Мне нравится, что вы больны не мной

Не уплывет под нашими ногами.

Мне нравится, что можно быть смешной,

Распущенной – и не играть словами,

И не краснеть удушливой волной,

Слегка соприкоснувшись рукавами.

Мне нравится, что вы при мне

Спокойно обнимаете другую,

Не прочите мне в адовом огне

Гореть за то, что я не вас целую,

Что имя нежное мое,

Мой нежный, не упоминаете

Ни днем, ни ночью – всуе…

Что никогда в церковной тишине

Не пропоют над нами: аллилуйя!

Спасибо вам и сердцем, и рукой

За то, что вы меня – не зная сами! –

Так любите: за мой ночной покой,

За редкость встреч закатными часами,

За наши негулянья под луной,

За солнце, не у нас над головами, –

За то, что вы больны – увы! – не мной,

За то, что я больна – увы! Не вами!

Никого не будет в доме, кроме сумерек,

Один зимний день в сквозном проеме

Незадернутых гардин.

Только белых мокрых комьев

Быстрый промельк маховой

Только крыши, снег, и кроме

Крыш и снега – никого.

И опять зачертит иней,

И опять завертит мной

Прошлогоднее унынье

И дела зимы иной.

И опять кольнет доныне

Неотпущенной виной,

И окно по крестовине

Сдавит холод ледяной.

Но нежданно по портьере

Пробежит вторженья дрожь,

Тишину шагами меря,

Ты, как будущность, войдешь.

Ты появишься у двери

В чем-то белом, без причуд,

В чем-то впрямь из тех материй,

Из которых хлопья шьют.

Борис Пастернак, 1931 год.

Я зачитался. Я читал давно. С тех пор,

Как дождь пошел хлестать в окно.

Весь с головою в чтение уйдя,

Не слышал я дождя.

Я вглядывался в строки, как в морщины

Задумчивости, и часы подряд

Стояло время или шло назад.

Как вдруг я вижу, краскою карминной

В них набрано: закат, закат, закат.

Как нитки ожерелья, строки рвутся,

И буквы катятся, куда хотят.

Я знаю, солнце, покидая сад,

Должно еще раз было оглянуться

Из-за охваченных зарей оград.

А вот как будто ночь по всем приметам:

Деревья жмутся по краям дорог,

И люди собираются в кружок,

И тихо рассуждают, каждый слог

Дороже золота цена при этом.

И если я от книги подыму

Глаза и за окно уставлюсь взглядом,

Как будет близко все, как станет рядом,

Сродни и впору сердцу моему!

И надо глубже вжиться в полутьму,

И глаз приноровить к ночным громадам,

И я увижу, что земля – оконце,

Она переросла себя и стала больше небосвода,

А крайняя звезда в конце села –

Как свет в последнем домике прихода.

Мело, мело по всей земле, во все

пределы,

Свеча горела на столе, свеча горела.

Как летом роем мошкара

Летит на пламя,

Слетались хлопья со двора

К оконной раме.

Метель лепила на стекле кружки и

стрелы,

Свеча горела на столе, свеча горела.

На озаренный потолок

Ложились тени,

Скрещенье рук, скрещенье ног,

Судьбы скрещенье.

И падали два башмачка со стуком

на пол,

И воск слезами с ночника на платье

капал.

И все терялось в снежной мгле

Седой и белой,

Свеча горела на столе, свеча горела.

На свечку дуло из угла,

И жар соблазна

Вздымал, как ангел, два крыла

Крестообразно.

Мело весь месяц в феврале,

И то и дело

Свеча горела на столе, свеча горела.