
- •Раздел второй средневековая филОсОфия
- •Глава I Патристическая философия
- •§ 1. Понятие средневековой философии
- •§ 2. Филон Александрийский
- •§ 3. Иустин-философ
- •§ 4. Татиан
- •§ 5. Климент Александрийский
- •§ 6. Тертуллиан
- •§ 7. Ориген
- •§ 8. Блаж. Августин
- •Жизнь и произведения
- •Отношение к античной философии
- •Вера и разум
- •Опровержение скептицизма. Самопознание как исходный пункт философствования
- •Теория познания (чувственное познание)
- •Теория познания (разум)
- •Онтология
- •Учение о времени
- •Космология
- •Учение о человеке
- •Происхождение зла. Полемика с манихеями и пелагианами. Этика Августина
- •Философия истории
- •§ 9. Дионисий Ареопагит Проблема авторства
- •Апофатическое и катафатическое богословие
- •Происхождение зла
- •§ 10. Иоанн Скот Эриугена Жизнь и произведения
- •Предмет философии
- •Учение о «четырех природах»
- •Литература
- •Глава II Схоластика
- •§1. О понятии схоластики
- •§ 2. Беренгарий
- •§ 3. Петр Дамиани
- •§ 4. Ансельм Кентерберийский
- •Доказательства бытия Бога
- •Проблема универсалий
- •§ 5. Петр Абеляр
- •§ 6. Шартрская школа
- •§ 7. Бернард КлеРвоский
- •§ 9. Арабская философия
- •Ибн Сина
- •Ибн Рушд
- •§ 10. Еврейская философия
- •§ 11. Католицизм в XIII веке
- •§ 12. Латинский аверроизм. Сигер Брабантский
- •§ 13. Альберт великий
- •§ 14. Фома Аквинский Жизнь и произведения
- •Предмет философии
- •Доказательства бытия Бога
- •Метафизика
- •Учение о человеке
- •Гносеология
- •Социальная философия
- •§ 15. Бонавентура Жизнь и произведения
- •Основные положения
- •«Путеводитель души к Богу»
- •§ 16. Роджер Бэкон
- •§ 17. Иоанн Дунс Скот
- •§ 18. Уильям Оккам
- •Литература
§ 6. Тертуллиан
Другой подход к этой проблеме мы видим у Тертуллиана (160—220) — младшего современника Климента Александрийского. Тертуллиан происходил из северной Африки, из Карфагена, обратился там в христианство около 190 г., был рукоположен в пресвитеры. И как личность, и по своему учению он во многом отличается от Климента. Пылкий, воодушевленный, он часто облекал свои мнения в форму гневных высказываний. В конце жизни Тертуллиан отошел от христианской веры и в 213 г. примкнул к ереси монтанистов, а потом основал свою собственную ересь и умер в отступлении от христианской Церкви.
В отличие от Климента, Тертуллиан считал, что философия абсолютно чужда христианству. Тем не менее, считая очевидными многие стоические положения, Тертуллиан привлек их в свое учение, в котором встречаются к тому же и кинические, и сократовские положения. Так что, на словах осуждая греческую философию, на деле он использовал их идеи и понятия.
По Тертуллиану, человечество, придумав философию, слишком все исказило. Человек же должен жить более просто, не прибегая к излишнему философскому мудрствованию. Он должен обратиться к естественному состоянию через христианскую веру, аскетизм и самопознание.
Вера в Иисуса Христа уже содержит в себе всю истину во всей полноте, она не нуждается ни в каком доказательстве и ни в какой философии. «Философы только стремятся к истине, особенно недоступной в этом веке, христиане же владеют ею» (К язычникам, I, 4). Философы не могут привести к истине, ибо сами не имеют никакой твердой основы в своих учениях. Такой основой может быть только Евангелие, только Благая Весть. И после проповеди Евангелия у христиан нет необходимости ни в каком исследовании.
В толковании Священного Писания Тертуллиан избегал всякого аллегоризма, понимая Писание только буквально. Всякое аллегорическое толкование возникает тогда, когда человек считает, что он, если можно так сказать, несколько умнее Автора Священного Писания. Если Господь что-то хотел сказать, то Он это и сказал. Человек в своей гордыне придумывает всякие аллегорические толкования, которые лишь уводят христиан от истины. Если что-то в Библии непонятно, если что-то кажется противоречащим здравому смыслу или другим положениям Священного Писания, то это означает, что истина, сокрытая в Библии, превосходит наше понимание. Это лишний раз доказывает богодухновенность истины, данной нам в Писании. Это высшая истина, в которую можно лишь верить, а не подвергать ее каким-то сомнениям и толкованиям. И верить надо тем более, чем меньше она тривиальна и чем более парадоксальна.
Отсюда вытекает известный тертуллиановский тезис: «Верую, ибо абсурдно» (Credo quia absurdum est). Эта афористичная фраза самому Тертуллиану не принадлежит, но у него встречается много выражений, в которых видна приверженность данному тезису, например: «Сын Божий распят — это не стыдно, ибо достойно стыда; и умер Сын Божий — это совершенно достоверно, ибо нелепо; и, погребенный, воскрес — это несомненно, ибо невозможно» (О плоти Христа, 5). Действительно, евангельские события не укладываются в рамки никакого человеческого понимания. Каким образом можно вывести истины, изложенные в Евангелии? Какой человеческий разум может придумать, что девственница рождает Сына Божьего, Который является и Человеком, и Богом? Он никому не известен, Он не царь, как того хотел ветхозаветный Израиль. Он гоним, предан позорной смерти, умирает, потом воскресает, а ученики Его не узнают. Все, связанное с жизнью Иисуса Христа, неразумно. Поэтому Тертуллиан заявляет, что он верует, ибо его вера абсурдна. Абсурдность христианства есть высшая мера его истинности, высшее свидетельство его Божественного происхождения.
Но Тертуллиан отрицает не весь разум, а чрезмерный интеллектуализм, который был присущ древним грекам. Истину Тертуллиан призывает видеть в глубинах души. Для этого надо упростить душу, лишить ее мудрствования. Такая душа лучше всего говорит о Боге, ведь душа по природе христианка: «Душа свидетельствует о Нем, как Судии, когда говорит: Бог видит, вручаю Богу, Бог воздаст мне. О свидетельство души, по природе христианки!» (Апологетик, 17). «Эти свидетельства души чем истиннее, тем проще, чем проще, тем доступнее, чем доступнее, чем известнее, тем естественнее, а чем естественнее, тем божественнее», — пишет Тертуллиан в трактате «О свидетельствах души» (5). В такой душе, где нет ничего наносного, ничего чуждого, нет никакой философии, и находится истинное знание о Боге.
Однако в этом же трактате Тертуллиан заявляет, что «душа обыкновенно становится христианкой, а не рождается ею» (О свидетельствах души, 1). Эти фразы кажутся противоречащими друг другу. Однако Тертуллиан имеет в виду то, что каждая душа имеет в своих глубинах способность познать Бога, стать христианкой, что она христианка по своей природе. Но христианами люди не рождаются, это не дается как нечто готовое. Человек должен открыть в глубинах души свою истинную природу. В этом задача каждого человека.
Путь к вере, по Тертуллиану, пролегает не только через Откровение, не только через Священное Писание, но и через самопознание. Тертуллиан утверждает, что изобретения философов ниже свидетельства души, поскольку душа старше любого слова. Именно поэтому, считает Тертуллиан, Иисус Христос в качестве Своих апостолов выбрал не философов, а простых рыбаков, не имеющих лишнего знания, а только чистую душу.
Отход от чистоты души к ее философизации порождает все ереси, поэтому, как говорит Тертуллиан, ссылаясь на Священное Писание, если мудрость мира сего есть безумие, то безумие есть мудрость. Истинная философия есть отказ от всякой мудрости, от всякой философии. Главная причина всех ересей есть философия. Поэтому, пытаясь сохранить единство Церкви (а в то время уже возникают ереси гностицизма, монтанизма и др.), Тертуллиан старался уязвить философию, считая, что именно она виновна в появлении ересей. Этому посвящен трактат «О прескрипции против еретиков». В нем он утверждает: «…немудрое мира (1 Кор. 1, 27) избрал Он для посрамления даже самой философии. …Как раз от философии сами-то ереси и получают подстрекательство. Отсюда эоны, какие-то неопределенные формы и троичность человека у Валентина: был он платоник. Отсюда и Маркионов Бог, который лучше из-за безмятежности своей: этот пришел от стоиков. А эпикурейцы особенно настаивают на мнении, что душа погибает. И все философы сходны в том, чтобы отрицать воскресение плоти. А где материя уравнивается с богом, там учение Зенона; где речь идет об огненном боге, там выступает Гераклит... Жалкий Аристотель! Он сочинил для них диалектику — искусство строить и разрушать, притворную в суждениях, изворотливую в посылках, недалекую в доказательствах, деятельную в пререканиях, тягостную даже для самой себя, трактующую обо всем, но так ничего и не выясняющую... Удерживая нас от них, апостол особенно указывает, что должно остерегаться философии, когда пишет к Колоссянам: Смотрите, чтобы никто не увлек вас философией и пустым обольщением, по преданию человеческому вопреки промыслу Духа Святого (ср. 2,8)» (О прескрипции… 7).
«Итак: что Афины — Иерусалиму? что Академия — Церкви? что еретики — христианам? — риторически вопрошает далее Тертуллиан. — Наше установление — с портика Соломонова, а он и сам передавал, что Господа должно искать в простоте сердца (Прем. 1,1). Да запомнят это все, кто хотел сделать христианство и стоическим, и платоническим, и диалектическим. В любознательности нам нет нужды после Иисуса Христа, а в поисках истины — после Евангелия» (О прескрипции... 7). В XVI в. подобные фразы о превосходстве веры над философией скажет основатель Реформации Мартин Лютер, а в XX в. — известный русский философ Лев Шестов, одна из работ которого так и называется: «Афины и Иерусалим».
Но, отрицая на словах философию, на деле Тертуллиан использует многие философские положения: например, сократовский метод самопознания, кинический принцип опрощения жизни, а также многие стоические положения.
Тертуллиан утверждает, что существует некоторая единая познавательная способность, а чувства и разум — это проявления этой способности. И в мыслях, и в чувствах проявляется одна душа. И чувства, и разум по своей природе безошибочны и дают нам истину в ее полноте и целостности. Но все же первичны чувства, а разум есть как бы продолжение чувства, действие в области невидимых вещей. Поэтому и чувства, и природный разум безошибочны, ибо даны человеку Богом (см.: О душе, 17). Ошибается в дальнейшем человек, который неправильно толкует данные чувств и разума. Тертуллиан настолько доверял внутреннему опыту, свидетельству души, что, возможно, именно это явилось причиной его согласия с ересью монтанистов — ведь они утверждали приоритет своего внутреннего мира перед Откровением.
В своем понимании души Тертуллиан основывался на некоторых стоических положениях, хотя в работе «О душе» не преминул заметить, что нельзя изучать душу, основываясь на учениях философов, «этих патриархов ересей» (О душе, 3). Основываться надо на Священном Писании, а оно говорит о телесности души. Тертуллиан приводит в качестве примера известную притчу о богаче и Лазаре, где сказано, что душа Лазаря наслаждается прохладой, а душа богача мучается от жажды. Мучения и наслаждение не может испытывать то, что не наделено телесной природой (см.: О душе, 6). Душа телесна также и потому, что если бы она была духом, она не могла бы руководить телом. Душа — это тончайшее тело, разлитое в материальном теле человека. В качестве доказательства Тертуллиан приводит тот факт, что человек при рождении наследует материальные свойства родителей, что ребенок похож на родителей не только внешне, но и некоторыми чертами характера, т.е. душой. Правда, надо отдать должное Тертуллиану в том, что он отмечает заслугу стоиков в их учении о материальности души в противовес платоновскому и аристотелевскому имматериализму: «Стоики почти нашими же словами говорят о том, что душа — это телесная субстанция (как дыхание и дух очень близки друг другу по своей природе)» (О душе, 5).
Вслед за стоиками Тертуллиан утверждает, что не только душа, но и Бог есть материальный дух. Вообще в мире нет ничего нематериального. Материально все, только в разной степени. Материальность души отличается от материальности вещей, а материальность Бога превосходит материальность души. Бестелесного ничего нет. Сам Бог есть Тело. «То, что не есть тело, есть ничто… Все существующее имеет тело. Нет ничего бестелесного — разве только то, что вообще не существует» (О душе, 6). Поэтому «кто будет отрицать, что Бог есть тело, даже если Он есть дух?» (О душе, 6).
Во взглядах на свободу человека Тертуллиан также во многом зависит от стоиков: с одной стороны, он утверждает, что судьба человека полностью определена Божественным провидением (Бог предвидел все — даже гонения на христиан), но, с другой стороны, не отрицает человеческой свободы, иначе не нужен был бы закон. Человек свободен и может выбирать между добром и злом. Будучи не совсем благ, не имея совершенной божественной природы, человек часто выбирает не совсем то, что ему нужно. Задача человеческой жизни состоит в выборе между добром и злом в пользу добра. Человек должен становиться добродетельным, что заложено в природе его души.