Глава 3. Меняющийся мир

Большое число рисков связано с потреб­лением пищи. Современные методы ведения сельскохозяйственных работ и производства пищевой продукции в значительной степени опираются на последние достижения науки и техники. Скажем, для обработки растений широко используются пестициды и гербициды химического происхождения, а для скорейше­го роста животных (например, цыплят и сви­ней) их пичкают гормонами и антибиотиками. Многие считают, что подобная практика ведет к появлению небезопасных продуктов и может причинить определенный вред людям, потреб­ляющим их в пищу. В недавнем прошлом мож­но указать два особенно ярких примера, когда мнения общественности полярно разделились при обсуждении вопросов, связанных с без­опасностью пищи и техногенными рисками: дискуссии по поводу генетически модифици­рованных продуктов (рассмотренная в гла­ве 19 «Рост народонаселения и экологический кризис») и эпидемии «коровьего бешенства».

Губкообразная энцефалопатия крупного рогатого скота (ГЭ КРС), известная под на­званием «коровьего бешенства», была впервые обнаружена в 1986 г. у крупного рогатого скота в Великобритании. Ученые связывают эту инфекцию с практикой кормления коров и быков — от природы травоядных — пищей, в которой содержались примеси мяса, органов и костей других животных. После вспышки ГЭ КРС правительство Великобритании приняло меры по борьбе с этим заболеванием, однако заявило, что использование мяса больного жи­вотного в пищу не представляет опасности для человека. Только в 1990 г. пришлось признать, что несколько смертельных исходов от болез­ни Крейтцфельда—Якоба, в результате которой в мозге наступают дегенеративные изменения, стали результатом потребления зараженного мяса. Тысячи голов скота были истреблены, а выращивание скота и продажа мясных про­дуктов была поставлена под жесткий контроль.

Хотя были развернуты широкомасштаб­ные научные исследования с целью оконча­тельного выяснения степени опасности, свя­занной с использованием в пищу мяса боль­ных ГЭ КРС животных, убедительных выводов получить пока не удалось. Существует веро­ятность, что люди, потреблявшие британское мясо еще до открытия этого заболевания, мог­ли подвергнуться заражению. И все же к декаб­рю 1999 г. Комитет ЕС по руководству наукой

заявил, что «критическая для человека доза до сих пор неизвестна». Попытка вычислить степень опасности в этом случае наглядно демонстрирует сложность оценки рисков в со­временном мире. Необходимо выяснить, явля­лись ли — и если да, то в какой момент — зараженные животные частью пищевой це­почки; насколько развилась в них и получила распространение к этому времени болезнь; как перерабатывалось их мясо; и многие дру­гие факты. Общее число неизвестных в задаче анализа подобной опасности огромно, и это делает ее практически неразрешимой.

Глобальное «общество риска»

Глобальное потепление, эпидемия «коровьего бешенства», споры о генетически модифици­рованной пище и целый ряд других техно­генных рисков поставили всех перед новыми проблемами и необходимостью принимать но­вые решения в повседневной жизни. Посколь­ку «атласа» этих новых опасностей не суще­ствует, каждый человек, каждая страна или международная организация сами выбирают тот путь, который представляется им верным. И коль скоро мы не располагаем точным опи­санием причин и следствий этих опасностей, нам приходится самостоятельно решать, ка­кие из рисков мы готовы принять на себя. А это способно поставить в тупик кого угод­но! Должны ли мы использовать материалы, чье производство или потребление связано с негативным воздействием на наше здоровье и/или окружающую среду? Даже «простые» ре­шения относительно нашего меню теперь при­нимаются на основе противоречивых фактов и мнений, касающихся достоинств и недостат­ков каждого конкретного продукта.

Немецкий социолог Ульрих Бек, который много писал о рисках периода глобализа­ции, полагает, что они способствуют форми­рованию глобального общества рисков (Beck 1992). (См. также главу 21 «Развитие теоретиче­ской мысли в области социологии» на с. 5б9-) По мере того, как темпы технологического прогресса продолжают расти, приводя к воз­никновению новых опасностей, мы должны постоянно находиться в состоянии готовно­сти к новым переменам и уметь приспосаб­ливаться к ним. У. Бек считает, что проблемы общества риска не ограничиваются опасностя­ми, связанными с загрязнением окружающей среды или угрожающими здоровью, к числу

Глобализация и неравенство

71

которых он относит целый ряд взаимосвязан­ных изменений в современной социальной жизни: появление новых тенденций в обла­сти трудоустройства, растущую неуверенность в завтрашнем дне, снижение степени влия­ния традиций и обычаев при формировании индивидуальности, трансформацию семейно­го уклада и демократизацию межличностных отношений. Поскольку будущее каждого из нас становится менее «определенным», чем в тра­диционных обществах ушедших веков, то мы так или иначе рискуем, когда оказываемся вы­нуждены принимать любые решения. Вступ­ление в брачный союз сегодня — куда ме­нее гарантированное мероприятие, чем рань­ше, когда институт брака имел пожизненный статус. Выбор специальности при получении образования или возможной карьеры также сопряжен с известным риском — кто может сказать, какие навыки и знания будут в це­не, если экономическая ситуация изменяется с такой быстротой?

Согласно Беку, важной чертой общества риска является отсутствие территориальных, временных или социальных границ, которые могли бы служить преградой для современ­ных опасностей (Beck 1995). Сегодня перед лицом грозящих опасностей оказываются все страны и социальные слои населения, а воз­можные последствия приобретают теперь гло­бальный характер. Многие формы техноген­ных рисков (например, те из них, которые связаны с загрязнением окружающей среды или здоровьем человечества) не «признают» территориальных или национальных разгра­ничений — взрыв в 1986 г. на Чернобыльской АЭС, находящейся на территории Украины, яв­ляется бесспорным аргументом в пользу этого утверждения. Всем, кто проживал в непосред­ственной близости от Чернобыля, независимо от возраста, пола или социальной принад­лежности, угрожала опасность радиационного поражения. И в то же время под ударом ока­зался не только Чернобыль, но и вся Европа, где еще долгое время после взрыва наблюдате­ли фиксировали необычайно высокие уровни радиации.

Глобализация и неравенство

Бек и другие ученые обращают внимание на риск как на одно из основных следствий глобализации и технологического прогресса. Новые формы риска ставят сложные задачи

не только перед отдельными индивидуумами, но и перед целыми социальными общества­ми, которым приходится наощупь продвигать­ся по неизведанным землям. Но глобализация несет с собой и многие другие проблемы.

Путь глобализации извилист, ее воздей­ствие часто воспринимается по-разному и да­леко не всегда оказывается благотворным. На­ряду с экологическими рисками возникает еще и проблема углубляющегося неравенства как в отдельно взятом обществе, так и между раз­личными странами мира, и для человечества, стоящего на пороге XXI в. эта проблема явля­ется одной из самых важных.

Неравенство и глобальное деление

Как мы выяснили, рассуждая о типах общества (см. главу 2 «Культура и общество»), подавля­ющая масса мирового богатства сконцентри­рована в руках индустриальных, или «разви­тых», держав, тогда как народы «развивающих­ся стран» страдают от широко распространен­ной нищеты, перенаселенности, неудовлетво­рительного уровня систем образования и здра­воохранения, непосильного внешнего долга. Разрыв между развитой и развивающейся ча­стью земного шара стремительно расширялся в течение всего XX в. и на сегодняшний день является максимальным за всю историю чело­вечества.

В «Докладе о развитии человечества» (Hu­man Development Report) за 1999 г., опубли­кованном ООН, говорится, что средний до­ход граждан пяти самых богатых стран мира в 74 раза превышает доход людей, прожи­вающих в пяти самых бедных государствах. В конце 1990-х гг. 20% мирового населения потребляло 86 % всех производимых в ми­ре товаров и услуг, представляло 82 % объе­ма экспортных рынков и использовало 74 % мощности телефонных линий. Двести самых богатых людей мира удвоили свои состояния в промежуток между 1994 и 1998 гг.; имуще­ство трех самых богатых миллиардеров мира превосходит совокупный валовый внутренний продукт (ВВП) всех наименее развитых стран, где проживает 600 млн чел. (UNDP 1999)-

В большинстве развивающихся стран уровни экономического роста и производства в течение последнего столетия заметно отста­ют от темпов роста численности населения, тогда как в индустриальных державах эко­номическое развитие уверенно обгоняет его. Эти разнонаправленные тенденции привели

72