Особенности диалектической логики Соловьева

Религиозное единство общества, согласно Вл.Соловьеву, обусловлено самим фактом внутреннего родства индивидов, что и приводит их к пониманию и мироприятию (мировоззрению) Бога. Всякие же религии или другие миросозерцания, отрицающие внутреннее родство человека с Богом, одновременно отрицают Бога. Единство и множественность божественного и естественного, по мнению Вл.Соловьева, является диалектикой, а не непримиримой оппозицией, т.е. механицизмом. Он развивал данный тезис следующим образом: «Следует прямо признать в согласии как с логикой, так равно и с внешним и внутренним опытом, что нет и не может быть ни чистого единства, ни чистой множественности, что все, что есть, необходимо и единое, и многое». В указанной связи Соловьев стремился утвердить принцип «разумного мировоззрения», которое есть диалектика относительного и абсолютного в отношении между личностью и универсумом. «С этой точки зрения многие существа не имеют подлинного бытия в своей отдельности или в безусловном обособлении, но каждое из них может существовать в себе и для себя лишь постольку, поскольку оно вместе с тем находится во взаимодействии и взаимопроникновении с другими».

Последнее есть, в свою очередь, всеединая идея как собственное определение единичного центрального существа. Соловьев, в отличие от Гегеля, объединял религию и философию, хотя при этом отмечал позитивное значение отождествления Гегелем чистого бытия и ничто. Утверждая бытие божье, он полагал необходимым конкретизировать существование «известной предметностью…Таким образом, если глагол «быть» (речь идет о бытии божьем как факте «я есмь») составляет лишь связь подлежащего со сказуемым, то в соответствие этому и логически бытие может быть мыслимо лишь как отношение сущего к его объективной сущности, или содержанию, и так или иначе утверждает, полагает или проявляет это свое содержание, эту свою сущность».

Специфическое доказательство бытия божия базируется на предположении трансцендентного существования Бога и актуальном существовании человека. Соловьев пытался уйти от этого противоречия путем отождествления двух начал: божественного и человеческого – включением их в состав тотального субъекта. Он писал: «..не только он сам как субъект, но и то, чего он есть, субъект». Определяя себя, Абсолют не теряет своей самости абсолюта, а, наоборот, подтверждает ее в процессе раскрытия своего содержания. Так, по мнению Вл.Соловьева, художник, переводящий свою внутреннюю жизнь в объективное художественное произведение не только не теряет свою собственную индивидуальность, но напротив осуществляет ее полнее, одновременно, обогащая ее как свою художественную способность. Абсолютное единство полагает бытийную (относительную) множественность. Эта мысль иллюстрируется стихотворением:

Как глубь недвижимая в мощном просторе, Все та же, что в бурном волнении, - Дух ясен и светел в свободном покое, Но тот же и в страстном хотении.

Свобода, неволя, покой и волненье, Проходят и снова являются, А он все один, и в стихийном стремленьи Лишь сила его открывается.

Логика Соловьева базировалась на сложных методологических предпосылках, которые представляют из себя систему взаимообусловливающих оснований. Отсюда его адекватное рассмотрение невозможно без выявления природы механицизма и диалектики как специфических методов познания: "Механическое мышление есть то, которое берет различные понятия в их отвлеченной отдельности, рассматривает, следовательно, предметы под каким-нибудь частным односторонним определениям, затем сопоставляет их между собою внешним образом или сравнивает, в столь же одностороннем, но более общем отношении. В противоположность этому мышление органическое рассматривает предмет в его всесторонней целостности, следовательно, в его внутренней связи со всеми другими, что позволяет изнутри каждого понятия выводить все другие или развивать одно понятие в полноту всецелой истины. Поэтому органическое мышление может быть названо развивающим или диалектическим, тогда как мышление механическое (рассудочное) есть только сопоставляющее или комбинирующее».

В данном конкретном случае Соловьев, аналогично Гегелю, понимал органическое мышление, т.е. диалектику, как конкретную (сложную) систему опосредований между противоположностями. Так, опосредующим звеном между Богом и природой является человек со множеством своих образований и метаморфоз. Идея опосредования реального и сверхъестественного просвечивается и в трактовке историко-научного и религиозного статуса человека. Эмпирически высший статус человека доказывает наука. Но есть еще и "человек" как умополагаемое существо, статус которого доказывается религией. И здесь наука бессильна. То же мы видим и в анализе противоречия между рождением и смертью. По Соловьеву, если признать факт вечной (загробной) жизни, то надо полагать и факт жизни до рождения, ибо Вечность не имеет не только конца, но и начала. Отрицание идеального Конца означает, и отсутствие идеального Начала. Соловьев писал по этому поводу:

И все, что мчится по безднам эфира, Всякий луч, плотской и бесплотный,–

О, Твой только отблеск, о солнце мира, И только сон, только сон мимолетный.

Идея опосредования проводится Вл.Соловьевым и при рассмотрении картины мира. Три последние, наиболее развитые, ступени "мирового процесса" классифицировались Соловьевым следующим образом: 1) звездная или астральная; 2) галактическая; 3) материально-органическая (материальный базис для человека и его сознания). Раскрывая последнюю ступень, Соловьев выделил три начала в человеке: 1) материальное; 2) идеальное сознание всеединства; 3) свобода выбора.

Соловьев пытался органически увязать целостность, общинность и соборность. Их объединяющим началом оказывается Божество (Логос, София), обусловливающее органическое единство естественного и надъестественного.

При рассмотрении системы детерминант Вл.Соловьев неоднократно возвращался к идее "основания для основания" и при сравнении превращения энергии, и при анализе исторических перипетий в Ветхом завете и по другим поводам. Диалектика раскрывалась Соловьевым как возврат предмета, обусловленного основанием, к самому себе как к основанию другого. Это и есть кредо всеединства. Принцип всеединства, реализуемый в отношении структуры мировоззрения, выступал как трансцендентальное истолкование трансцендентного. Так, согласование божественного начала с природным возможно через действительного человека, что выражает квинтэссенцию духовного, материального и душевного и раскрывается автором путем анализа на примере естественной жизни, религии и искусства.

Учение Соловьева внутренне органично. Интерпретаторы, к сожалению, не обнаружат в аспекте детерминизма монодетерминизма, свойственного западной философской традиции, связанного с именами Платона, Гегеля, Хайдеггера. Вся суть в том, что Соловьев не ищет первооснование. Наоборот, он рассматривает превращение основания (каждого конкретного образования) в обоснованное в цикличном процессе саморазвития. Такая цикличность позволяет, реализуя детерминизм, не "выворачивать внутреннее" вовне, за что часто упрекали Гегеля позднейшие мыслители, а двигаться по пути согласования или организации разнокатегорийного опосредования. Возврат к первооснованию осуществляется в длительном процессе содержательного движения, все моменты которого не потеряли своего субъективного статуса, не превратились в "экспозицию понятий", т.е. не превратились в "навоз" для более поздних форм исторической жизни. Чистый вид данного опосредования опредмечен в том, что Бог-Человек оказывается посредником между Богом-Духом и природным ("естественным") человеком. Однако и этот чистый вид утопает в массе разъяснений, превращающих единственный акт посредничества в цепь актов: искушение, самоутверждение, гордыня, т.е. в органический процесс.

Соловьев каждый раз кладет в основание противоположность: в основание морали он кладет искусство (поэтику, эстетику), в свою очередь, в основание искусства (поэтики, эстетики) он кладет философию. А в основании философии оказывается мораль, в основание которой, в свою очередь, кладется религиозное мировоззрение.