379 См.: Гречко п. К. Конфликт, терпимость, толерантность // Поликультурное обще­ство: стабильность и коммуникация. М., 2003.

ют зерна протеста³⁸⁰ . 3. И. Левин считает, что в процессе адаптации к условиям иммигрантского бытия происходит аккультурация — отбор и бережное сохранение норм и ценностей, которые нельзя менять ни при каких обстоятельствах, чтобы не утратить идентичность, и того, от чего можно безболезненно отказаться³⁸¹. Психологически ущемленному мигранту не требуется сегодня идеологической и духовной поддержки с далекой родины. Корпоративная и сетевая идентичность способны кон­солидировать «отверженный мир» вокруг фундаменталистских идей и принципов на любой территории вокруг дискурса «отличия».

Разумеется, идентификация возможна не только вокруг фундамента­листских идей. Так, европейскому и американскому читателю уже давно известен арабо-мусульманский «голос»: в Нью-Йорке ещё в 1915 году была организована Джебраном Халилем Джебраном и его друзьями так называемая «Ассоциация пера», которая внесла ощутимый вклад в раз­витие арабской и не только арабской литературы³⁸². Однако современная политическая конфронтация, в том числе, посредством вполне либераль­ных СМИ, вносит в «идентификационный кадастр» свою лепту. Распро­страненным в последнее время становится феномен «языка ненависти» (hate speech), косвенно отражающий мир конфронтирующих идентичное -тей, сосуществующих в поликультурном обществе и порой искусственно подогреваемых к взаимной вражде политическими мотивами³⁸³.

Проблемы «различия» и «отличия» позволяют видеть логику раз­вития культуры в контексте глобальных процессов, выражающих себя в феноменах мультикультурализма, коммунитаризма, транскульту-рации или их альтернативе — фундаментализме. Если логика муль­тикультурализма, прежде всего политическая, направлена на поиски стабильности пол и культурных образований, то логика транскульту-рации обозначает поиски новых форм социально-институциональных интеграции. Фундаментализм несет в себе протест против смешения ценностей, выполняя в значительной степени функцию отторжения от иного. Своеобразный парадокс нашего времени заключается в том, что чем больше социальное пространство тяготеет к гомогенизации мира, чем очевиднее процесс возникновения единой супердержавы, тем интенсивнее набирает обороты процесс гетерогенности, дезин­теграции, обособленности, культурного многообразия, порой столь же яростно заявляющий о себе.

380 См.: Левин 3. И. Мусульмане-иммигранты на Западе // Мусульмане на Западе. М., 2002. С. 7-8.

³⁸¹ Там же. С. 4.

382 Шагаль в. Э. Арабы в Америке // Мусульмане на Западе. М., 2002. С. 127.

³⁸³ Мальковская И. А. Знак коммуникации. Дискурсивные матрицы. М., 2005. С. 161-166. См. также: Российская пресса в поликультурном обществе: толерантность и мульти-культурализм как ориентиры профессионального поведения. М., 2001.

В этих условиях феномен транскультуры обнаруживает свою мно­гоплановость. Транскультура означает уход от собственной культуры в то самое, к примеру, пространство «деревни фанк», где царит свобода «биографий» и нет территориальных, кровнородственных и этнических привязанностей³⁸⁴. Космополитизм транскультуры не отделим от транс­культурной политики и экономики. В то же время не следует забывать, что террористические группировки, наркомафия одними из первых освоили виртуальное транспространство для реализации своих планов на впол­не конкретных поликультурных территориях, и двигателями этих планов являются не только фундаменталистские ценности, но и вполне прагма­тические политические расчеты и экономические интересы. Поэтому не случайно, что в феномене терроризма видится порой своеобразное пе­ресечение казалось бы несовместимых дискурсов и интересов: фунда­менталистских и транскультурных, локальных и транстерриториальных.

С транскультурой связан и феномен «пограничья». Многие страны по сей день раздирают территориальные конфликты и противостояния. Но именно эти конфликты, размежевания, отделения и породили другие масштабные феномены — «эмиграции-миграции-иммиграции», пересе­ления, стремления больших масс людей в мегаполисы, другие страны и на другие территории. Огромные массы людей оказались в прямом и переносном смысле слова в «промежуточности» культурного бытия. Фор­мы их культурного взаимодействия стали медиативными и гибридными. Проблема пограничья и усложнения самоидентификации человека на психологическом, социальном, территориальном, виртуальном уровнях пока ещё слабо рефлексируется и осознается наукой и социальной прак­тикой. Ситуация пограничья во многих обществах не отрефлексирована и теми, кто в ней оказался: ни на уровне литературы (как в США, где «голос пограничья» достаточно весом³⁸⁵), ни на уровне социально-политиче­ских исследований. Но совсем другой ряд массовых социальных явлений, вызванных теми же феноменами дислокации, транскультурных влияний, «пограничья», мы должны видеть в фактах национального насилия в ме­гаполисах, конфликтах местного населения с беженцами, террористиче­ских актах и эскалации напряженности. Именно эти процессы способен поставить себе на службу набирающий силу фундаментализм.

В эпоху глобальных перемен проблемы конфронтации и конкуренции усилились многократно, и если не обратиться к их решению, диаспор-ные общности разного толка найдут в публичных сферах, в том числе и в Интернете, свой собственный язык коммуникации, оставаясь равноуда­