«Я»: социологические ракурсы

Логика анализа проблем личности подвела нас к осмыслению проблемы «Я». «Я» - другими словами, субъективная целостность (само)ощущений, (само)образов, (само)оценок, на основании которой личность выделяет себя из окружающего мира, осознает как автономного и ответственного субъекта социальных взаимодействий – является одной из самых увлекательных в социологии личности. Вместе с тем, проблема «Я» - предмет серьезных дискуссий как сегодня, так и в прошлом.

На наш взгляд, в социологии и социальной психологии можно говорить о двух основных тенденциях понимания проблемы «Я». Первая находит свое обоснование прежде всего в работах З. Фрейда. Вторая – в работах У. Джемса, Ч. Кули и получила развитое и систематизированное выражение у Дж. Мида.

З. Фрейд выделил в структуре личности три основных компонента: Оно (Ид), Я (Эго) и Сверх-Я (Супер-Эго).

Ид (Оно) представляет собой компонент, где властвуют бессознательные инстинкты, принцип удовольствия. Фрейд выделяет в человеке две потребности: либидозную и агрессивную – именно они и есть источники духовной деятельности личности. Так как удовлетворение этих потребностей наталкивается на препятствия со стороны окружающего мира, они вытесняются, образуя область «бессознательного».

Я (Эго) выступает как бы посредником, промежуточным звеном в структуре личности. Оно и воспринимает бессознательные инстинкты, и подчиняется нормативам, требованиям общества, и пытется реализовать эти бессознательные инстинкты в приемлимой для конкретной реальной ситуации форме. По сути смысл Эго в окультивировании бессознатльных инстинктов личности.

Супер-Эго (Сверх-Я) - это совокупность моральных устоев общества. Данный компонент выполняет роль своеобразного внутреннего «цензора».

Эго постоянно раздтрается конфликтами между инстинктами, которые постоянно прорываются из Ид, и запретами, требованиями, благодоря которым Супер-Эго контролирует Эго. Систематически прибегая к защитным механизмам (вытеснению, сублимации), Эго тем самым контролирует Ид.

Фрейд рассматривает организм как сложную энергетическую систему, управляемую законом сохранения энергии. Если либидо остановлено в одном из своих проявлений, оно должно неизбежно произвести какие-то другие эффекты. Супер-Эго обеспечивает социальную приемлемость этих эффектов, различных форм, в которых они про­рываются. В том числе, символов. Все, что человек делает, творит (произведения литературы, искусства) является, по З.Фрейду, сим­волизацией вытесненных в «подполье» бессознательных потребно­стей. Другой формой являются социальные чувства — несексуальный вариант эмоциональных отношений между членами группы — альт­руистическая любовь, дружба, которые, по З.Фрейду, представляют собой превращенные формы сексуального.

Идеи З.Фрейда вот уже многие десятилетия постоянно подвергаются серьезной и обоснованной критике. Вместе с тем, они все это время привлекают внимание не только специалистов, но и широких кругов общественности разных стран. В чем же загадка такого внимания к его идеям?

Упущения есть, и они были выявлены давно. З.Фрейд основу человеческой жизни, в том числе мотивации деятельности, простые и сложные формы социального взаимо­действия усматривает в инстинктах, бессознательных влече­ниях. Человек — это окультуренное благодаря Супер-Эго и обуздываемой деятельности Эго животное. Причем З.Фрейд, кото­рый значительную часть своей жизни практиковал как пси­хотерапевт, решающее значение придал либидо — сексу­альному инстинкту, подавление которого в действительно­сти становится одной из важнейших причин психических заболеваний.

Но что же все-таки притягивает внимание к идеям З.Фрейда? Думается то, что выдвинутая им модель личности содержит важное предположение о сложности, многоплано­вости структуры человеческого поведения. Сделана попыт­ка логически строгим путем связать биологические начала и социальное, обратить внимание на энергетическую, чув­ственно-психологическую основу личности как социально­го субъекта.

Согласитесь, личность, контуры которой набросал З.Фрейд, при всей ее биологизаторско-либидозной однобо­кости, «дышит», живет, содержит намек на возможность проявлений неповторимости, индивидуальности. И вместе с тем обнаруживает свою социальную принадлежность, соци­альную контролируемость (Супер-Эго).

Вторая традиция получила известность как теория зер­кального «Я». Для нее характерен пристальный интерес к социальной обусловленности «Я». Другие люди — Он, Они —«это те зеркала, в которых формируется мой собственый образ “Я”». Следовательно, представление личности о себе, т.е. «Я» есть не что иное, как синтез тех впечатлений, кото­рые, как кажется личности, она производит на окружаю­щих, «значимых других». В различных интерпретациях, вариантах сторонники зеркального «Я» подчеркивают_, что мое представление о себе есть не что иное, как совокупность, целостность оценок моей деятельности другими.

Причем, Ч. Кули вслед за Дж. Холмсом обратил большое внимание на то, как мы интерпретируем мысли и чувства других, как мы воспринимаем друг друга в ходе элементар­ных взаимодействий. Последний аспект достаточно важен и для понимания многих проблем, возникающих в ходе прак­тического восприятия человеком человека.

Описывая общение неких Джона и Генри, Дж. Холмс утверждал, что в действительности в этой ситуации даны как минимум шесть человек (о чем мы, кстати, вступая в контакт с другими, забываем). Итак, 1) Джон, каков он есть на самом деле (у Холмса буквально «каким его сотворил Господь Бог»); 2) Джон, каким он сам видит себя; 3) Джон, каким его видит партнер Генри. Соответственно, три позиции со стороны Генри. Впоследствии Ч. Кули усложнил ситуацию до восьми персон, добавив еще: 4) Джон, каким ему представляется его образ в сознании Генри, и соответственно — то же для Генри.

Дж. Мид углубил теорию зеркального «Я». Подчеркнем, что согласно Дж. Миду, самосознание — это процесс, в основе которого лежит прак­тическое взаимодействие индивида с другими людьми. При этом индивид познает себя как такового не прямо, а только косвенно, с частных точек зрения других членов данной социальной группы, или с обобщенной точки зрения всей группы (или общества в целом). Самосознание, рефлексия на себя по сути дела не что иное, как способность, поставив себя на место другого, усвоить отношение «значимых дру­гих» к себе.

В результате, в своем завершенном виде, «Я» раздваива­ется на Я-сам и Я-меня. Если Я-меня представляет собой совокупную оценку (в том числе предполагаемую) «значи­мыми другими» моих действий, моей личности, то Я-сам имеет автономный, в чем-то непроизвольный характер, это непосредственная реакция личности на мир. По мере разви­тия личности ведущую и решающую роль приобретает со­знательное Я-меня, люди все в большей степени научаются смотреть на себя, оценивать себя, ощущать себя глазами «значимых других», точнее, «обобщенного другого» — об­щества.

Ролевое описание «Я» является, безусловно, крупным шагом в понимании этого феномена. Теория зеркального «Я» подчеркивает социальную природу внутреннего мира личности, ее самооценки, самопонимания. В действительно­сти критерии, по которым мы себя оцениваем, набор показателей, по которым мы себя анализируем, понимаем — все это есть своеобразное общество, посаженное нами в наше сознание. И даже когда мы иронизируем над собой, когда стремимся дистанцироваться от своей роли, когда мы сами себя ненавидим за то, что так поступаем, а не иначе — отправной точкой отсчета остаются те ролевые сети, в кото­рых мы живем и действуем.

И все-таки остается определенная неудовлетворенность интеракционистской концепцией «Я». В моем сознательном «Я», обусловливающем мои значимые социальные акты, если следовать интеракционистам, оказывается ничего нет от самого меня. В действительности, почему, выполняя одну и ту же роль, один иронизирует над собой, порой даже ненавидит себя, а другой делает это с удовольствием? Если теория зеркального «Я» так или иначе определяет мое со­знательное «Я» по тому, чего от меня ждут, требуют, то, видимо, есть еще один аспект: как Я-сам отношусь к тому, чего от меня ждут, какова моя собственная позиция к «зна­чимым другим» и себе, выполняющему их указания и тре­бования. Вполне возможно, что не у всех возникает это своеобразное третье Я, но оно существует как субъективный феномен.

Естественно, возникновение «ироничного» Я есть в том числе результат многообразия связей данной личности. В конфликтах, постоянных выборах оно сопоставляет, ищет и находит наиболее для себя аргументированные и убедитель­ные жизненные смыслы. Впоследствии переносит, применя­ет их при оценке конкретной ситуации («прогнозирует» и т.д.). Но при всем при этом остается логический остаток, который не объясним лишь связями с обществом.

Почему я выбрал такой вариант разрешения конфликта ролей (например, «добропорядочного отца семейства»), а мой коллега-ученый из соседней лаборатории — противо­положный? Почему один ученый захотел полностью испол­нить социальную роль и выполнить все соответствующие предуказания (вступить в партию, не выступать против пол­итики партии и государства), а А.Д.Сахаров пошел иным путем? Почему, наконец, два человека посмотрели один и тот же фильм, но одному он понравился, а другому — нет? Конечно, можно сказать, что они получили разное эстети­ческое воспитание. А почему по-разному оказываются вос­питанными дети в одной и той же семье? И так можно продолжать до бесконечности.

Другими словами, как бы мы ни пытались понять эти различия в поведении личностей, все время будет оставаться тот логический остаток, который не может быть объяснен иначе как влиянием фактора, определяемого индивидуаль­ностью, неповторимостью индивида, фактора, лежащего внутри него самого. И реальная личность формируется как синтез, единство типичного индивидуального в процессе социализации.