Глава XXXIII

О том, как Пантагрюэль близ острова Дикого заметил чудовищного физетера {1}

В полдень в виду острова Дикого Пантагрюэль издали заметил громадного,

чудовищного физетера: он шел прямо на нас, сопя и храпя, весь раздувшийся,

возвышавшийся над марсами наших судов, выбрасывавший из пасти воду с таким

шумом, как будто с горы низвергалась большая-река. Пантагрюэль указал на

него лоцману и Ксеноману. По совету лоцмана трубы на "Таламеге" проиграли

"идти сомкнутым строем".

По этому знаку, повинуясь морской дисциплине, все корабли, галлионы,

раубарджи и либурны построились в боевом порядке, приняв форму греческого Y

- пифагорейской буквы {2}, которую, сколько вам известно, изображают собою

летящие журавли и которая есть не что иное, как острый угол, и вот вершину

такого угла образовала "Таламега", а команда ее приготовилась биться не на

жизнь, а на смерть. Брат Жан с веселым видом, смелою поступью взошел вместе

с бомбардирами на мостик. А Панург завопил и запричитал дурным голосом.

- Бабиль-бабу! - кричал он. - Час от часу не легче! Бежим! Провалиться

мне на сем месте, это Левиафан, которого доблестный пророк Моисей описал в

житии святого человека Иова! Он проглотит нас всех - и людей и суда - как

пилюли. В его огромной адовой пасти мы займем не больше места, чем зернышко

перца в пасти осла. Глядите, вон он! Скорей, скорей на сушу! Сдается мне,

что это то самое чудо морское, коему некогда назначено было в удел поглотить

Андромеду. Мы все погибли. О, если бы среди нас оказался отважный Персей и

поразил его!

- Я тоже отважный, вот я его сейчас и уважу, - молвил Пантагрюэль. - Не

поддавайтесь страху.

- Ах ты господи, - вскричал Панург, - уничтожьте сначала причину

страха! Как же тут не устрашиться, когда мне грозит явная опасность?

- Если жребий ваш таков, как его недавно описал вам брат Жан, -

возразил Пантагрюэль, - то вам следует опасаться Пироя, Эоя, Этона и

Флегона, достославных огнедышащих коней Солнца, пышущих пламенем из ноздрей,

физетеров же, извергающих из ушей и из пасти одну только воду, вам бояться

совершенно нечего. Вода не представляет для вас смертельной опасности. Эта

стихия скорее защитит и охранит вас, но уж во всяком случае не погубит.

- Ну, это еще бабушка надвое сказала, - заметил Панург. - А, чтоб вам

пусто было, да разве я не излагал вам учения о превращении стихий и о том,

что между жареным и вареным и между вареным и жареным расстояние невелико?

Увы! Вот он! Пойду спрячусь внизу. Всем нам сейчас смерть. Я вижу на марсе

коварную Атропос: только что наточенными ножницами она собирается перерезать

нить нашей жизни. Берегитесь! Вот он. У, какой же ты мерзкий, какой же ты

отвратительный! Скольких ты потопил, а они даже похвастать этим не успели!

Вот если бы он испускал доброе, вкусное, прелестное белое или же красное

вино, а не эту горькую, вонючую, соленую воду, с этим еще можно было бы

примириться, это еще можно было бы претерпеть - по примеру одного

английского милорда, которому по вынесении смертного приговора за

совершенные им преступления дозволили самому выбрать себе казнь и который

выбрал смертную казнь через утопление в бочке с мальвазией {3}. Вот он! Ой,

ой, дьявол, сатана, Левиафан! Видеть я тебя не могу - до того ты безобразен

и омерзителен! Пошел ты в суд, пошел ты к ябедникам!