II. Рифма 217

1 1/2 2 3 1/2 1 1 293

─ ─ ─ ─́ ─ ─ ─ 293

I. Драматические произведения 324

II. Повествовательные произведения 332

размер трехсложный с двухсложными интервалами между ударениями. Ударение на первом слоге является ударением неметрическим. В данном случае это ударение на односложном слове. А в третьем стихе («Туча серая сверху ходила») «туча» двухсложное слово. Но это допустимо, лишь бы слово не рас­-

пространялось на первое сильное место в стопе. Трехсложное слово вначале нельзя поставить.

Это явление наблюдается почти исключительно на первом слоге стиха, т. е. в интонации фразового зачина.

Интонация зачина

Эта интонация начального слога фразы как бы нейтрализует ударение. Мы ударения не чув­ствуем, хотя и произносим его. Оно не мешает схеме под интонацией зачина. Что это именно так, т. е. что это явление интонационного порядка, доказывается тем, что из­редка подобное же явление встречается внутри стиха, но обя­зательно после паузы, т. е. тогда, когда начинается синтаксиче­ский новый раздел с той же интонацией зачина.

Разберем стихи Полонского:

В этот миг над заливом свинцовой горой

Поднялася громада-волна. Страшный гул

Сонный воздух потряс, и из пены морской Закачавшись, трезубец мелькнул.

(«Наяды»).

Во втором стихе («Поднялася громада-волна Страшный гул...») имеется противоречащее схеме анапеста ударение на слове «страшный». Мы произносим его с ударением на первом слоге, а по схеме здесь — неударный слог. Убрать это ударение со слова «страшный» нельзя. Оно после синтаксической паузы, под интонацией зачина.

Аналогичные явления могут быть и в амфибрахии. Но в на­чальном слоге амфибрахия будет то же самое, что в ямбе, т. е. амфибрахий может иногда начинаться с ударного однослож­ного слова, потому что схема амфибрахия такова:

U ─́ U│U ─́ U│U ─́ U│...

Если мы обратимся к чистому дактилю, то там встретим явление, весьма напоминающее нам то, что мы видели в гекзаметре Гнедича, т. е. чистый дактиль должен был бы все­гда начинаться с ударения:

─́ U U│─́ U U│─́ U U│...

И вот как редкое явление мы встречаем то, что первый слог остается неударным, опять-таки под интонацией зачина. Очевидно, интонация зачина так действует на наше восприятие, что ударность или неударность первого слога не особенно вос­принимается. Поэтому под интонацией зачина на слабом месте может стоять ударный и, наоборот, на сильном месте может оказаться неударный слог. Примером этого могут служить такие стихи Мея:

С каждою новой ложбинкой

Во́дополь всё прибывает.

И ограненною льдинкой

Вешняя звездочка тает...

(«Сумерки», 1858).

Здесь — ясный трехстопный дактиль. Вот как звучит третий стих:

─́ U U│─́ U U│─́ U

т. е. союз «и», который, конечно, не может нести полноценного ударения, попадает на первый слог. Или стихи Н. Щербины:

Сладко на солнце дремлю я,

Слышу падение вод —

И надо мною, ликуя,

Пташек поет хоровод.

(«Весенний гимн»).

Здесь то же самое. Или некрасовские стихи:

Ветер несёт им печальный ответ:

«Вашему пахарю моченьки нет!

Знал, для чего и пахал он и сеял,

Да не по силам работу затеял...»

(«Несжатая полоса», 1854).

Конечно, первый слог в четвертом стихе — это не утверди­тельное «да», а союз «да». Под ударение его никак поставить нельзя без изменения самого смысла. У Некрасова — это до­вольно частый ход. Например:

Раз у отца в кабинете

Саша портрет увидал.

Изображен на портрете

Был молодой генерал.

(«Дедушка», 1870).

Это — дактиль. Но рассмотрим третий стих — «Изображен на портрете». Вначале здесь должно было быть ударение. Но в русском произношении это ударение не может быть доста­точно сильным; если даже здесь есть ударение, то второсте­пенное. А чаще всего читается оно без всякого ударения.

Вот явления, которые встречаются вначале, на первой стопе трехсложных размеров. Но иногда они могут быть внутри сти­ха, обязательно после паузы, пример чему уже приводился.

Пауза

Явление, которое мы наблюдали в начале стиха, иногда (очень редко), повторяю, встречается и внутри стиха. Те примеры из стихотворений Некрасова, которые я приведу, весьма редкие примеры. Тем не менее они суще­ствуют:

Треволненья мирского далекая,

С неземным выраженьем в очах,

Русокудрая, голубоокая,

С тихой грустью на бледных устах...

(«Рыцарь на час», 1860).

Это — анапест. В стихе «Русокудрая, голубоокая» мы встре­чаем такое же явление: по схеме здесь должно было бы стоять ударение, а на самом деле полного ударения здесь нет; но ка­кой-то нажим голоса возможен. Здесь естественно сделать паузу. Чем глубже пауза, тем легче произнести это второе слово без ударения, чтобы не нарушить впечатления ритмичности. Если мы этой паузы делать не будем, то обязательно захочется здесь поставить ударение. Если поставить его под интонацией зачина, то незаметно будет, что на первом месте стоит неудар­ный слог.

Или такие стихи Некрасова:

В мире есть царь: этот царь беспощаден,

Голод названье ему.

(«Железная дорога», 1864).

Это — дактиль. В слове «этот» ударения не должно быть. А без ударения прочитать трудно. Получается такое же явление, ка­кое мы встречаем в анапесте. И явление это происходит после паузы, т. е. здесь неметрическое ударение попадает на первый слог нового синтаксического члена, если новый синтаксический член начинается с двух неударных слогов. Чем глубже вы сде­лаете паузу, тем сильнее окажется ударение на слове «этот», не нарушающее впечатления ритмичности. Если этой паузы не будет, придется лишиться ударения. Рассмотрим еще такие стихи Некрасова:

Вместо грязи покрыто кладбище

Белым снегом; сурово-пышна

Обстановка; гроб бросят не в лужу...

(«О погоде», ч. II, 1865).

Здесь — схема анапеста. После слова «обстановка» — пауза. Поэтому имеется возможность поставить неметрическое ударе­ние в начале синтаксической единицы. Получается как бы амфибрахическое начало внутри стиха.

Подобного рода примеры редки, но всё же внутри стиха мо­гут быть такие же явления, как и в начале стиха. Только усло­вием этого бывает предварительная пауза.

Отсюда вывод, что это явление порядка интонационного, свойственное интонационному зачину. Так как стих вообще на­чинает фразу, то естественно, что чаще всего это происходит в начале стиха.

Не следует смешивать с подобного рода явлениями, напри­мер с неметрическим ударением, те случаи, когда слова явно утрачивают свое ударение, примыкая к соседнему слову. Слово, утрачивающее или почти утрачивающее ударение, называется либо проклитикой, либо энклитикой, в зависимости от положения. Проклитика будет в том случае, если слово, утрачивающее ударение, примыкает к следующему слову, с ко­-

торым вместе образует одну акцентную группу, а энклитика — когда утрачивающее ударение слово примыкает к стоящему перед ним и вместе с этим словом составляет единую акцентную группу. Вот пример из стихотворения Некрасова «Балет» (1866):

Или крик: «Ну! чего отстаешь! —

Седоком одним меньше везешь!...»

Если в первом стихе «ну» прочитать без ударения, тогда оно будет вместе со словом «чего» составлять одну акцентную группу и явится проклитикой.

Во втором стихе — «Седоком одним меньше везешь!» — на слове «одним» ударение невозможно; оно противоречит природе стиха. Этот стих приобретает такое чтение, в котором «одним» теряет ударение и сливается со словом «седоком», т. е. «одним» становится энклитикой.

Пример энклитики в дактиле:

Я тебя, я тебя, вора негодного!

В живом произношении слово «тебя» примыкает к слову «я» и становится энклитикой. Рассмотрим такое сочетание:

Экой лесок, что ни дерево — чудо!

«Что ни» — два слова, представляющие собой вместе прокли­тику, примыкают к следующему слову — «дерево».

Не нужно путать явление неметрического ударения, где можно поставить достаточно сильное ударение, не нарушая ритма, с теми случаями, в которых приходится проглатывать ударения слов, примыкающих то к словам, стоящим впереди, то к словам, стоящим позади, т. е. с теми случаями, когда эти слова являются проклитиками или энклитиками.

Это всё случаи, которые мы наблюдаем в стихах правиль­ных, т. е. стихах, которые твердо классифицируются как дак­тили, амфибрахии, анапесты. Но наблюдаются еще трехсложные размеры, где сама схема может нарушаться, чему мы видели примеры в гекзаметре. До некоторого времени, кроме гекза­метра, нигде подобные нарушения схемы не допускались. Тем не менее сама природа трехсложных размеров такова, что вызы­вает более глубокие нарушения. Известно, например, что для двухсложных размеров смешение ямбов и хореев недопустимо, а про трехсложные размеры этого сказать нельзя. Уже в XVIII в. стали писать такие стихи, в которых чередуются раз­ные трехсложные размеры.

Рассмотрим стихи Богдановича «Не стремись, добродетель, напрасно» (1761). Любопытно, что в подзаголовке автор их

называет «дактилическими», а на самом деле это не дактили­ческие стихи, хотя и трехсложные. Вот как они звучат:

Не стремись, добродетель, напрасно

Людей от неправды унять:

В них пороки плодятся всечасно,

Нельзя их ничем исправлять.

Здесь — правильная последовательность анапестов и амфибра- хиев: первая и третья строки состоят из анапестов, вторая и четвертая — из амфибрахиев:

─́ U│─́ U U│─́ U U│─́ U U│─́ U U│─́ U 196

─́ U U│─́ U U│─́ U U│─́ U U│─́ U U│─́ U 196

Сравни: 213