14.4 Процедуры объявления или наложения канонической санкции

В Кодексе канонического права четвертая часть книги седьмой De processibus озаглавлена: De processu poenali (каноны 1717_1731). В Кодексе канонов Восточных Церквей соответствующая совокупность кодексных норм озаглавлена: De procedura in poenis irrogandis (каноны 1468_1487). Тем самым как бы подчеркивается разрыв со спорным процессом, который, как было показано в §9.2, реже всего применяется в Церкви, поскольку strepitus iuris с трудом согласуется с пастырскими задачами. Особая природа канонических санкций и большее внимание к обличительности quoad modum карающего процесса в собственном смысле потребовали бы использования более адекватных терминов, чем те, что предлагаются, например, в заглавии данного параграфа. Общим термином канонической процедуры были бы обозначены как административная процедура, так и судебный процесс об объявлении или наложении канонической санкции. К сожалению, даже систематический порядок, принятый законодателем 1983 г., не способствует прояснению всего этого. Действитель но, 15 канонов, посвященных данной теме, объединены в следующие три главы: «О предварительном дознании» (каноны 1717_1719), «О разворачивании процесса» (каноны 1720_1728), и «О действиях по возмещению ущерба» (каноны 1729_1731).

Канонический институт, о котором идет речь в последней главе, представляет собой спорный иск. Как таковой, он не только не является частью уголовного процесса, но и решение, выносимое в отношении его, не связано с возможным объявлением или наложением канонической санкции. Поэтому решение по спорному иску может быть вынесено и вне процессуального пути ex bono et aequo (честно и справедливо, кан. 1718 § 4), или принято судьей даже после вынесения окончательного приговора (кан. 1730 § 1) с целью избежать чрезмерных проволочек. Напротив, предварительное дознание играет решающую роль в отношении возможного объявления или наложения канонической санкции, потому что призвано снабдить судью необходимыми сведениями — прежде всего о том, какую процедуру избрать: судебную или административную. Обе эти процедуры регулируются (хотя, к сожалению, в недостаточно четком систематическом порядке) нормами второй главы (каноны 1720_1728).

а) Предварительное дознание и выбор судебного или административного пути

Такой выбор должен сделать ординарий с целью предваритель ного дознания, которое является общим для обеих процедур объявления или наложения канонической санкции, а потому должно рассматриваться как самостоятельный правовой институт, имеющий собственную природу и назначение. Оно поистине является критической точкой канонического карающего процесса. Речь идет о самой пастырской достоверности всего процессуального права Церкви. Поэтому имеет смысл особо рассмотреть нормы Кодекса, регулирующие предварительное дознание.

Эти нормы определяются канонами 1717_1719. Они представля ют собой нормативный ответ на пастырские требования, выдвинутые в каноне 1341. Данный канон предлагает ординарию следовать одной из двух процедур, установленных для объявления или наложения канонической санкции, только после того, как будет констатирована безрезультатность братского увещевания и других видов пастырского попечения. Нормы, содержащиеся в названных трех кано- нах, по существу связаны с тремя темами: 1) акты, предшествующие дознанию (сообщение о правонарушении и заявление); 2) объект и субъекты дознания; 3) различные этапы предварительного дознания. Нормативная трактовка этих тем определяется двумя фундаменталь ными принципами: принципом осмотрительности ведущего дознание и принципом охраны прав уличенного верующего. Оба принципа оказывают влияние на цели предварительного дознания, как подчеркивает выражение канона 1717 § 1 caute inquirat (пусть будет осторожно выяснено). Эти цели могут быть суммированы следующим образом: «Дознание направлено на то, чтобы снабдить ординария информацией, необходимой для установления правды в отношении совершенных действий и их автора. Иначе говоря, для установления того, обосновано или необосновано сообщение о правонарушении, дабы, таким образом, ординарий мог принять решение о надлежащих мерах»¹⁶⁸. Другими словами, если объект дознания является тройным (факты, обстоятельства и вменяемость), то конечная цель его одна: информировать ординария о несомненном наличии правонарушения. Действительно, правонарушение считается несомненно совершенным только тогда, когда может быть документально подтверждено одновременное наличие трех его составляющих элементов, а именно: 1) имеется достоверная констатация фактов, представляющих собой внешнее нарушение норм, защищенных канонической санкцией (кан. 1321); 2) отсутствие обстоятельств, отменяющих вменяемость или наказуемость такого нарушения (каноны 1322_1327); 3) существование тяжкой вменяемости (кан. 1321 § 1). В соответствии с нормой канона 1718, по окончании предварительного дознания ординарий должен принять решение относительно трех предметов: наличествуют ли элементы для процесса объявления или наложения канонической санкции; будет ли уместным такой процесс, на основании канона 1341; и наконец, какой путь следует предпочесть — судебный или административный. В обеих своих формах данный процесс предполагает в качестве ближайшей и непосредственной цели объявление или наложение канонической санкции. Поэтому в ходе его неизбежно рассматривается вопрос о виновности уличенного верующего.

Что касается выбора судебного или административного пути, то в соответствии с духом уже цитированного канона 1718 § 1 п. 3 создается впечатление, что ординарий совершенно свободен в своем выборе, который подлежит лишь нескольким ограничениям. Однако данный канон, по справедливому замечанию различных авторов¹⁶⁹ , должен толковаться в свете предписаний канона 1342. Между тем § 2 последнего гласит: «Путем декрета не могут быть наложены или объявлены вечные наказания; а также те наказания, которые законом или устанавливающим их предписанием запрещается применять путем декрета»¹⁷⁰. Кроме того, § 1 того же канона уточняет критерии выбора той или иной процедуры в остальных случаях: «Всякий раз, когда уважительные причины препятствуют осуществлению судебного процесса, наказание может быть наложено или объявлено внесудебным декретом».

В рамках этих основных координат, установленных церковным законодателем, предоставленная ординарию свобода выбора и произвольного решения действительно велика. Более того, внимательный анализ духа канона 1342 и его истории дает основание сделать вывод, что радиус действия этого произвольного решения стал еще больше, потому что широко объявленное предпочтение, которое церковный законодатель отдает судебной процедуре применения любых видов канонических санкций, имеет более теоретичес кий, нежели практический характер ¹⁷¹. В самом деле, если предложение о согласовании этих двух путей формально не было принято в Coetus studiorum¹⁷², то в отношении истории составления названного канона сам De Paolis утверждает: «Общий принцип канона 1342 § 1 является плодом долгого и утомительного труда. Первоначальная интенция была совершенно ясной: отдать предпочтение судебному процессу перед административным. Однако в ходе последующих доработок эта интенция все более ослабевала, пока не сделалась едва уловимой в самой формулировке. В первой редакции говорилось о causae graves (серьезных причинах), которые должны наличество вать для того, чтобы можно было отказаться от судебного процесса в пользу административного; к тому же требовались probationes de delicto evidentes (явные доказательства правонарушения)»¹⁷³.

Однако продолжительная дискуссия, развернувшаяся в Coetus, привела к совсем иной окончательной редакции: «...в окончательном тексте вместо graves causae стоит просто iustae causae (уважительные причины), а фраза et probationes de delicto evidentes sint исчезла вообще»¹⁷⁴ . Что касается карающих мер и покаяний, здесь не требуется даже уважительных причин. Следовательно, предпочтение, отдаваемое судебной процедуре применения канонической санкции, действительно может считаться только теоретическим или, во всяком случае, сведенным к минимуму.

Такой вывод получает двойное подтверждение. Во-первых, он отвечает желанию церковного законодателя сделать так, чтобы новая система канонических санкций «...была действительно применимой, посредством эффективной процедуры, и, следовательно, явилась полезным пастырским инструментом на благо Народа Божьего»¹⁷⁵. Во-вторых, его подтверждает довольно неожиданный результат сравнения кодексных норм, касающихся двух процессуальных путей: судебного и административного¹⁷⁶.

б) Общее основание обеих процедур

Карающий судебный процесс, согласно канона 1728, разворачивается в соответствии с нормами Судебных процессов вообще (каноны 1400_1500) и Ординарного спорного процесса (каноны 1501_1655), если только этому не препятствует природа самого дела или какой-либо закон, имеющий в виду общее благо Церкви. Этих норм следует придерживаться во всем, что касается иска, вызова в суд, установления судебного спора, инструкции судебного дела, завершения сбора доказательств по делу, прений сторон и вынесения приговора. Среди данных норм особое значение приобретают нормы, которые регулируют ex professo функцию блюстителя правосудия (каноны 1430_1437) в той мере, в какой уголовные дела затрагивают общее благо. Действительно, канон 1721 предусматривает, что ординарий передает документы блюстителю правосудия, который обязан возбудить уголовное дело, представив судье обвинительный иск.

Другая специфичная норма карающего судебного процесса представлена каноном 1723. Он не только гарантирует обвиняемому законную защиту, но и предусматривает для него техническую защиту, то есть участие адвоката. Кроме того, обвиняемый, который не обязан признаваться в собственном преступлении (кан. 1728), всегда имеет право — либо сам, либо через адвоката — устного или письменного последнего слова (кан. 1725). Это противоречит предписанию канона 1603 § 3, согласно которому в уголовных делах блюститель правосудия является стороной, участвующей в деле в качестве представителя общественного обвинения.

Наконец, ввиду того, что последняя цель карающего судебного процесса заключается не в наказании обвиняемого, а в защите церковного общения посредством временного объявления или наложения канонической санкции, особое значение приобретают кодексные нормы, касающиеся провозглашения невиновности (кан. 1726) на любой стадии процесса, а также возможности отказаться от процесса (кан. 1724 § 2). Обе нормы, как подчеркивает глагол debet (должен), употребленный церковным законодателем, имеют целью защитить репутацию и доброе имя обвиняемого. Защищены ли так же хорошо его права теми нормами, которые регулируют административную процедуру объявления или наложения канонической санкции?

Избрав административный путь, согласно канона 1718 § 1,3, ординарий не может действовать по собственному произволу. Также и в этом случае речь идет о канонической процедуре, то есть последовательности необходимых формальных действий, предшествующих вынесению суждения посредством декрета или приговора. Иначе говоря, административная процедура тоже имеет определен ные формально-юридические аспекты. В силу этого она весьма отличается от отмененной процедуры ex informata conscientia, для которой, согласно Кодексу канонического права 1917 г., «neque formae iudiciales neque canonicae monitiones requeruntur» (не требуется упоминание ни судебных, ни канонических форм, кан. 2187). Новый канон 1720 определяет следующие шаги, которые непременно должен совершить ординарий, прежде чем издать окончательный декрет: 1) уведомление об обвинении уличенного обвиняемого; 2) предостав ление обвиняемому возможности защиты; 3) оценка, вместе с двумя помощниками, всех доказательств и доводов; 4) точная констатация преступления и неискупленности (non estinzione) преступного действия; 5) письменное изложение доводов de iure и de facto; 6) издание декрета, в соответствии с канонами 1342_1350.

Спорное решение объединить все эти нормы в одном каноне помешало церковному законодателю с должной тщательностью определить нормативное содержание каждой из них. Тем не менее достаточно очевидна сложная природа внесудебного декрета, которым объявляется или налагается каноническая санкция. Его издание предполагает осуществление развернутой процедуры, «включающей несколько действий, а также, возможно, издание нескольких декретов, инструментальных по отношению к этому последнему и окончатель ному декрету»¹⁷⁷. В частности, канон 1342 § 3 устанавливает, что ординарий, следующий административным путем, «подобен судье, следующему судебным путем, и обязан предоставить все гарантии, которые предоставляет судья в ходе судебного процесса» ¹⁷⁸. Кроме того, в издании декрета в области внешней подсудности, а также в его письменной формулировке ординарий должен строго придерживать ся всей совокупности норм, регулирующих отдельные администра тивные акты (каноны 35_93), и прежде всего особые административ ные декреты (каноны 48_58). В отношении последних канон 50 гласит: «Прежде чем издать особый декрет, власть должна собрать необходимые сведения и доказательства и по мере возможности выслушать тех, чьи права могут быть ущемлены». Поскольку п. 1 канона 1720 говорит о vocare (вызове в суд для дачи показаний) и comparare (сборе информации, сличении полученных данных), следует предположить, что это право быть выслушанным надлежит интерпретировать как фундаментальный элемент права на защиту. Последнее утверждает ся в общем виде каноном 1481 § 2 применительно к сфере наказаний, и предусматривается тем же каноном 1720, пусть даже только в умеренном выражении facultate sese difendendi. Как бы то ни было, в тех случаях, когда предусмотренная каноническая санкция является цензурой, это право на защиту находит возможное подтверждение в каноне 1342 § 1. Здесь прямо устанавливается необходимость предварительного увещевания, прежде чем будет пущена в ход каноничес кая процедура. Наконец, не следует забывать о том, что права обвиняемого, будучи актуализациями естественного права на защиту, подкрепляются тем важным значением, которое административная процедура придает оценке доказательств. Согласно п. 2 канона 1720, ординарий вместе с двумя асессорами обязаны тщательно взвесить все доводы. В соответствии с нормой канона 127 § 2 п. 2, пренебрежение этой обязательностью аннулирует сам декрет. Конечно, канон 1720 не содержит expressis verbi (прямо выраженной) нормы относительно права на техническую защиту, но и не исключает для обвиняемого возможности прибегнуть к помощи advocatus¹⁷⁹.

Таким образом, лишь отчасти оправданы опасения тех, кто полагает, что административная процедура не способна столь же адекватно, как процедура судебная, охранять права верующих, и в частности, права обвиняемого. Если в будущем эта возможность технической защиты обвиняемого будет гарантирована, в том числе на нормативном уровне, то разница между обеими процедурами объявления или наложения канонической санкции сведется исключительно к широте их области применения. Ибо, как уже было показано, канон 1425 § 1 оставляет за коллегиальным судом, состоящим из трех судей, право рассмотрения дел, по которым предусмотрена возможность лишения статуса клирика, а также наложения или объявления отлучения. Но и в этом случае непонятно — по крайней мере, в теоретическом аспекте, — почему указанная судейская коллегия должна обязательно вынести приговор (пусть даже чисто декларатив ный по своей природе), а не издать декрет. Как станет очевидно в дальнейшем из § 20, соборность представляет собой конститутивное онтологическое измерение sacra potestas, и как таковая выражается также на уровне административной функции этой власти, а не только на уровне судебной функции. Выбор одного из двух возможных процессуальных путей будет в таком случае лишен драматичности — с одной стороны, в силу единой для всех канонических процедур базовой структуры, а с другой стороны, будучи продиктован исключительно пастырскими соображениями, направленными на обеспечение действенности и церковной прозрачности канонических санкций.