Композиционные типы повествовательных текстов, определяемые соотношением «образ автора — образ рассказчика»

Подводя итоги сказанному выше о соотношении «образ автора — образ рассказчика», можно выделить по этому признаку четыре главных композиционных типа⁹. 1. Рассказчик не обозначен ни одним из трех рассмотренных выше способов, иначе — образ рассказчика отсутствует. В тексте представлено так называемое «авторское повествование» от 3-го лица, которое называют нередко «объективным» или «объективированным», хотя, как мы уже говорили, объективность авторского повествования всегда в большей или меньшей степени относительна. 2. Рассказчик обозначен с помощью местоимений 1-го лица и форм 1-го лица глаголов или точки видения, но стилистически, с помощью характерологических языковых средств, не выделяется. В этом случае образ рассказчика сближается с образом автора. 3. Рассказчик не обозначен с помощью местоимений 1-го лица и форм 1-го лица глаголов, но выделяется стилистически, с помощью просторечно-диалектных или, наоборот, «книжных» языковых средств. В этом случае в повествовании рассказчика возможны элементы всеведения. 4. Рассказчик обозначен и с помощью местоимений 1-го лица и форм 1 -го лица глаголов, и с помощью характерологических языковых средств, и с помощью точки видения. Это наиболее рельефный и полный способ выражения образа рассказчика, который, однако, как мы уже неоднократно подчеркивали, не исключает образа автора, всегда присутствующего в произведении.

В связи с композиционными типами повествования, определяемыми соотношением «образ автора — образ рассказчика», следует упомянуть и «рассказ в рассказе». Суть этого композиционного построения ясна из его названия. Заметим только, что соотношение рассказов «включающего» и «включенного» может быть весьма разнообразным. Например, «Человек в футляре» А. Чехова — это рассказ учителя гимназии Буркина о Беликове, включенный в «авторский» рассказ о ночлеге двух охотников, причем рассказ Буркина — основной, главный. А в рассказе К. Паустовского «Колотый сахар», написанном от 1-го лица (то есть от лица «первого рассказчика»), рассказ старика-певца («второго рассказчика») о том, как его дед-ямщик вез гроб с телом Пушкина — хотя и важный, но не основной (в том числе и в смысле протяженности) эпизод.

Довольно распространенной композиционной формой являются «рассказы (повести) о детстве», написанные от 1-го лица. В них рассказчик выступает в двух лицах как ребенок, подросток, юноша во время описываемых событий и как взрослый, зрелый человек во время их описания («Капитанская дочка» Л. Пушкина, «Детство», «Отрочество», «Юность» Л. Толстого, «Дети подземелья» В. Короленко, «Богомолье» И. Шмелева, «Уроки французского» В. Распутина и др.). Рассказчик является здесь в двух разных «ликах», его «я» принадлежит одному человеку, но двум разным характерам, разным образам: ребенку, юноше — действующему лицу — и взрослому, описывающему минувшие события.

Наконец, обязательно надо отметить, что соотношение «образ автора — образ рассказчика» может сознательно изменяться автором в пределах одного произведения. В частности, возможны различные формы перехода от изложения «объективного» (от 3-го лица) к изложению «субъективному» (от 1-го лица), и наоборот («Петербург» Л. Белого, «Дар» В. Набокова и др.).

Соотношение «образ автора — образ рассказчика» и язык персонажей

В реалистических произведениях, построенных по принципу «авторского повествования», язык персонажей дифференцируется, то есть наделяется особенностями, определяемыми образованием, профессией, возрастом, местом жительства и т. п. каждого персонажа. Таким образом, если персонаж не имеет хорошего образования, живет в деревне, где основным средством общения является диалект, и работает, скажем, плотником, то язык его будет существенно отличаться от «авторского языка». А в случае передачи повествования рассказчику изображение языка персонажей зависит от соотношения образа рассказчика и образа автора. Когда образ рассказчика приближен к образу автора, язык персонажей может так же дифференцироваться, как в «авторском» изложении. Но когда образ рассказчика отдален от образа автора характерологическими языковыми средствами, язык персонажей сближается с языком рассказчика и тем самым выравнивается, лишается собственной индивидуальности. «Образ рассказчика, — писал В. В. Виноградов, — накладывает отпечаток и на формы изображения персонажей: герои уже не «самораскрываются» в речи, а их речь передается по вкусу рассказчика — в соответствии с его стилем в принципах его монологического воспроизведения»¹⁰.

Показательный пример подчинения языка персонажа языку рассказчика можно привести из знаменитого сказа П. Бажова «Малахитовая шкатулка». Об одном из приказчиков барина Турчанинова здесь говорится:

«Он, сказывают, из чужестранных земель был, на всяких языках будто говорил, а по-русски похуже. Чисто-то выговаривал одно — пороть. Свысока так, с растяжкой — пароть. О какой недостаче ему заговорят, одно кричит: пароть! Его Паротей и прозвали».

И хотя в этой характеристике четко сказано, что по-русски Паротя чисто выговаривал всего одно слово, в его репликах не изображаются произношение, грамматические формы, синтаксис и т. п. выходца из «чужестранных земель». Язык Пароти не отделяется ни от языка рассказчика, ни от языка других персонажей:

«Паротя видит, что жене шибко не мило, он и давай чихвостить: — Страмина ты, страмина! Что ты косоплётки плетёшь, барину в глаза песком бросашь! Какой я тебе патрет показывал? Здесь мне его шили. Та самая девушка, про которую они вон говорят. Насчет платья — лгать не буду — не знаю. Платье какое хошь надеть можно. Л камни у них были. Теперь у тебя в шкапу заперты. Сама же их купила за две тысячи, да надеть не смогла. Видно, не подходит корове черкасско седло. Весь завод про покупку-то знает!»

Как видим, в этом высказывании (как и в других высказываниях) Пароти не только не изображаются языковые черты, которые могли бы быть свойственны иностранцу, но и воспроизводятся диалектные черты, характерные для повествования рассказчика.

Примечания

¹ Виноградов В. В. О языке художественной литературы. М., 1959. С. 122.

² Виноградов В. В. О теории художественной речи. М, 1971. С. 191.

³ Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики. М, 1975. С. 127.

⁴ Бах/пин М. М. Эстетика словесного творчества. М., 1979. С. 295.

⁵ Виноградов В. В. О теории художественной речи. С. 127.

⁶ Там же С. 128.

⁷ Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетика С. 126.

⁸ Виноградов В. В. О языке художественной литературы. С. 140.

⁹ Одинцов В. В. Стилистика текста. М, 1980. С. 187.

¹⁰ Виноградов В. В. О теории художественной речи. С. 190.

261 Глава 13. Система разновидностей употребления современного русского языка

277 Глава 14. Разговорный язык

292 Глава 15. Разновидности разговорного языка

310 Глава 16. Язык художественной литературы

329 Глава 17. Образность художественного текста

345 Глава 18. Язык художественной литературы в отношении к разговорному языку и функциональным стилям