391 Костюк к. Н. Православный фундаментализм // Политические исследования. 2000. № 5.

³⁹² Например, ряд президентов США воспринимали свою должность как исполнение ре­лигиозной миссии. Рональд Рейган соединял идеи третьей мировой войны и апокалипсиса, а Дж. Буш-мл. трактует борьбу с исламским терроризмом как крестовый поход. Но при этом следует учитывать, что около 40 % американцев верят в то, что антихрист жив и присутствует в земном мире. Поэтому не стоит удивляться, что американские фундаменталисты могут трак­товать нынешнюю военную операцию США в Ираке как «войну за души людей», а Саддама Хусейна — как антихриста. См.: Phillips К. American Theocracy. The Peril and Politics of Radical Religion, Oil, and Borrowed Money in the 21 st Century. New York: VIKING, 2006. P. 260-261.

современного религиозного фундаментализма от его предшествен­ников. Противоречие между религией и идеологией фундаментализм преодолевает за счет эклектического соединения веры с разумом, откровения с наукой³⁹³. Очень характерна в этом отношении «третья мировая теория» М. Каддафи.

Следует различать формы фундаментализма, присущие модерну и постмодерну. В эпоху модерна фундаментализм порождается неприми­римой борьбой секуляризма с религиозной традицией. Такой фундамен­тализм был близок к консерватизму и имел значительное политическое влияние. Совсем иная ситуация существует в культуре постмодерна, в которой традиция (в смысле традиционализма) преодолена. Традиции при этом, однако, не отменяются. Более того, они способствуют фор­мированию культурной идентичности, но это уже посттрадиционная идентичность. Фундаментализм не может значимо влиять на реальное развитие постсекулярного общества, и поэтому он принимает самые крайние формы, вплоть до террористических. Опираясь на плюрализм и принцип толерантности, постмодерн пытается превратить фундамен­тализм в собственный системный элемент. Занимая место в постмодер­нистской системе, фундаментализм вынужден участвовать в реализа­ции плюралистического проекта постмодерна, что в перспективе может нейтрализовать его до одного из множества представленных на рынке культуры нарративов. Иными словами, постмодерн пытается перевес­ти фундаментализм, как традицию, в игровую, виртуальную форму. Это уже не средневековая традиция, укорененная в жизни, а современный симулякр, за которым ничего не стоит. Постмодерн здесь верен самому себе: он стремится лишить любую совокупность взглядов (религию, по­литическую идеологию, научную концепцию) исключительных претен­зий на статус метанарратива, на абсолютную истинность.

В России, где задачи модерна ещё не решены, но уже появляются элементы постмодерна, фундаментализм присутствует во всех формах и в самых разнообразных сочетаниях: православный³⁹⁴, протестант­

³⁹³ См.: Кудряшова И. В. Фундаментализм в пространстве современного мира <http:// www.politstudies.ru/fulltext/2002/1/6.htm> (17 ноября, 2007).

³⁹⁴ А. Митрофанова полагает, что нынешняя российская власть пытается создать собственную версию гражданской религии, но наряду с этим официальным проек­том существует несколько версий политического православия: политический фунда­ментализм, панславизм, неоевразийство, православный коммунизм и национализм. См.: Митрофанова А. Политическое православие. Как создается новый национальный проект <www.politjournal.ru> (№1 (96), 16 января 2006). Критический анализ фундамента­листских тенденций в русской православной церкви см.: Кырлежев А. Русская православ­ная церковь перед проблемой модернизации <http://religion.sova-center.ru/publications/ 2ECD470/318FF39> (17 ноября, 2007); Костюк К. Н. Антизападничество и антимодернизм в восточном православии // Континент. 110 (2001); Костюк К. Н. Православный фундамен­тализм // Политические исследования. 2000. № 5.

ский³⁹⁵ и исламский, а также религиозный и светский (современная ком­мунистическая идеология).

Модернизация России последние два столетия носила непоследова­тельный и временами иррациональный характер из-за сохранявшегося слияния православной религии с культурой, обществом и национальной идентичностью. И в современном российском обществе практически все сферы жизни общества в той или иной степени испытывают влияние ре­лигии, прежде всего православия, а также ислама. Однако религия ока­зывается не альтернативной системой по отношению к светским ценнос­тям, а выступает как существенная часть русской национальной культуры, истории и государственности. Советский период истории России, будучи формально эпохой радикальной попытки модернизации традиционно­го общества, не был исключением из вышеотмеченной закономерности слияния общества и религии. Секуляризация советского общества была направлена против всех прежних религий, место которых в конце 20-х гг. прошлого века занял советский марксизм как порожденная модерном квазирелигия (с такими атрибутами, как священное писание, культ свя­тых, мифология, инквизиция, мессианизм). Его господство в обществе достигалось благодаря полной поддержке государства. Советская офи­циальная культура и идеология имели ярко выраженный фундамента­листский характер. Все это означает, что в истории России ещё не было торжества секуляризма, не достигалось фактически и формально разде­ление религии и общества. Поэтому нет ничего удивительного в том, что очередная попытка модернизации России сталкивается с сопротивлени­ем как религиозного, так и светского фундаментализма.

Серьёзной проблемой для российского общества является исламский фундаментализм, имеющий как внутренние, так и внешние корни. В пос­ледние годы происходит его политизация и усиливаются его претензии на существенное место в политической жизни России. Реальная же опас­ность для общества состоит в том, что фундаменталистские тенденции грозят маргинализацией России и её изоляцией на мировой арене.

Чем же можно ответить на вызов фундаментализма? Очевидно, что глобальной трансэкономической рыночной структуре необходимо поли­тическое соответствие, по сути, новая политическая институционализа-ция мирового сообщества — мировой порядок, создающий в то же время правовое пространство для реализации различных идентичностей и их коммуникации. Разрастание фундаментализма определяется слабостью государственных и общественных организаций, неэффективностью форм контроля и управления в новом глобальном (глобализирующемся) мире. Фундаментализм «расползается» между границ и в «пограничье», устраи­

³⁹⁵ Подберезский И.В. Фундаментализм и постмодернизм <http://baptist.org.ru/cgi/ sanitarium/view.cgi?id=50&cat_id> (17 ноября, 2007).

вается достаточно комфортно в плюралистическом пространстве как его фрагмент, мимикрирующий под допускаемое многообразие. Фундамента­лизм перестал быть конфронтацией одного из дискурсов современности со всеми остальными. Он стал своеобразным брендом борьбы с западны­ми ценностями. За его имиджем скрыта реальная угроза войны идентич-ностей за иной институциональный порядок и политический расклад сил. Приверженцы фундаментализма все чаще бросают вызов смерти, не стра­шась её, и заставляют задуматься своих оппонентов над вызовами жизни.