Глава XXVII

Рассуждения, Пантагрюэля о том, как души героев переходят в мир иной, и о

наводящих ужас знамениях, предшествовавших кончине сеньера де Ланже

- Хотя во время бури на море нам пришлось столько всего натерпеться и

столько потрудиться, а все же я весьма рад, что она нас застигла, -

продолжал Пантагрюэль, - ведь благодаря этому нам довелось услышать все, что

сейчас поведал добрый макробий. Я совершенно согласен с тем, что он сказал

касательно кометы, которую они увидели за несколько дней до кончины героя.

Души таких людей столь возвышенны, столь прекрасны и героичны, что небеса за

несколько дней извещают нас об их уходе из жизни и успении: подобно

благоразумному врачу, который, удостоверившись, что по всем признакам конец

больного близок, за несколько дней предупреждает жену, детей, друзей и

близких о неизбежной кончине мужа, отца и родственника, чтобы в оставшийся

срок они уговорили его отдать надлежащие распоряжения касательно имущества,

побеседовать с детьми и благословить их, позаботиться о вдове, соблюсти все

необходимые формальности для обеспечения сирот, - одним словом, чтобы смерть

не застигла его врасплох и чтобы он успел подумать о своей душе и

распорядиться достоянием своим, благодетельные небеса, как бы радуясь новым

блаженным душам, к ним возносящимся, зажигают потешные огни в виде комет и

метеоров, и через их посредство небеса непреложно свидетельствуют людям и

совершенно точно предсказывают, что скоро-скоро благородные эти души оставят

свои тела и покинут землю.

Так некогда в Афинах судьи ареопага, вынося приговоры преступникам,

пользовались особыми для каждого случая знаками: буква θ означала у них

смертный приговор, Т - оправдание, А - неясность {1}, если дело еще не было

решено. Знаки эти, выставленные на самом виду, утишали волнение и тревогу

родственников, друзей и всех прочих, кому не терпелось узнать, какова же

участь и каково решение суда по делу преступников, содержащихся под стражей.

Так же и небеса при помощи комет как бы эфирными знаками молча говорят нам:

"Смертные! Если вы желаете еще что-либо от этих счастливых душ узнать,

чему-либо от них научиться, послушать их, познать их, получить от них

предуказания, касающиеся общественного или же частного блага и пользы, то

поспешите к ним за ответом, ибо конец и развязка комедии близятся. Будете

после жалеть, да уж поздно".

И это еще не все. Дабы показать населяющим землю, что они недостойны

жить вместе с такими необыкновенными душами, недостойны общаться с ними и

пользоваться их благодеяниями, небеса изумляют и пугают людей чудесами,

дивными дивами, разными страшилищами и всякими иными сверхъестественными

предзнаменованиями, что мы собственными глазами и видели незадолго до

переселения в иной мир славной, возвышенной и героической души просвещенного

и доблестного рыцаря де Ланже, о котором говорил Эпистемон.

- У меня до сих пор трепещет и бьется сердце при мысли о столь памятных

мне многоразличных и ужас наводящих чудесах, которые мы ясно видели дней за

пять, за шесть до его ухода из жизни, - подхватил Эпистемон. - Сеньеры

д'Асье, Шеман, одноглазый Майи, Сент-И, Вильнев-Ла-Гюйар, мэтр Габриэль,

савийянский врач, Рабле, Каюо, Масюо, Майоричи, Бюллу, Серкю, по прозвищу

"Бургомистр", Франсуа Пруст, Феррон, Шарль Жирар, Франсуа Бурре и многие

другие приятели, домочадцы и слуги покойного в испуге молча переглядывались,

не произносили ни слова и, в глубокое погруженные раздумье, мысленно себе

представляли, что скоро Франция лишится безупречного рыцаря, столь

прославившего ее и так стойко ее оборонявшего, и то же вещали небеса -

вещали, как им свойственно и как им положено.

- Клянусь хохолком на капюшоне, - молвил брат Жан, - не желаю я до

седых волос дожить неучем. Смекалка у меня, право, недурная. Так вот,

Как говорил король князьям,

А королева - сыновьям *, -

эти самые герои и полубоги, о которых вы толкуете, что же они, так-таки

и умирают? Царица небесная! А я-то, прости господи, был уверен-разуверен,

что все они бессмертны. А теперь вот достопочтенный макробий говорит, что в

конце концов и они умирают.

- Не все, - возразил Пантагрюэль. - Стоики уверяют, что смертны все, за

исключением одного, и он есть бессмертен, свободен от страстей и невидим.

Пиндар прямо говорит, что богиням гамадриадам отпущено не больше нити от

кудели и прядева Судеб и неправедных Парок, сиречь не больше жизни, нежели

деревьям, которые они охраняют, то есть дубам, а от дубов, как утверждают

Каллимах и Павсаний в книге о Фокиде, дриады и произошли, и к этому мнению

присоединяется Марциан Капелла {2}. Что касается полубогов: панов, сатиров,

сильванов, домовых, эгипанов, нимф, героев и демонов, то многие из них в

общей сложности, исходя из различных сроков жизни, вычисленных Гесиодом,

живут до девяти тысяч семисот двадцати лет, каковое число составлено

следующим образом: единица прибавляется к учетверенной двадцатке, и сумма

эта множится на три и на упятеренную двойку в третьей степени. Это вы

найдете у Плутарха в его книге _Упадок оракулов_.

- В служебнике моем на сей предмет ничего не сказано, - объявил брат

Жан. - Так и быть, поверю вам на слово.

- Я полагаю, - молвил Пантагрюэль, - что все разумные души неподвластны

ножницам Атропос {3}. Бессмертны все: ангелы, демоны, люди. Сейчас я вам

расскажу по этому поводу странную историю, записанную и

засвидетельствованную, однако ж, многими учеными и сведущими историографами.