается от действия как такового. У них общая (привычная для нас — деятельностная) структура: преобразование мира, реализация каких-то субъективных целей, выбор и использование подходя­щих средств. А вот дальше начинается отрыв, сущностное выделение.

«Индивидуальные планы действий..., — пишет Хабермас, — опреде­ляют актуальную потребность во взаимопонимании, которая должна быть удовлетворена в ходе интерпретативной работы»⁴⁶. Короче говоря, ком­муникативное действие для Хабермаса — это действие, направленное на достижение взаимопонимания. Стремление к взаимопониманию высве­чивает, делает явной ещё одну сущностную определенность рассматрива­емой проблемы, а именно — что «ситуация действия есть одновременно ситуация речи»⁴⁷. Обратим внимание: «одновременно», а не, скажем, в результате какой-то неизбежной редукции или даже «вместо». Ясно, что взаимопонимание и интерпретативная работа немыслимы без обраще­ния к языку, речи. Вообще человек — это «говорящее бытие». Однако речь (языковая деятельность) не может подменить собой собственно действие (неязыковую деятельность). Поэтому хабермасовское взаимопонимание и не сводится к языковому взаимопониманию — оно значительно шире.

Взаимопонимание венчает собой все содержательное богатство коммуникативного действования. Хабермас выделяет в нем три ос­новных аспекта: истинность, правильность и правдивость. Истинность указывает на то, что участники коммуникации претендует на соответс­твие их высказываний действительности. Как говорящий, каждый из них «ссылается на что-либо существующее в объективном мире»⁴⁸. Пра­вильность разворачивает участников коммуникации на межличност­ные отношения, регулируемые определенными ценностями, нормами, идеалами. Точнее, разделив, приняв эти ценности, нормы и идеалы, они превращают свои действия в межличностные отношения. Как «правиль­но» говорящий, субъект коммуникации «ссылается на что-либо в соци­альном мире интеракций»⁴⁹. Правдивость — это личная искренность, честность, откровенность, непритворность участников коммуникации. По Хабермасу, правдивость есть притязание на то, что «в манифести­руемой речевой интенции подразумевается то же, что и выражается

45 Хабермас ю. Моральное сознание и коммуникативное действие. СПб., 2000. С. 201.

⁴⁶ Там же.

⁴⁷ Там же.

⁴⁸ Там же. С. 203.

⁴⁹ Там же.

явно»⁵⁰. Правдиво говорящий «ссылается на что-либо в субъективном мире, к которому у него есть привилегированный доступ»⁵¹.

Все три ссылки на мир — объективную, социальную и субъективную — Хабермас считает возможным рассматривать также как соответствен­но когнитивный, интерактивный и экспрессивный модусы применения языка, как, коррелятивно, классы констативных, регулятивных и репре­зентативных речевых действий.

Конечно, «идеальная речевая ситуация», с которой имеет дело Ха­бермас, отличается, и весьма существенно, от реального коммуника­тивного взаимодействия. Но она тем и хороша, что помогает эту раз­ницу уловить, сделать её предметом обсуждения, а в конечном итоге и идеальным (от «идеал») ориентиром в vita activa (деятельной жизни).

Как компетентность, коммуникация включает в себя соответствую­щие (релевантные) знания и умения, рациональную мотивированность, способность адекватно ориентироваться в социальной ситуации, эф­фективно решать определенный круг задач и успешно преодолевать возникающие конфликты.

Нормативно-коммуникативное прочтение социального как контину­ума человеческих взаимодействий содержит в себе много других перс­пективных линий анализа: дискурсивная этика, коммуникативный разум и т. д. Но они уже — предмет специального интереса, и на них поэтому мы останавливаться не будем.

Важно обратить также внимание на такое измерение хабермасов-ской концепции коммуникации, как «децентрированное миропонима­ние». Речь идет о том, что участники коммуникации могут выбирать между указанными мирами или «мировыми перспективами», могут со­средоточиваться либо на вопросах истинности, либо на вопросах нор­мы, нормативности, либо на вопросах самовыражения, экспрессии, либо, наконец, на перспективах, заложенных в самой речевой ситуации. Никакой жесткой или однозначной последовательности здесь нет. Не исключается только корреляция. Больше того, децентрированное миро­понимание позволяет актору коммуникативного процесса «принимать в отношении внешней природы не только объективирующую, но и нормосообразующую или экспрессивную установку; в отношении общества — не только нормосообразующую, но и объективирующую или экспрес­сивную; в отношении внутренней природы — не только экспрессивную, но и объективирующую или нормосообразующую установку»⁵². Децентрированность миропонимания — убедительная демонстрация того, что коммуникация должна и может быть только свободной.

Хабермас Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие. СПб., 2000. С. 204. Там же. С. 203. Там же. С. 205.

Интерпретативная работа, в рамках которой непосредственно реа­лизуется взаимопонимание, строится вокруг «что-либо»-реальностей в объективном, социальном и субъективном мирах (перспективах, коор­динатах) коммуникации. Иными словами, взаимопонимание есть согла­сие или общая договоренность относительно содержания и значимости того, что так или иначе становится доступным интерпретативным усили­ям субъектов коммуникации.

Коммуникативное действие, как уже отмечалось, относится к классу действий, но далеко не исчерпывает его. Некоммуникативные действия Ха­бермас называет стратегическими. Не в смысле чего-то долговременного и далеко идущего, а в смысле реализации определенных стратегий-планов деятельности. Стратегические действия — действия инструментальные. Они направляются техническими правилами эффективности, прониза­ны соображениями прагматического успеха, эгоистической калькуляции, собственной выгоды. В отличие от коммуникативных действий, где согла­сие достигается через общие убеждения и рационально мотивированные одобрения, стратегические действия «производят» согласие путем «вне­шнего воздействия» — как явного (сговор, принуждение, угроза), так и не­явного (обман, манипулирование во всем многообразии его форм).

Впрочем, многое зависит от нацеленности или установки самих ак­торов, или субъективных агентов действий. При желании любое ком­муникативное действие можно обратить в стратегическое и наоборот. Первое, скажем, происходит тогда, когда, позабыв советы Канта, на­чинают относиться к человеку не как к цели, а как к средству, попросту используют его. Второе, напротив, можно наблюдать тогда, когда, как в случае демократизации и гуманизации производственных отноше­ний, сознательно отказываются от человека-средства (рабочей силы) в пользу человека-цели (индивидуальности, личности). Не в ущерб, ес­тественно, качеству производимой продукции.

Хабермас пишет о бюрократизации и монетаризации современ­ного общества, об экспансии власти и экономического обмена в нем, о нарастающей технизации отношений между людьми, об отчуждении человека и многих других столь же негативных явлениях. Все это, естес­твенно, подрывает основы человеческой коммуникации, деформирует, искажает самое главное её достояние — взаимопонимание. Подрывает, деформирует, искажает, но не перечеркивает, не уничтожает. От ком­муникации не отказываются, и это самое главное. Более того, норма­тивное значение коммуникативного взаимопонимания в этих условиях даже возрастает. В ссылках на мир, особенно социальный, акцент сме­щается с соответствия и согласования на преодоление и борение.

В порядке критического замечания можно было бы заметить, что коммуникация по Хабермасу слишком узка и идеальна (успешная во всех отношениях речь), ей не хватает жизненной радикальности различий,

да к тому же она, по сути, рассчитана на монокультурное общество — для современного глобализирующегося и потому развернутого на по­ликультурность мира не характерное.

Справедливости ради надо сказать, что Хабермас отдает себе отчет в предположительности и формальной определенности идеальной ре­чевой ситуации, в фиктивности, или эмпирической невыполнимости её условий, связанных с претензией на чисто рациональную мотивацию те­оретических и практических дискурсов. «Всякая эмпирическая речь, — пишет немецкий мыслитель, — принципиально испытывает ограниче­ния, вызываемые как пространственно-временными пределами про­цесса коммуникации, так и психическими пределами допустимых для участников дискурса нагрузок, которые исключают полное выполнение идеальных условий»⁵³. Тем не менее ссылку на идеальную речевую си­туацию — как на нормативное основоположение, критический масштаб, практическую гипотезу — Хабермас считает неизбежной в деле дости­жения аргументативного и надежного, в смысле истинности, консенсу­са. Что ж, объяснение понятное и, если не принимать во внимание спе­цифику переживаемой исторической ситуации, вполне легитимное. Но если эту специфику иметь в виду, то следует признать, что люди сегодня учатся жить без образцов (идеальная речевая ситуация — это, несом­ненно, образец) и их властной вертикали, в условиях горизонтального общения сингулярностей, в нашей терминологии — индивидуально не совершенных речевых ситуаций. Консенсусный потенциал последних нам ещё предстоит выявить — это сложно, но не безнадежно.

Н. Луман: аутопойетическая, или самореференциальная теория социального

Наряду с Ю. Хабермасом в рамках коммуникативной парадигмы успешно работает и Н. Луман. Его версия коммуникативного не прос­то интересна и специфична, но альтернативна — староевропейской традиции и, в частности, хабермасовской теории коммуникативного действия. Задача, которую он поставил перед собой, весьма амбици­озна — раскрыть общественное в обществе, показать общество само по себе, исключив из него всё не собственно общественное: физи­ческое, органическое, нейрофизиологическое, ментальное, вклю­чая самого человека («...никакой конкретный человек не является необходимым для общества»⁵⁴). Вернее даже так: все не собственно