Глава X

О том, как Пантагрюэль доказывает Панургу, что советовать в вопросах брака

- дело трудное, а равно и о гаданиях по Гомеру и Вергилию

- Вы меня извините, но советы ваши напоминают песенку о Рикошете, -

заметил Панург. - Сплошь одни сарказмы, насмешки и бесконечные противоречия.

Одно исключает другое. Не знаешь, чего держаться.

- Равным образом и вопросы ваши содержат в себе столько "если" и

столько "но", что ничего нельзя обосновать, нельзя прийти ни к какому

определенному решению, - возразил Пантагрюэль. - Ведь намерение ваше

остается непоколебимым? А это же и есть самое важное, остальное зависит от

стечения обстоятельств и от того, как судило небо.

Мы знаем немало людей, коих это событие сделало такими счастливыми, как

будто в их браке отражается идея и образ райского блаженства. Другие же до

того несчастливы в семейной жизни, что их состояние можно сравнить разве

лишь с состоянием бесов, которые искушают отшельников в пустынях Фиваиды и

Монсеррата {1}. Уж раз вы решились попытать счастья, так идите наудачу,

завязавши глаза, преклонивши главу, облобызавши землю и положившись на бога.

Никаких ручательств вы от меня не ждите.

Впрочем, если хотите, давайте попробуем вот что. Принесите творения

Вергилия, трижды раскройте книгу ногтем, и из стиха, по счету такого-то (об

этом мы с вами условимся заранее), нам станет ясно, каков будет ваш брак.

Что гадания по Гомеру многим верно предсказывали судьбу, тому примером

служит Сократ; когда ему в темнице прочли стих из речи Ахилла (Илиада, песнь

девятая):

С΄Ηματί κεν τριτάτω Φθίην επίβωλον ίκοίμην...

Я послезавтра, коль не задержусь,

Во Фтии плодородной окажусь *, -

он догадался, что умрет через три дня, и уверил в том Эсхина, как об

этом повествуют Платон в _Критоне_, Цицерон в книге первой _De divinatione_

{2} и Диоген Лаэртский.

Тому примером служит Опилий Макрин; он страстно желал узнать, будет ли

он римским императором, и ему вышло следующее изречение (_Илиада_, песнь

восьмая):

ТΩ γέρον ή μάλα δή σε νέοι τείρουσι μαχηταί,

Ση δε βίη λέλυται, χαλεπον δε γηρας οπάζει...

О старче! Ты со всех сторон зажат

В толпе здоровых молодых солдат;

Хилеешь ты, и, жалости не зная,

Тебя теснит к могиле старость злая *.

И точно: Макрин был уж стар, и правил он империей всего лишь год и два

месяца, а затем юный и могучий Элагабал низвергнул его и умертвил.

Тому примером служит Брут; он пожелал узнать, каков будет исход

Фарсальской битвы, в которой он пал, нему вышел стих из речи Патрокла

(_Илиада_, песнь шестнадцатая):

Т>Αλλά με μοιρ ολοη και Λητους εκτανεν υιός.

Коварно парка дни мои прервала,

И Фебова стрела в меня попала *.

Боевым кличем в той битве было имя Феба. Также и гадания по Вергилию

пользовались известностью еще в древние времена и предсказывали из ряду вон

выходящие случаи и крупнейшие события вплоть до восшествия на престол

Римской империи, как это произошло с Александром Севером, которому открыл

его судьбу следующий стих (_Энеида_, песнь шестая):

Tu regere imperio populos, Romane, memento...

О римлянин! Став властелином мира,

Не нарушай без надобности мира *.

В самом деле, несколько лет спустя он и правда стал римским

императором.

Сошлюсь на римского императора Адриана: мучимый сомнением, чт_о_ о нем

думает и какие чувства питает к нему Траян, он прибегнул к гаданиям по

Вергилию и напал на следующие строки (_Энеида_, песнь шестая):

Quis procul ille autem, ramis insignis olivae

Sacra ferens? Nosco crines incanaque menta

Regis Romani...

Кто, ветвь оливы в руку взяв свою,

Величественно шествует ко мне?

По одеянью и по седине

Я римского царя опознаю *.

Некоторое время спустя он был усыновлен Траяном, а по смерти его стал

императором.

Сошлюсь на достославного Клавдия Второго, императора римского, который

прочел следующий стих (_Энеида_, песнь шестая):

Tertia dum Latio regnantem viderit aestas.

Ты в Риме воцарился, но другой

Придет на третье лето за тобой... *

И точно: он царствовал только два года.

Тому же Клавдию, когда он пожелал узнать судьбу своего брата Квинтила,

которому он намеревался передать бразды правления, вышло (_Энеида_, песнь

шестая):

Ostendent terris hune tantum fata.

Судьба на миг его стране покажет *.

Так оно и случилось, ибо Квинтил был убит через семнадцать дней после

того, как стал править империей.

Та же участь постигла императора Гордиана Младшего.

Клавдию Альбину, пытавшему свою судьбу, вышло следующее (_Энеида_,

песньшестая):

Hic rem Romanam magno turbante tumultu

Sistet eques, etc.

Сей всадник в беспокойный, смутный год

Порядок в римском царстве наведет,

Принудит карфагенян к отступленью

И в Галлии подавит возмущенье *.

Сошлюсь на императора Д. Клавдия, предшественника Аврелиана; он

допытывался, будут ли у него потомки, и ему вышло (Энеида, песнь первая):

His ego nec metas rerum, nec tempora pono.

Имению и жизни этих лиц

Не положу пределов и границ *.

И точно: он оказался предком длинного ряда поколений.

Сошлюсь на господина Пьера Ами; {3} он пытал судьбу, удастся ли ему

спастись от козней нечистой силы, и напал на следующий стих (_Энеида_, песнь

третья):

Heu! fuge crudeles terras, fuge littus avarum.

Покинь владенья дикого народа,

Покинь страну, где так скупа природа *.

Ушел он от нечистой силы цел и невредим.

И еще можно было бы привести множество случаев, когда сбывалось все,

что пророчил стих, таким путем найденный, но об этом долго рассказывать.

Однако ж, дабы вы потом не разуверились, я не стану вас обнадеживать,

что этот способ гадания непогрешим.