Реферат по беседам 1-4 А.А.Зайцева «Символ веры»
Место размещения аудиофайлов: http://vk.com/id1427242#/audio?album_id=25316034
Оглавление
Беседа 1 (1) 1
Беседа 1 (2) 4
Беседа 1 (3) 8
Беседа 1 (4) 12
Беседа 1 (5) 16
Беседа 2 (1) 19
Беседа 2 (2) 22
Беседа 3 (1) 28
Беседа 3 (2) 33
Беседа 4 (1) 38
Беседа 4 (2) 43
Беседа 4 (3) 48
Верую во Единого Бога Отца Вседержителя, Творца неба и земли, видимым же всем и невидимым. И во единаго Господа Иисуса Христа, Сына Божия, Единороднаго, Иже от Отца рожденнаго прежде всех век; Света от Света, Бога истинна от Бога истинна, рожденна, несотворенна, единосущна Отцу, Имже вся быша. Нас ради человек и нашего ради спасения сшедшаго с небес и воплотившагося от Духа Свята и Марии Девы и вочеловечшася. Распятаго же за ны при Понтийстем Пилате, и страдавша, и погребенна. И воскресшаго в третий день по Писанием. И возшедшаго на небеса, и седяща одесную Отца. И паки грядущаго со славою судити живым и мертвым, Егоже Царствию не будет конца. И в Духа Святаго, Господа, Животворящаго, Иже от Отца исходящего, Иже со Отцем и Сыном спокланяема и сславима, глаголавшаго пророки. Во едину Святую, Соборную и Апостольскую Церковь. Исповедую едино крещение во оставление грехов. Чаю воскресения мертвых, и жизни будущаго века. Аминь.
Беседа 1 (1)
Символ веры говорит о том, что мы верим в Бога Отца. Давайте сегодня попытаемся разобраться в христианском представлении о Боге, и почему эти представления для нас так важны. Согласно православным святоотеческим описаниям спасение – это соединение с Богом, причем такое, которое предполагает участие в жизни Божества настолько, что участвующий, то есть святой, освященный, сам именуется Богом по благодати. Это центральное положение христианской веры, которое в святоотеческой литературе именуется обожением. Какие качества присущи данному состоянию?
Обожение предполагает взаимопроникновение человеческих и божественных свойств и действий. Для понимания сути данного качества подходит образ раскаленного металла. Железо в раскаленном состоянии не подражает огню и не может стать самим огнем, потому что ему изначально присущи совершенно иные свойства, но железо участвует в жизни огня и проникается его свойствами. Игнатий Брянчанинов предлагает образ промасленной бумаги. Как бумага, сохраняя свои бумажные свойства, в промасленном состоянии он обогащается свойствами масла. Так и человек должен приобщиться свойств Божиих, начать жить Его а не своей собственной жизнью. В этом и есть спасение. Обоженный человек остается тем, чем он и был, но приобретает новые свойства.
И для православного христианина важно знать, Кто есть Бог? И что Он есть? естественно в той мере, которая открыта Самим Богом и которую человек может вместить. Писание и предание говорят, что Бог непознаваем. И оно же парадоксальным образом утверждает, что Бог всецело познаваем и приобщаем, кроме знания по сущности. Это значит, что в человеческой природе, уме и способностях, рассуждении нет таких сил, чтобы познать Бога. Но согласно православным представлениям Бог познаваем через Откровения. Не мы своими усилиями можем познать Бога, как мы развиваем науку, образование и т.д. наблюдая за миром, самими собой и другими, человек может прийти только к выводу о том, что Бог есть, есть как некое единое существо. Но человек не в силах познать, что есть Бог.
Тем не менее, спасение – это единение с Богом, а значит и богопознание. Отсюда следует, что не мы сами достигаем Бога, а Он нисходит и открывается нам. Более того, центральный догмат христианской веры в том, что Бог воплощается в человека. Апостол Иоанн пишет, что Бога не видел никто никогда (это указывает на первое положение, что человек своими силами познать Бога не может), но Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил (Ин.1,18).
Таким образом, с одной стороны, между Богом и человеком лежит пропасть, которую никакими усилиями сам человек преодолеть не может, но с другой стороны, Бог сотворил человека для того, чтобы он мог участвовать в Его жизни, блаженстве, Его святости. И поэтому Он Сам эту пропасть перекрывает Своим Откровением, своим воплощением, а воплощение – это как раз предел и полнота Откровения: Бог явился во плоти (1Тим.3,16). Т.е. у отцов можно встретить и то, что о Боге нельзя говорить, Его невозможно познать, и то, что Бога можно и необходимо познавать, о Боге можно и нужно говорить.
Надо говориться, что христианское богословие состоит из такого рода парадоксов и антиномий, формальных противоречий, которые, тем не менее, будут истиной в синтезе, в соединении.
В минувшее воскресенье была память святителя Григория Паламы, одного из величайших богословов, который завершил формальное развитие святоотеческого богословия, церковного Предания. И он говорил, что признак истинного богослова, что он утверждает одновременно две взаимно исключающие вещи. Все христианские догматы, так или иначе, на этих взаимно исключающих противоречиях и строится. Например, мы говорим, что Бог един, и утверждаем, что он троичен, Троица означает не трех богов, а одного. Линейной логикой этого не понять. Христос единое существо, но он двойственен: и Бог, и человек одновременно. Бог и человек – это же разные вещи, т.е. две реальности. Но Христос – это единая реальность. Мы говорим, что Бог непознаваем и одновременно всецело познаваем и приобщаем. Все христианство стоит на таких, невместимых для обычной логики утверждениях. Но нельзя и утверждать, что все в христианском вероучении сплошная поэзия. В каждом из утверждений христианское богословие следует аристотелевской логике, где все обосновано, четко, но при этом существует второе взаимно исключающее утверждение, которое столь же логично само в себе. А вместе их соединить никакая логика не может, нужна вера. Но не просто та вера, о которой говорят, что она является атеистическим мифом, что христиане верят в то, что невозможно проверить. Вера, о которой говорит Христос, апостолы и святые, это не просто естественное доверие человеческой природы, а плод Откровения Божия, некое высшее знание. Все православное учение согласно нашей вере – это плод высшего знания, которое было открыто пророкам, апостолам и святым. И они эту веру применительно к нашему человеческому восприятию выразили и сформулировали. Итак, Бог непознаваем и познаваем. На вершинах богопознания человеческий язык, ум, мысль замолкает, но при этом святые отцы говорили о Боге, описывали Его, свидетельствовали, причем не только с какой-то педагогической целью, чтобы кого-то научить, а желая воспеть. У Иоанна Дамаскина об этой тайне непознаваемости-познаваемости Божией в самом начале «Точного изложения православной веры»1 есть такие слова: …не все, касательно Божества и Его Домостроительства, невыразимо, но и не все удобовыразимо, не все непознаваемо, но и не все познаваемо; ибо иное значит познаваемое, а иное — выражаемое словом, так как иное дело говорить, а другое — знать. Таким образом, многое из того, что мы неясно познаем о Боге, не может быть выражено во всем совершенстве; но как нам свойственно, так мы и бываем принуждены говорить о том, что выше нас, так, говоря о Боге, мы [приписываем Ему] сон, гнев, беспечность, руки, ноги, и тому подобное2. Помимо того, что мы понимаем в мире, но не можем высказать, есть вещи, которые мы просто не можем понять. Такая аналогия вполне может быть применена и по отношению к вопросу о богопознании. В Боге есть нечто, что абсолютно непознаваемо человеком, это нечто называется сущностью Божией. Григорий Палама различал в Боге сущность и энергии. Сущность это то, что абсолютно непознаваемо даже святыми, а может знать только Сам Бог, потому что Он Бог по сущности, по природе. А то, что в Боге именуется энергиями, познаваемо и приобщаемо. Есть в Боге нечто непознаваемое совсем, даже в Царстве Будущего века, сущность для человеческого познания и приобщения закрыта даже по благодати. А есть то, что можно познать и к чему можно приобщиться, это энергии Божии. В энергиях (= действиях) Божиих мы можем нечто высказать, а нечто остается неизреченным. Таким образом, несмотря на то, что мы не можем познать Бога во всей полноте, что Он есть, мы должны стремиться Его познавать и приобщаться к Нему в том, что возможно для нас по Его благодати. Богопознание можно считать одним из синонимов спасения. Кроме того, мы о Боге должны говорить. Сам Христос заповедовал идти и учить все народы. Вера должна быть проповедуема, нести миру свидетельства о Боге, об Откровении. Обязанность настоящих христиан, даже если они не имеют специального служения учить словом, свидетельствовать о Боге делом и всей своей жизнью.
Вера естественная, данная человеку по природе, обогащается сначала верой теоретической, догматической (от слышания), теми знаниями о христианстве, которые мы почерпнули из Священного Писания, из Преданий, из проповеди. Затем эта вера обогащается и восполняется верой деятельной, т.е. личным опытом. И в итоге она увенчивается верой благодатной, как благодатным высшим знанием. Но этот уровень веры достижим далеко не для всех христиан, тем более современных. Даже те, у которых со второй верой все в порядке, но мы обязаны ее для себя постоянно уточнять, узнавать, чтобы самим спасаться и может быть кому-то еще помогать спастись.
Предметом веры является Бог. В современной псевдо проповеди псевдо православия нашего патриарха о Боге практически ничего и не говорится. Он говорит об общечеловеческих ценностях, которые к христианству имеют косвенное отношение. Знать, что такое общечеловеческие ценности, говорить о мире между людьми может быть и важно, но важность этого знания ограничивается пределами только этого мира. Но христиане должны понимать, даже если они на собственном опыте и не пережили, что эта жизнь временная, и не сегодня, так завтра она закончится, и что-то главное и настоящее нас ждет впереди. Какой же смысл, будучи христианином, заниматься общечеловеческими ценностями, если я знаю, что меня ждет Вечная жизнь и встреча с Богом? Вся христианская проповедь должна быть о Боге. Но для большинства современных и считающих себя верующими людей вопрос о Боге считается второстепенным. Это говорит только о том, что большинство людей перестали быть религиозными. Когда христианство только распространялось по Вселенной, например, в 4 веке, как известно, произошла христианизация империи, пусть и номинально, формально, внешне, потому что христианство в любом случае остается тайной. И христианизировать в полном смысле целый народ, целую империю невозможно. Христа принимают отдельные люди, и веровать во Христа – это всегда тайна, и невозможно воцерковить оптом целый народ. Но если мы обратимся к 4 веку, когда шли арианские споры, которые захлестывали все слои населения, Григорий Богослов в одном из своих богословских стихотворений3 с некоторой иронией говорит, мол, ладно, в храмах идут споры, но придешь на рынок, и торговки спорят о единосущии или подобосущии.
Но в наше время об этом можно вспоминать лишь с завистью. Сейчас даже в кругу христиан, в том числе священников, преподавателей духовных школ, архиереев, если заговорить о вере, могут не понять. Один священник, приехав в Калугу из южной епархии, поделился, что самые безобидные разговоры, которые ведутся между ними, это о сортах пива. И это также подтверждает, что вопросы веры даже у людей, которые ведут церковную жизнь, стоят на втором плане. В лучше случае люди говорят о праздниках, о том, как их праздновать, как поститься, а о вере, о Самом Боге, о путях соединения с Ним почти никто и не говорит. Есть поговорка, у кого что болит, тот о том и говорит, и получается, что у людей, называющих себя христианами, вопрос о Боге «не болит». Нередко люди прикрываются ложным смирением, что это не нашего ума дело. Но Предание говорит, что это нашего ума дело, что мы должны и обязаны. Если мы кого-то любим, то мы все уши прожужжим, рассказывая о своих возлюбленных. И если христиане не говорят о Христе, то можно ли их подозревать в горячей любви к Нему? Можно, конечно, говорить и для проформы, лицемерно, и тогда лучше вообще не говорить. При этом, говоря о Боге, мы не должны преступать положенных пределов, основываться только на то, что нам открыто из Откровения, и не пускаться в какие-то фантазии. Но если человек вообще не говорит о Боге, то его можно заподозрить в том, что он религиозно мертв. И если уж не говорить без дела о Боге, то всегда нужно помнить о Нем и стараться жить так, как в присутствии Божием. Есть такое важное аскетическое состояние: жить в присутствии Божием. Даже если мы этого присутствия своей душой не ощущаем, то мы должны усилием воли и умом себе об этом напоминать.
Первое определение Бога, которое в Символе веры используется, ВСЕДЕРЖИТЕЛЬ – оно как раз и говорит о везде-присутствии Божием. Когда святые отцы указывают, что для христиан важно хранить память Божию, Его везде-присутствие, речь идет не о том, что надо себя как-то искусственно накручивать, а чтобы попытаться осознать, что и так очевидно. В той среде, где мы постоянно находимся, есть везде-присутствие воздуха. И без воздуха мы жить не можем. Мы можем он нем не вспоминать, а только дышать и дышать. Но как только доступ воздуха будет перекрыт, мы тут же вспомним о нем, что без воздуха нельзя. Подобным образом мы должны свидетельствовать и о везде-присутствии Бога. Слово Вседержитель указывает на то, что Бог не просто существо, которое везде присутствует, но существо, которое буквально все удерживает в Бытии.