Беседа 1 (5)

Тем не менее, человеческое богослужение людьми же создано, под воздействие Святого Духа, но людьми и для людей. Причем наше современное богослужение – я не беру МП, а в ИПЦ – по продолжительности значительно уступает древним богослужениям, которые были даже в Средневековье. Когда для людей высшим и важнейшим смыслом жизни было спасение, тогда и не жалко было времени на богослужение, потому что человек знал, что занимается самым главным. А сейчас у нас богослужению и вообще молитве отводится небольшой промежуток времени, хорошо если десятину, а то и сотую часть Богу отщипнуть и отдать, а в остальное время у нас другие заботы. Из монашеской литературы можно узнать, что в древних монастырях знание, если не всего Писания, то Псалтыря наизусть, это было нормой. Все монахи, если не страдали слабоумием, знали всю Псалтырь наизусть. Вообще с книгами были проблемы, печатного станка не было, поэтому старались все запоминать. Более того, читаешь свидетельства о новомучениках в 30-е годы, ясно, что это не древний уровень монашества 5-6 веков, и тем не менее. На Соловках архиереи, которые были настоящими монахами в свое время, ревностно служили, они тоже совершенно спокойно совершали богослужение по памяти. Это о чем говорит? О том, что этот человек во время богослужения своим вниманием прикован к молитве. Я не думаю, что эти люди специально проводили время, что заучивали богослужение. Просто они постоянно молились и умом погружались в богослужение, а не мечтали. А мы привыкли мечтать. И если я в повседневной жизни мечтаю, мой ум кружится, то правильнее сказать, не я мечтаю, а мной мечтают. Потому что если я мечтаю, значит, я управляю каким-то мыслительным процессом. А здесь получается так, что какие-то ветры гуляют в моей голове, и что туда только не занесет. А я как будто сижу и смотрю телевизор: что мне показывают, то и смотрю. Вот мы так себя и ведем. Идем ли по улице, ил что-то еще. Если человек так привык жить, то будет и на богослужении. Мы все в таком естественном (а на самом деле – противоестественном) состоянии: наш ум праздношатающийся. Задача № 1 – сделать его управляемым. Ум не должен праздно шататься. Человек чем от животных отличается? Тем, что он разумное существо, обладает умно душой. Значит, умственная деятельность имеет для нас первостепенное значение. Посредством ума мы молимся, постигаем Истину Божественного Откровения, стараемся свои телесные силы впустую не тратить. Я часто студентам приводил пример. Вот вы идете по улице к определенной цели. И что там происходит вокруг, если это вас напрямую не касается, то вы идете. Было бы странно, если бы человек увидел, например, лопату, подбежал и начал бы копать, увидел бы карусель и стал бы тут же кататься. Это какой-то безумец. Т.е. в телесной деятельности мы себя так не ведем, силы экономим, а умом – примерно так и ведем. Встретили какого-то человека и начинаем думать, а кто он, зачем он, что-то фантазировать, мечтать. Или читаем вывески. И все у нас так. Получается, что Бог дал нам время, и нашему уму – определенную энергию, а мы эту энергию постоянно тратим на всякую, простите, фигню, это в лучшем случае, а то и похуже. Получается, что не мы управляем своим умом, а наш ум как перекати поле: куда ветер подует, туда он и понесся. При этом еще что-то там мним о себе, а сами не можем управлять собой никак. Вот элементарный опыт взять провести: попробовать сосредоточенно не думать ни о чем в течение хотя бы минуты. Отцы говорят²², а вслед за ними – Игнатий Брянчанинов²³, что ум во время молитвы нужно держать безвидным. Никакого образа, никаких мыслей не должно быть. А единственная деятельность – это именно молитва, те слова, которые указуют на Бога, на наше отношение с Ним, - они должны быть содержанием нашей молитвы, вообще богослужения. И чтобы на богослужении внимательно молиться, человек должен следить за своим умом постоянно.

Из зала: Когда молишься, допустим, тот же Символ веры, я представляю Бога Отца, Дух в виде голубя, Сын. Этот образ четко стоит перед глазами…Это помогает концентрации, я уже ни о чем другом не думаю. И это же икона…

ЗАА: Это неправильно. Если называть своими именами, то со святоотеческой точки зрения это называется не «помогает концентрации», а создавать в своем уме некоего мысленного идола, который будет как раз препятствовать соединению с Богом. Икона – «левая» совершенно, потому что она прямо противоречит учению Седьмого Вселенского Собора. Бога никто не видел, Бог не является «дедушкой». Даже если Он кому-то и являлся в некоем облике, но не мне. А я представляю себе образ дедушки. И потом все явления Божии – это же не явления Бога Отца, а явления Сына. Вот есть такая (в отличие от этой неканонической, так называемой Новозаветной Троицы) каноническая икона Ветхозаветного явления «Ветхого Днями»²⁴. Вообще там изображен Христос, но с седыми волосами, что символизирует явление Сына Божия в Ветхом Завете. Т.е. все явления Божии – это не явления Бога Отца. А вот эта икона, так называемой Новозаветной Троицы, где изображается будто бы Отец в виде «старичка», Сын молодой и Дух святой. Эта икона вообще католического происхождения, которая с православной точки зрения является еретической. По-хорошему, таких икон не должно быть. Это во-первых. Во-вторых, даже если есть канонические иконы, они нужны для того, чтобы их созерцать, чтобы мысленно представлять. И одно дело, когда я смотрю на икону, это нормально, и молюсь перед иконой, а другое дело, когда я закрываю глаза и начинаю создавать какой-то образ. Это уже не икона возникает, потому что икона как висела на стене, так и висит. А это уже возникает плод моей фантазии, т.е. я пытаюсь какой-то образ создавать. Отцы говорят: все образы, которые я буду создавать во время молитвы, это некие препятствия для моего соединения с Богом, потому что Бог по своей природе невидим. Он действует каким-то иным совершенно образом на нашу душу. Наша конечная цель – единение с Богом, а молитва нацелена на установление связи с Богом, а промежуточная задача и одна из целей молитвы: расчистить место для действия Божия. Я же хочу, чтобы Бог на меня снизошел, со мной соединился, в этом цель, поэтому я должен расчистить место. Это похоже на грядку. Чтобы что-то посеять, сначала нужно выполоть, вскопать. А если вместо того, чтобы полоть, я буду втыкать туда муляжи, пластмассовую морковку, она же похожа на настоящую, вот и буду пластмассовую морковку потом есть. Наши фантазии – это подобные муляжи. Золотое правило отцов в том, чтобы ум во время молитвы держать безвидным, иначе Бог не сможет войти, и мы будем молиться мысленным идолам. Сила воображения в аскетической (христианской) жизни должна иметь служебную цель и быть задействованной иногда, как какое-то вспомогательное средство и никогда не должна культивироваться. В этом отличие православной аскетики, православной молитвы от молитвы католической, где как раз воображение активно задействуется. Святитель Игнатий по этому поводу говорит, что эти западные, так называемые святые, сумасшедшие. Можно, конечно, «мультики» в голове прокручивать, но на самом деле это же не Бог будет, а наши образы, представления, фантазии, по сути, идолы.

И то, что вы сказали, это вымышленный образ. Изображение Бога Отца виде старца – это вымышленный образ, потому что Бог не старцем, Он же не дедушка. Бог – это Дух, который невидим, неописуем, безграничен. Почему Его именно в виде дедушки изображают? Христос – понятно, потому что Он воплотился и стал видимым, поэтому возможна Его икона. Но сама допустимость иконы не предполагает, что на уровне молитвы я должен образ даже иконы запечатлевать в своем уме. Я должен запечатлевать ум в слова молитвы и все.

Из зала: Но если каждое слово символизирует что-то, какой-то образ, как возможна концентрация?

ЗАА: Непосредственно на словах. Ум должен быть чистым. Чистота ума – та цель, которую христианин должен преследовать. Борьба с любыми помыслами, образами, даже с теми, которые нам могут показаться благочестивыми. Их нужно отсекать, расчищать место и оставлять только голый смысл. Слова молитвы тоже могут локализоваться образно, но слова не бьют на чувства, как картинки, которые в любом случае производят аффектные чувства. И когда наше воображение по полной программе использовано, молитва может превратиться в просмотр «мультиков», кинематограф. Этого быть не должно. Не должно быть так, чтобы я «тихо сам с собою», со своим воображением взаимодействовал. Я должен обращаться к Богу, который невидим.

Из зала: У меня на календаре есть изображение Иисуса Христа, как в Законе Божием, потом Бог Отце в виде старца, Дух в виде голубя и примерно в 33-хлетнем возрасте Господь Иисус Христос. Их, значит, лучше исключить?

ЗАА: Конечно. Святая Троица в виде трех ангелов – это так называемый ветхозаветный сюжет гостеприимства Авраама прообразовательное явление Троицы, сюжет из Священного Писания, который воспринят Священным Преданием, и такая икона канонична. Но при этом мы же понимаем, что Бог не является тремя ангелами. Троица – это же не три ангела «раз, два, три», Бог – это непостижимое существо, которое едино и вместе с тем троичное в лицах. А это явление, как и все явления ветхозаветные, было прообразовательное. Т.е. на Бог Отец, Бог Сын и Бог Святой Дух явились, а как сказано в толкованиях, явились три ангела, символизируя собой Троицу. Наиболее распространенное толкование, что это Сын Божий и два ангела, которые Его сопровождали и Ему сопутствовали. При этом Сам Сын Божий тоже в виде ангела, но не ангел. А вообще изображение Бога Отца ни в каком виде невозможно. Бог Отец не воплощался. Иисус Христос Сын Божий, поэтому изображается Его исторический образ, символизированный иконографически. Святой Дух в виде голубя изображается только на иконе Крещения Господня, потому что Святой Дух не голубь, а единожды явился таким образом, и об этом свидетельствует Евангелие. И в рамках именно сюжета голубь изображается как символ Святого Духа. Но из этого не следует, что везде и всегда Дух являет себя в виде голубя. А эта икона – новодел. На Западе они появились, наверное, в веке 15-ом, а на Руси появляются в 16 веке, потому что через Великий Новгород с Западом были торговые контакты. Более того, в 16 веке на Стоглавом Соборе эти иконы были анафематствованы. А потом про эту анафему забыли, и в 17 веке эти иконы снова вернулись с в обиход. Ну а что творилось в 18-19 веках! И пение, которое к православной аскетической традиции никакого отношения не имеет, бьющее как раз на чувства. И натуралистические иконы, чья традиция до сих пор жива в храмах РПЦ и РПЦЗ. Надо от этих ложных традиций избавляться. Я помню, когда в Николе во время пасхального служения оказался в алтаре, то там на стенах или на вратах были изображены ангелы в виде женских фигур. «Ангелицы» с соответствующими формами. Посмотрев на эти изображения, могут всплыть только не очень благочестивые помыслы. Какая там молитва? Есть четкое предписание Седьмого Вселенского Собора, почему возможно изображение ангелов, и как они изображаются: обязательно в виде юношей. Они должны выглядеть максимально бесполыми. А здесь, когда подчеркиваются формы – что это за «ангелицы», совершенно непонятно. Или когда поют соответственным образом: полный спектр страстей человеческих – и тогда богослужение (сами тексты) свершено уже не нужно, потому что музыкальный ряд такой разнообразный. Хотя и это тоже дурновкусие.

Поэтому нужно просто знать, что икона так называемой Новозаветной Троицы неканонична, не в традиции Русской Православной Церкви и более того противоречит учению Церкви, в частности учению Седьмого Вселенского Собора.

Из зала: Алексей Алексеевич, а на каком Соборе возник спор: Бог Отец, Бог Сын, Бог Святой Дух…о происхождении лиц и их взаимоотношении.

ЗАА: Это было в рамках арианских споров в 4 веке, особенно Первый и Второй Вселенский Собор. Именно тогда, особенно благодаря так называемым отцам-каппадокийцам Василию Великому, Григорию Богослову, Григорию Нисскому с помощью языка античной философии был описан характер отношений между Отцом и Сыном, и Святым Духом.