Глава XXIV

О том, как брат Жан объявляет, что Панург понапрасну трусил во время бури

- Доброго здоровья, господа! - сказал Панург. - Добрейшего всем вам

здоровья! Как вы себя чувствуете? Слава богу. А вы? Милости просим, добро

пожаловать! Сойдемте на берег. Эй, гребцы, давайте сходни! Шлюпку поближе!

Не могу ли я еще чем-нибудь вам помочь? Я честно потрудился, работал как

четыре вола, и аппетит у меня теперь волчий. А ведь места здесь красивые и

люди славные. Ребята! Вам моя помощь еще нужна? Не жалейте вы, ради бога,

моего пота. Адам (то есть человек) был создан для того, чтобы возделывать

землю и трудиться, как была создана птица для того, чтобы летать. Господу

угодно, - вы слышите, что я говорю? - чтобы мы ели хлеб в поте лица, а не

бездельничая, как вот это монашеское отродье, брат Жан, который

прикладывается к кувшинчику и умирает от страха. Погода чудная. Теперь

только я уразумел, насколько правилен и как глубоко продуман был ответ

благородного философа Анахарсиса, который, когда его спросили, какое судно

представляется ему самым надежным, ответил: "То, которое стоит в гавани".

- Это что! - сказал Пантагрюэль. - А вот когда ему задали вопрос, кого

больше: мертвых или живых, он в свою очередь спросил: "А куда вы относите

плавающих в море?" Это был тонкий намек на то, что плавающих в море на

каждом шагу подстерегает смертельная опасность и они все время находятся

между жизнью и смертью. Равным образом Порций Катон говаривал, что он стал

бы раскаиваться только в трех вещах, а именно: если бы он когда-нибудь

поверил тайну женщине; если б он хотя бы один день провел в бездействии и

если бы он поехал морем в такое место, куда можно было бы добраться сушей.

- Клянусь моей почтенной рясой, - обратился к Панургу брат Жан, - ты,

мой друг блудодей, перепугался во время бури напрасно и зря, ибо утонуть

тебе не суждено. Тебя, уж верно, высоко вздернут на воздух или за милую душу

поджарят, как святого великомученика. Государь! Вам нужен плащ от дождя? Ни

волчий, ни барсучий мех вам не потребуется. Велите содрать с Панурга шкуру и

ею накрывайтесь. Только ради бога не приближайтесь к огню и не ходите мимо

кузниц: она у вас мигом истлеет, зато дождя не побоится, и снега, и града

тоже. Нет, в самом деле, бросьтесь в таком плаще в воду - вы не промокнете.

Сделайте себе из Панурговой шкуры зимние сапоги - в них вы ног не промочите.

Сделайте из нее пузыри, чтобы мальчики учились плавать, - способ вполне

безопасный.

- Значит, - заключил Пантагрюэль, - она вроде так называемого венерина

волоса: это растение никогда не мокнет и не влажнеет; сколько угодно держите

его в воде - оно все останется сухим. Недаром оно носит название _adiantos_

{1}.

- Панург, друг мой, - сказал брат Жан, - пожалуйста, не бойся воды!

Твое существование прекратит иная стихия.

- Так-то оно так, - возразил Панург, - но только повара у чертей иной

раз замечтаются и дают в своем деле промашку: частенько варят то, что

предназначалось на жаркое, совсем как наши здешние повара, которые шпигуют

куропаток, витютней и сизяков, собираясь, по-видимому, их жарить. Бывает,

что они варят куропаток с капустой, витютней с пореем, а сизяков с репой.

Послушайте, милые друзья: в присутствии всей честной компании я объявляю,

что под капеллой в честь святителя Николая между Кандом и Монсоро я разумел

капельницу, из которой будет капать розовая водичка, и там уж, правда, ни

бычок, ни коровка не станут водиться - кругом сплошная водица.

- Вот это, я понимаю, жох! - вскричал Эвсфен. - Всем жохам жох! Недаром

говорит ломбардская пословица: _Passato el pericolo, gabato el santo_ {2}.