Глава 13

Система разновидностей употребления современного русского языка

Литературный и разговорный язык

Выражения «литературный язык», «разговорный язык» употребляются постоянно и в специальной литературе, и за ее пределами. Имеются в виду при этом, конечно, не какие-то особые языки (за теми исключениями, когда в качестве литературного выступает «чужой» язык), а разновидности употребления языка. Так что точные научные обозначения этих явлений были бы такие: литературная разновидность употребления языка и разговорная разновидность употребления языка. Однако выражения «литературный язык» и «разговорный язык» получили столь широкое распространение, так прочно вошли в научный обиход, что отказываться от них было бы излишним педантизмом, как, впрочем, было бы непростительной небрежностью забывать, что речь идет не о чем ином, как о разновидностях употребления языка.

Если само существование литературного и разговорного языка ни у кого не вызывает сомнения, то осмыслению того принципиально важного обстоятельства, что литературный язык и разговорный язык представляют собой две главные, наиболее общие разновидности употребления современного русского языка и оппозиция «литературный язык — нелитературный язык» есть оппозиция «литературный язык — разговорный язык» не во всех специальных работах (в частности, по стилистике) уделяется должное внимание. В средней и высшей школе изучается преимущественно (если не исключительно) литературный язык, при этом как бы забывается, что если есть литературный язык, то есть и нелитературный язык, пренебрегать которым не следует.

О понятии «литературный язык» и о соотношении «литературный язык — нелитературный язык» я писал неоднократно в связи с проблемами истории русского литературного языка¹. Сейчас, в курсе стилистики, можно сказать об этом более кратко. Но и при подробном, и при кратком рассмотрении этого вопроса нельзя не обратиться к глубоким и предельно ясным, логичным высказываниям Л. В. Щербы. В статье «Современный русский литературный язык» он писал: «Всякое понятие лучше всего выясняется из противоположений, а всем кажется очевидным, что литературный язык прежде всего противополагается диалектам. И в общем это верно; однако я думаю, что есть противоположение более глубокое, которое в сущности и обусловливает те, которые кажутся очевидными. Это противоположение литературного и разговорного языков»².

Вряд ли можно привести разумные возражения против тезиса, что противоположение литературного и разговорного языков — более глубокое (добавим: и более широкое), чем противоположение литературного языка и диалектов: ведь диалекты существуют, как правило, в разговорном употреблении. Понимание разговорного языка как включающего в свою сферу диалекты и в таком своем объеме соотнесенного с литературным языком последовательно выдерживается во многих работах, например в курсе лекций по истории русского литературного языка Б. А. Ларина. Так, он пишет: «Литературный язык и разговорный язык, как общий, так и диалекты (областные или профессиональные), постоянно взаимодействовали»³. Четко соотносит литературный и разговорный язык Е. Г. Ковалевская: «Любой развитой язык, в том числе и современный русский язык, имеет две основные функциональные разновидности: литературный язык и живую разговорную речь»⁴. В этом высказывании, правда, неясно, почему в одном случае говорится о «языке», а в другом — о «речи», и почему разговорная речь — живая, а литературный язык будто бы «неживой» (что, впрочем, встречается и во многих других работах), но суть дела охарактеризована совершенно правильно.

Отметив противоположение литературного и разговорного языков, Л. В. Щерба указал и на структурные основы этого противоположения. Еще в своих ранних диалектологических исследованиях он обратил внимание на принципиальное различие монологического и диалогического употребления языка⁵. Это различие и стало для Щербы основой характеристики литературного и разговорного языков. В уже цитированной нами статье он так определил суть их специфики: «Если вдуматься глубже в суть вещей, то мы придем к заключению, что в основе литературного языка лежит монолог, рассказ, противопологаемый диалогу — разговорной речи. Эта последняя состоит из взаимных реакций двух общающихся между собой индивидов, реакций нормально спонтанных, определяемых ситуацией или высказыванием собеседника. Диалог — это в сущности цепь реплик. Монолог — это уже организованная система облеченных в словесную форму мыслей, отнюдь не являющаяся репликой, а преднамеренным воздействием на окружающих. Всякий монолог есть литературное произведение в зачатке. Недаром монологу надо учить. В малокультурной среде только немногие, люди с тем или иным литературным дарованием, способны к монологу; большинство не в состоянии ничего связно рассказать. Всё это можно наблюдать каждый день кругом себя; но не всегда это доходит до сознания»⁶.

Надо обязательно иметь в виду, что, говоря о монологе и диалоге, мы говорим о структурных основах двух главных разновидностей употребления языка, а не об изображении монолога и диалога в художественной литературе. Диалог в художественном произведении, как бы ни был он приближен к реальности, всегда остается созданием писателя, а не механическим воспроизведением естественного спонтанного обмена репликами, который происходит в жизни. Монолог героя в пьесе, романе или, тем более, в поэме — это тоже специальное художественное построение писателя, существенно отличающееся от обычного авторского монологического изложения.

Литературный язык в словарях и специальной литературе определяется обычно как обработанная и нормированная форма общенародного языка, обязательная для всех членов данного общества, универсальная в смысле использования в разных сферах деятельности, стилистически дифференцированная и имеющая тенденцию к стабильности. Нетрудно увидеть, что все перечисленные признаки литературного языка возникают как результат монологического употребления языка. Несомненно, что именно в процессе построения монолога происходит обработка и затем нормализация языка. Обработанность и нормированность в свою очередь выступают как предпосылки универсальности и всеобщности. На почве того, что каждая «организованная система облеченных в словесную форму мыслей» соотносится с определенной сферой общения и отражает ее особенности, возникает функционально-стилевая дифференциация литературного языка. С монологической формой связана и стабильность, традиционность литературного языка, поскольку монолог «протекает более в рамках традиционных форм, воспоминание о которых при полном контроле сознания является основным организующим началом нашей монологической речи»⁷.

Литературный язык и разговорный язык — самые общие разновидности употребления языка, внутри которых есть разновидности частные. Мы уже упоминали, что в современной высшей школе изучается главным образом литературный русский язык (исключение представляют диалектология и отчасти историческая грамматика); стилистика также занимается лишь литературным языком и его разновидностями — стилями. Между тем изучение только литературного языка не может дать достаточного представления о русском языке в целом — ведь разговорный язык в общей «массе» его употребления едва ли уступает литературному языку, а скорее — превосходит его. Поэтому, говоря о системе разновидностей употребления современного русского языка, мы не можем игнорировать разговорный язык. Но о нем несколько позже, а пока обратимся к традиционно рассматриваемым в стилистике разновидностям (стилям) литературного языка.

Принципы выделения разновидностей (стилей) современного русского литературного языка

О стилях как разновидностях употребления языка мы говорили во второй главе, и возвращаться к общему понятию стиля сейчас нет нужды. Заметим только, что в данном случае из всех многообразных проявлений стилей в языковом употреблении нас интересуют так называемые функциональные стили, то есть стили, определяемые употреблением (функционированием) языка в определенных сферах человеческой деятельности. Начнем с вопроса, из чего исходят, какими принципами руководствуются ученые, выделяя те или иные стили современного русского языка?

Таких принципов можно назвать три.

Во-первых, стили можно выделять, исходя из функций языка. Это предлагал В. В. Виноградов. Он писал: «При выделении таких важнейших общественных функций языка, как общение, сообщение и воздействие, могли бы быть в общем плане структуры языка разграничены такие стили: обиходно-бытовой стиль (функция общения); обиходно-деловой, официально-документальный и научный (функция сообщения); публицистический и художественно-беллетристический (функция воздействия)»⁸. Этому принципу следует и Д. Э. Розенталь⁹. Однако большого распространения принцип выделения стилей по функциям языка не получил. Справедливо отмечалось, что у Виноградова одной функции соответствуют несколько стилей, и остается неясным, чем объясняются различия между ними. К тому же и сами функции языка трудно отделить друг от друга; главнейшая функция языка — функция общения — присутствует во всех случаях его употребления.

Во-вторых, стили можно выделять в соответствии со сферами функционирования языка. Именно этот принцип чаще всего выступает и в научной, и в учебной литературе по стилистике. Он, в частности, принят в наиболее популярных вузовских учебниках: в «Стилистике русского языка» М. Н. Кожиной¹⁰ и «Стилистике русского языка» под редакцией Н. М. Шанского¹¹. Принцип привлекателен своей простотой: есть сфера деятельности людей — есть соответствующий стиль. Например: «Научную сферу обслуживает научный стиль, деловую — официально-деловой, обиходно-разговорную — разговорный, а в сфере массовой информации используется публицистический стиль»¹². Несмотря на большую распространенность принципа выделения стилей по сферам функционирования, нельзя не видеть двух его существенных недостатков. Первый: языковое явление — стиль — определяется внеязыковыми факторами, и собственно языковые характеристики стиля «подгоняются» под эти факторы. То есть применяется такая логика: раз есть, например, научная сфера, значит есть научный стиль, а если есть научный стиль — поищем и постараемся описать его признаки. Второй недостаток: сферы деятельности людей многочисленны и разнообразны, к тому же имеют свои внутренние подразделения. Поэтому получается, с одной стороны, что традиционно выделяемых функциональных стилей меньше, чем сфер деятельности людей, а с другой стороны, что внутри стилей приходится выделять «подстили», жанры и т. п. Поэтому сами перечни стилей у разных авторов бывают различны, по-разному толкуются взаимоотношения стилей, по-разному определяется «статус» языка художественной литературы и т. п.

В-третьих, стили можно выделять, ориентируясь на структуру текста. Такую попытку предпринял В. В. Одинцов, который считал, что «в структуре текстов обнаруживаются два основных композиционно-стилистических типа изложения, подачи содержания: научно-деловой, информационно-логический, с одной стороны, и беллетризованный, экспрессивный — с другой»¹³. Принцип выделения стилей по структуре текста — с научной точки зрения, безусловно, самый корректный. Однако он, к сожалению, остался неразработанным.

Таким образом, два из трех принципов выделения функциональных стилей не лишены недостатков, а третий только намечен. Отсюда вытекают различия в представлениях о системе стилей современного русского языка