13. Конфирмация (миропомазание)

Confirmatio — не бесполезная церемония и не просто катехеза, но «verum et proprium sacramentum» (подлинное и настоящее таинство)¹¹⁸. Это определение Тридентского собора — плод долгой и трудной истории. Ее начало восходит к первым векам христианской эры, когда в литургическом обряде было еще нелегко установить, где кончалось крещение и начиналось миропомазание. Первый соборный текст, ясно отличающий обряд крещения от обряда «возложения рук, или благословения», то есть конфирмации, принадлежит собору в Эльвире, который состоялся в начале IV столетия. После него термин «конфирмация» постепенно возобладал (за исключением итальянского языка) над термином «миропомазание»¹¹⁹. Второй Ватиканский собор в немногих строках резюмировал основное вероучительное содержание того долгого процесса, в котором было наконец осознано, что конфирмация есть подлинное и настоящее таинство, а не просто продолжение крещения. Таким образом был открыт путь к более точному определению его правовых последствий.

13.1 Конфирмация в учении Второго Ватиканского собора и в Кодексе канонического права

а) Учение Собора

Высказав утверждение, что через крещение верующие «сочетаются Церкви» (LG 11, 1), отцы Второго Ватиканского собора уточняют, что «через таинство конфирмации их связь с Церковью становится совершенее; они получают в дар от Святого Духа особую силу и с большей строгостью обязываются распространять и защищать веру словом и делом, как истинные свидетели Христа» (LG 11, 1). В этом уточнении содержатся три основных элемента католического учения о таинстве конфирмации: 1) конфирмация укрепляет связь с Церковью; 2) сообщает особый дар, или особую силу Святого Духа; 3) придает способность распространять и защищать веру в качестве истинных свидетелей Иисуса Христа.

Первый элемент, выраженный в словах: «Perfectius Ecclesiae vinculantur» (более совершенным образом связываются с Церковью), определяет конфирмацию как увенчание, или укрепление крещения. В то же время он показывает, что экклезиологическое учение собора о градациях общения имеет смысл также в рамках communio plena (полного общения) Вселенской Церкви. Принадлежность к ней не есть нечто статичное, данное раз и навсегда, но представляет собой динамичный процесс, в котором каждое из трех таинств христианс кого посвящения играет свою специфическую роль. Такая специфическая роль конфирмации раскрывается во втором и третьем элементах соборного определения. Дар особой силы Святого Духа, сообщаемый этим таинством и сравнимый с опытом Пятидесят ницы¹²⁰, отличен от дара самого Духа, который совершается через омовение и второе рождение в крещении. Потому что «кто рожден крещением к христианской жизни (1 Кор 12, 13), тот должен возрастать и созревать в этой жизни, пока не станет совершенным христианином, по образу Христа, и не достигнет взрослости через полноту Святого Духа (Еф 4, 13_14)»¹²¹. Специфичность этого дара Св. Духа проявляется прежде всего в том, что благодаря ему верующий обретает способность распространять и защищать веру в качестве квалифицированного свидетеля. Ибо если в крещении, как утверждают Отцы Церкви, он вторично рождается ad vitam (к жизни), то в таинстве конфирмации он укрепляется ad pugnam (на брань). Через «помазание миром чела, которое совершается вместе с возложением рук и произнесением слов: Прими печать дара Святого Духа¹²², — верующий становится miles Christi (воином Христовым) и, как таковой, призывается «самим Господом к апостольству» (AA 3, 1).

С одной стороны, это право и обязанность апостольства, через которое выражается «участие в спасительной миссии Церкви» (LG 33, 2) всех верующих, основано на таинстве крещения. С другой стороны, оно полностью легитимируется в конфирмации. Укрепляя связь с Церковью, оно совершенно особым образом осуществляет тот соборный принцип, что таинства «сообщают и воспитывают любовь к Богу и к людям, которая является душой всего апостольства» (LG 33, 2).

Наряду с этим синтезом католического учения о конфирмации в соборных текстах содержатся некоторые соображения относитель но одной из острых теологических проблем, связанных с преподанием таинства, — а именно, проблемой служителя. В LG 26, 3 утверждает ся, что «ординарным служителем конфирмации» является епископ. Однако в п. 13 «Декрета о восточных католических Церквах» уточняется: «Дисциплина в отношении служителя миропомазания, действовавшая у восточных христиан с древнейших времен, подлежит полному восстановлению. Поэтому пресвитеры имеют власть преподавать это таинство, употребляя елей, освященный патриархом или епископом» (ОЕ 13). Что касается так и не решенной до конца проблемы возраста конфирмируемых, отцы собора не сделали по этому поводу никаких прямых высказываний. Такая косвенная релятивизация проблемы позднее привела к тому, что Павлом VI была предпринята попытка примирить в новом Ordo confirmationis (Порядке конфирмации)¹²³ оба подхода к этому вопросу: подход тех, кто считает правильным преподавать конфирмацию достигшим возраста различения, и точку зрения тех, кто отдает предпочтение совершению этого таинства в подростковом возрасте.

б) Основные нормы Кодекса

Три основных элемента соборного определения таинства конфирмации (более совершенная связь с Церковью, особый дар Святого Духа и призвание к апостольству) были восприняты — по крайней мере, в общих чертах — церковным законодателем 1983 г. в каноне 879, который гласит: «Таинство конфирмации, которое сообщает особую печать и через которое крещеные, следуя путем христианского посвящения, принимают дар от Святого Духа и более совершенным образом соединяются с Церковью, укрепляет их и более строго обязует словом и делом свидетельствовать о Христе, распространять и защищать веру». В остальных кодексных нормах, относящихся к конфирмации (каноны 880_896), церковное измерение этого таинства и его связь с правами и обязанностями верующего-миряни на¹²⁴ не раскрываются достаточным образом.

Тесная связь конфирмации с крещением подчеркнута в каноне 893 § 2, где церковный законодатель справедливо советует выбирать в крестные отцы или матери того, кто уже исполнял эту обязанность при крещении. Однако предложения Собора по решению проблемы служителя таинства и возраста конфирмируемых приняты законодателем лишь отчасти¹²⁵ .

В каноне 882 соборному термину minister originarius в очередной раз предпочтен тридентский термин minister ordinarius. Это означает недооценку того факта, что первый термин не просто выражает уважение к дисциплине восточных католических Церквей, но и указывает на данную пресвитерам власть служения конфирмации, а также на церковное измерение таинства. Действительно, все восточные пресвитеры правомочны преподавать таинство миропомазания, как одновременно с крещением, так и порознь, всем верующим любого обряда, не исключая латинский. Для законности совершения таинства необходимо только соблюдение предписаний права — как общего, так и партикулярного¹²⁶. C другой стороны, для того, чтобы выявить связь между значением конфирмации и доставляемым ею более полным вхождением в церковное общение, нужно подчеркнуть следующие критерии. Во-первых, только диоцезальный епископ правомочен действительным образом совершать конфирмацию в любых обстоятельствах и в любом месте (кан. 886). Пресвитеры же могут преподавать конфирмацию только в силу особого отношения с диоцезальной властью (отношения, основанного на мандате или связанного с должностью ), причем только в пределах вверенной им территории (кан. 887). Во-вторых, связь с отдельной Церковью¹²⁷ выявляется уже предписанием, согласно которому «елей, употребля емый в таинстве миропомазания, должен быть освящен епископом, даже если таинство совершает пресвитер» (кан. 880 § 2).

И все-таки несмотря на то, что церковный законодатель формально не принял термин minister originarius, он в идущих следом канонах согласился с главными выводами из этого соборного учения. Это явствует из канона 882, где к пресвитеру, уполномоченному совершать таинство конфирмации, тем не менее, не прилагается (что удивительно!) противоположный термин «экстраординарный служитель». Другое подтверждение — каноны 883 и 884, где значительно расширен круг пресвитеров, которые на законном основании — либо ipso iure (в силу самого права), либо ввиду особого разрешения , либо, наконец, будучи привлечены по уважительной причине, — могут совершать конфирмацию. Кроме того, по существу здесь идет речь только о пределах полномочий поручения или разрешения. Поэтому в случае ошибки или сомнения ничто не препятствует применению принципа supplet Ecclesia (восполняет Церковь), как это, между прочим, прямо утверждается каноном 144 § 2.

В отношении возраста конфирмируемых — этой, по сути, пастырской проблемы — Кодекс канонического права также не дает никаких категорических предписаний. В каноне 842 § 2 утверждает ся, что крещение, конфирмация и Евхаристия «в совокупности необходимы для полноты христианского посвящения»; однако церковный законодатель не делает отсюда вывода о жестком порядке следования элементов этой триады¹²⁸. Более того: заявив, что таинство конфирмации должно преподаваться верующим, достигшим возраста различения, то есть полных семи лет¹²⁹, законодатель, тем не менее, оставляет за Конференциями епископов право устанавливать другой возрастной ценз. Разумеется, это не значит, что иной литургический порядок таинств христианского посвящения исключается a priori. Так, конфирмация может совершаться и после первого Причастия, как это впервые вошло в обычай во Франции примерно в середине XIX столетия¹³⁰.

Неопределенность в вопросе о возрасте принятия конфирмации, и особенно в вопросе о связи этого таинства с Евхаристией, не помешала, однако, церковному законодателю признать тот факт, что конфирмация составляет необходимую предпосылку законности некоторых действий верующего.

в) Конфирмация как предпосылка некоторых юридических действий

Если крещение является необходимым условием законного допуска ко всем остальным таинствам, включая конфирмацию¹³¹, то последняя, в свою очередь, необходима для законного осуществления определенных правовых действий. А именно: 1) для принятия в высшую семинарию (кан. 241 § 2); 2) для принятия в новициат (кан. 645 § 1); 3) для принятия обязанности крестного отца или крестной матери крещаемого (кан. 874 § §1,3) и конфирмируемого (кан. 893 § 1); 4) для принятия священного сана (кан. 1033); 5) для допущения к таинству брака (кан. 1065 § 1). Настойчивое напоминание Второго Ватиканского собора о том, что конфирмация обеспечивает более совершенную принадлежность к Церкви, должно было бы побудить церковного законодателя зарезервировать некоторые служения и должности (например, участие в работе различных синодальных советов или консультативных органов¹³² ) исключительно за теми верующими, которые, кроме крещения, приняли также таинство конфирмации. Кроме того, хотя Евхаристия представляет собой наиболее полную форму церковного общения, ни канон 912 о допуске ко Святому Причастию, ни канон 914 о допуске к первому Причастию даже не упоминают о конфирмации. Этот факт отнюдь не способствует пониманию той роли, какую играет на структурном и правовом уровне соборный принцип связанности всех таинств «с пресвятой Евхаристией», их ориентированности на Евхаристию (кан. 897).

Недостаточная ясность в вопросе о связи конфирмации с крещением, а также этих таинств христианского посвящения с общинной и миссионерской деятельностью Церкви, помешала церковному законодателю глубоко проанализировать правовые последствия конфирмации, и, в частности, ее роль в Конституции Церкви.