Беседа 3 (1)

Итак, речь идет о вере «…во единаго Господа Иисуса Христа, Сына Божия, Единороднаго, Иже от Отца рожденного прежде всех век…» и т.д. У меня есть предложение кратко прокомментировать кратко каждое из слов, составляющих это исповедание. А если какие-то будут вопросы и пожелания, то после, потому что на эту тему можно говорить бесконечно.

Кто такой Иисус Христос? Все христианство сосредоточено во Иисусе Христе, и само название идет от Иисуса Христа. Но сначала расшифруем, что значит Иисус, и что значит Христос. Ясно, что для воплотившегося Сына Божия Его Имя случайным быть не могло. Иисус буквально «Спаситель», а Христос – «Помазанник», аналог еврейского «Мошиах» - «Мессия». Помазание в данном случае понимается как помазание Духом Святым, помазание Божеством. Иисус Христос – один от Святой Троицы. Первоначально в Церкви существовала, как мы говорили, явленная в Откровении через Самого Иисуса Христа и переданная апостолам полнота веры как некоего внутреннего знания, внутренней реальности. Т.е. полнота Божества, присутствующего во Христе телесно, перешла к Церкви как продолжающемуся Телу Христову в день Пятидесятницы.

Ириней Лионский говорит, что апостолы в день Пятидесятницы получили полноту видения веры и передали ее Церкви. Как в сокровищницу вложили в Церковь. И вот эта полнота видения, внутреннего опыта, согласно православным представлениям, находится в Церкви всегда. Но это внутренний опыт далеко не весь и далеко не всегда может быть высказан. Значительная часть опыта в принципе не может быть высказана. Как Иоанн Дамаскин говорит: Кто хочет говорить или слушать о Боге, тот должен знать, что не все, касательно Божества и Его Домостроительства, невыразимо, но и не все удобовыразимо, не все непознаваемо, но и не все познаваемо; ибо иное значит познаваемое, а иное – выражаемое словом, так как иное дело говорить, а другое – знать. Таким образом, многое из того, что мы неясно познаем о Боге, не может быть выражено во всем совершенстве; но как нам свойственно, так мы и бываем принуждены говорить о том, что выше нас <…> Итак, мы не можем ни сказать чего-либо о Боге, ни даже подумать, кроме того, что самим Богом нам изречено, сказано или открыто в Божественных Писаниях Ветхого и Нового Завета³⁵.

И ясно, что реальность, которая является внутренним содержанием Церкви, это Сам Бог, а сформулировать Бога в виде некой философской концепции, системы нельзя. по хорошему Его можно воспевать. В силу того, что в земных условиях эта Церковь пока еще не только торжествующая и славословящая, но и воинствующая и странствующая, то свидетельствовать о Боге все-таки необходимо. Причем свидетельствовать в первую очередь внешне. Поэтому нужно подбирать какие-то человеческие слова для того, чтобы этот опыт передавать. Сам Христос сказал: …дана Мне всякая власть на небе и на земле. Итак идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа, уча их соблюдать все, что Я повелел вам; и се, Я с вами во все дни до скончания века³⁶.

Собственно этим апостолы и занимались вначале с целью проповеди, а потом и с целью победы над ересями. Потому что появлялись некие люди, лжеучителя, как апостол Павел об этом предсказывал: я знаю, что, по отшествии моем, войдут к вам лютые волки, не щадящие стада³⁷, которые будут искажать эту веру, однажды переданную апостолам. Сам Иисус Христос заповедовал: Берегитесь лжепророков, которые приходят к вам в овечьей одежде, а внутри суть волки хищные³⁸. Не имея причастности к этому опыту, они будут может быть сочинять свой собственный мнимый опыт, прелестный, и как-то его формулировать на уровне богословских концепций, или каких-нибудь мифов.

Первое, с чем столкнулась Церковь, если не брать разного рода иудействующих, противостояние с которыми было, в общем-то, незначительным фрагментом, это так называемые гностики. Гностицизм – это целая система разных философски оформленных воззрений. Очень многие гностические секты поддерживали мысль подчас гениальных интеллектуалов, которые, с одной стороны, опираясь на Евангельское свидетельствование о Иисусе Христе, с другой стороны, на античную философию, с третьей стороны, на языческую или мистическую мифологию, создавали неких гибридов и были, по сути, не христианами, а откровенными язычниками, включавшими евангельское Благовестие в языческую мифологию. И таких сект гностического толка было великое множество. И во всех них по преимуществу воззрение на человека, назначение человека было языческим или мистическим. Речь о воскресении тел не могла вестись, как и о воплощении Сына Божия.

Среди гностиков была распространена такая концепция, воплощение которой получило название докетизм³⁹. Это первая значимая ересь, послужившая толчком к тому, чтобы церковные умы дали какой-то ответ. Докетизм происходит от греческого глагола «казаться» и предполагает, что Христос не воплощался в собственном смысле, не становился телесным человеком из души и тела, а тело было призрачным. Он же Бог, и как они утверждали, что для Него не проблема явить образ тела так, чтобы этот образ воспринимался как реальность. И для докетов, как и для эллинов в целом, материя если и не была неким злым началом, то по крайне мере, была неким низменным и презренным, от чего нужно было освобождаться. Известное изречение Платона, что тело – темница души, от которой нужно освобождаться. Сома – сима, узилище (греческая пословица, построенная на игре слов). А с христианской точки зрения тело – это храм Святого Духа, который сейчас запущен, нужно его в порядок привести, очистить, и тогда Святой Дух вселяется, и такой храм (тело) является тоже средством богоугождения. Христианское учение предполагает спасение всего человека, а не просто, как принято в народе говорить, спасение души. Речь идет не только о спасении души, а всего человека, и тела его, и души. «Чаю воскресения мертвых». Для гностиков, как и для эллинов, воскресение тела было абсурдом, дескать, зачем пищу червей воскрешать. Вот душа – это да, она божественна по своему происхождению. Поэтому с их точки зрения, Христос – это не Христос, а мысленный идол, и он (в разных системах по-разному) то один из каких-то высших эонов, то еще что-то в этом роде, но при этом Он не имел тела.

В споре с гностиками ранние отцы, в частности упомянутый Ириней Лионский, очень много внимания посвятили вопросу о телесности Иисуса Христа и в частности воплощения. Ириней Лионский одним из первых сформулировал классический святоотеческий афоризм, который впоследствии стал красной нитью христианского православного учения: Сын Божий становится сыном человеческим, чтобы сын человеческий стал сыном Божиим⁴⁰. Т.е. Богу нужно было стать человеком, причем не просто осколком человека в виде души, а человеком из души и тела, чтобы у человека появилась возможность стать вполне Богом. Христос рассматривался отцами с самого раннего периода как посредник, о чем апостол Павел и говорит. Он должен был быть одновременно и тем, и другим, и нетварным, и тварным, и Богом, и человеком. Спасение с православной точки зрения – это обожение. Спасение – это не просто совершенствование человека на уровне тварного мира, а это выход за пределы тварного мира, выход к божественной реальности, соединение с ней.

Человеческая природа и человеческие возможности, как известно, ограничены. Человек существо сотворенное, имеющее начало, а Бог по общему для того времени определению существо безграничное, всесовершенное. И поэтому в самом человеке нет и не может быть собственного потенциала для становления Богом. Становление Богом может быть только даром для человека. Сам человек не может достичь божественного состояния. Для эллинов – может, потому что по их учению человеческая душа – не сотворена, а имеет божественное происхождение, некий осколок Божества. А с христианской точки зрения человек именно сотворен, он не божественен по природе, а только сотворен Богом мне божественной природы. В тварной природе нет такого ресурса, чтобы стать нетварной. Для этого нужен шаг со стороны Бога, Боговоплощение и является таким шагом. Господь выходит за пределы своей творческой природы и от Девы Марии заимствует человеческую плоть чудесным образом, как это принято говорить, с помощью безсеменного зачатия действием Святого Духа.

Может быть, стоит начать с безсеменного зачатия. Что это такое, как то самое начало Боговоплощения и отправная точка? Тот же Ириней Лионский, говоря о Домостроительстве спасения Сына Божия, говорит, что Христос пришел, чтобы исправить ошибки Адама, с одной стороны, а с другой стороны, достичь той цели, которую не достиг Адам. Он развивает учение апостола Павла о Христе как втором Адаме. В современной патрологии эта концепция Ириней Лионского получила название теории рекапитуляции, или анакефалеосиса⁴¹.

Причем смысл здесь может быть двойной: переоглавление или перевозглавление. Адам возглавил человеческий род, был его первым главой, первым родоначальником, но, увы, весь человеческий род увел за собой в бездну падения. А Христос, возглавив заново человеческий род вместо ветхого Адама, наоборот привел его к вершинам спасения. Он – возглавитель в этом смысле, вождь, глава Церкви спасающихся.

Но эта концепция предполагает еще и другой смысл: переоглавление (как в книжке есть главы). Христос в Своей жизни как бы проходит все принципиально важные этапы человеческой жизни, жизни первого Адама, не столько как конкретной личности, а как символического собирательного образа. Если первый Адам на каждом этапе жизни совершает ошибку и падает, глава имеет отрицательное надписание и содержание, то Христос переоглавляет в том смысле, что Он на каждом этапе исправляет ошибку Собою в Себе (но не в том, конечно, смысле, как А.И.Осипов понимает, что в Адаме было что-то испорченное изначально, и Христос подправил). Иисус Христос подправлял нас, конечно, но посредством того возглавления, которое Он предпринял в отношении нас. Он совершает восхождение как бы в обратном порядке.

Здесь еще можно вспомнить, чтобы было понятнее, концепцию Максима Исповедника четырех (пяти) потенциальных разделений⁴². Изначально Адам, т.е. человек, человеческая природа имела в себе потенциальное разделение (не актуальное), которое, руководствуясь богоданной свободной волей, человек должен был соединить. Это разделение на мужское и женское, земной рай и всю остальную землю, земную землю и видимое небо, на чувственное и умопостигаемое (материальная и духовная природа), и последний этап – тварное и нетварное.

Из учения Максима Исповедника (это следует вообще из всего христианского учения, православной догматики) следует, что первые четыре разделения человек мог преодолеть с помощью своей собственной богоданной природы. А на вершине этих соединений, на уровне пятого разделения все равно потребовалось бы воплощение, потому что человек перепрыгнуть эту онтологическую пропасть между тварным и нетварным сам бы не смог. И предполагается, что Христос (т.е. Бог) все равно имел бы место, Сын Божий все равно бы воплотился, чтобы стать вот этим мостом. Но здесь все бы шло по замыслу Божиему. Человек сам бы эти соединения установил и приготовил бы свою природу как сосуд для боговоплощения не окольным путем, а прямым, и искупления бы не потребовалось. А Адам, мало того, что всего этого не совершил, так еще и испортил все. Он отпал от Бога, исказил замысел Божий, исказил природу. Христос воплощается, чтобы все это исправить. Ириней Лионский говорит, что Христу нужно было пройти все этапы и все возрасты человеческой жизни, чтобы все этапы и все возрасты осветить.

Если внимательно смотреть на евангельское повествование о Христе, там эти основные этапы перечислены. Ириней Лионский их тоже приводит и толкует. Они часто присутствуют в богослужении. Третья молитва Симеона Метафраста⁴³ перед причащением также содержит перечисление этих этапов, что и посредством чего Христос совершил. Что сделал Своим воплощением, Своим распятием исцелил мои страсти телесные, сошествием во ад, Вознесением обоживая плотское восприятие, ну и т.д. Отцы всегда мыслили спасение, совершенное во Христе вот так, динамически, в течение жизни. У католиков восторжествовала так называемая юридическая теория искупления⁴⁴, удовлетворение. Там все внимание сконцентрировано только на одной, хотя может быть и самой важной, самой существенной детали – это на кресте. Христос нужен был для того, чтобы принести соразмерную греху Адама жертву, выкуп Богу. Хотя они и не толкуют на таком высоком богословском уровне, слишком уж это примитивно, как некоторым православным полемистам хотелось бы, но тем не менее сатисфакция, удовлетворение там присутствует. А вся остальная жизнь Христа превращается в какое-то нравоучение, теряя свою онтологическую составляющую.

С православной точки зрения вся жизнь Христа имела значение с точки зрения спасения. Отцы описывают это так. В момент воплощения Христос в обратном порядке упраздняет то последнее разделение, которое Адаму в последнюю очередь предстояло преодолеть, и которое он сам бы не смог осуществить: пропасть между тварным и нетварным. С момента воплощения Христос – это в совершенстве Бог и в совершенстве человек. Две природы в Нем соединены, с одной стороны, не слитно (т.е. не смешиваются, как два куска пластилина, которые можно взять и смешать, и получится какой-то третий кусок, если пластилин черный и белый, то получится серый, такое вот серое единство). Т.е. во Христе природы существуют, не сливаясь. Божество остается божеством со своими свойствами, а в человечестве – человеческие. Но при этом они существуют нераздельно. И эта нераздельность такова, что это соединение можно рассматривать как абсолютное единство. На языке богословском и философском Христос един, это единая ипостась в двух природах. Или единое лицо и две сущности. И то, и другое синонимы. Один равно два. Например, как раскаленный металл, который пребывает в соединении с огнем в нераздельном состоянии, не просто где-то рядом с огненным пламенем кусок железа лежит и нагревается. А он пронизывается огнем.

В процессе христологических споров возник специальный термин: взаимопроникновение свойств. Божество и человечество взаимопроникают, становятся единым и нераздельным. И это нам нужно всегда иметь ввиду. Христос это кроме прочего некий архетип для всякого христианина, т.е. к такому соединению предназначен человек Богом. Ну а захочет человек или не захочет предназначение осуществить, дело хозяйское.

При этом способ соединения у нас, конечно, другой. Если Христос – это Бог, ставший человеком и соединение в Нем по ипостаси. А мы-то пришли в этот мир как тварные человеки, мы не боги воплощенные, а наоборот, человеки, которые, даст Бог, станут в будущем богами, т.е. обожеными. Таким образом, в одной стороны, по способу соединения есть асимметрия, а само соединение во Христе и в христианах – наверное, одинаковое, по энергиям такое вот не слитное и нераздельное взаимопроникновение божества и человечества.

Христос – Бог по природе и человек по природе, а человек – по природе люди, а боги – только по благодати, по дару, по приобщению. Божество не является нашей собственностью, а только даром.

Из зала: Максим Исповедник говорит, что человек будет обладать всем тем, чем обладает Бог, кроме Его естества.

ЗАА: Или, как он говорит: кроме единства по ипостаси⁴⁵. Логос и тропос – между ними разница есть. Тропос соединения другой⁴⁶. А все-таки само соединение – то же самое. Мы же не понимаем, что вот эти энергии – божество другого порядка. Бог в каждой своей энергии всецело присутствует. У Григория Богослова есть слова такие, что насколько Он стал человеком, усиливая афоризм Афанасия Александрийского, настолько мы должны стать Богом. А насколько Он стал человеком? В полноте. Значит и мы должны стать Богом в полноте, хотя и полнота будет только по благодати. Парадокс и антиномия⁴⁷ неизбежна.

Праздник 7 апреля, Благовещение – это и есть праздник воплощения безсеменного зачатия Иисуса Христа в утробе девы Марии. То есть первым делом Он упраздняет эту последнюю преграду между божеством и человечеством. Пропасть упразднена. Искупление еще по времени не совершено, а последняя преграда между нетварным и тварным упразднена. Он с момента зачатия уже в полноте обожен. И с момента зачатия Его человеческая природа была вознесена к престолу Отца, иначе и не скажешь. А событие Вознесения на сороковой день после Воскресения как оно описано в Евангелии, это только явление онтологического события вознесения внешнему наблюдателю, т.е. апостолам, которые были уже способны увидеть. А до этого они бы ничего и не увидели.