18.Новое поколение институционалистов

Новое поколение институционалистов выступило на авансцену в 80-е гг., призывая по-новому подойти и к критике противостоящих теорий (прежде всего неоклассической и марксистской), и к оценке сложившегося институционализма, а главное, — к экономическим реалиям.

Современные институционалисты, излагая свое понимание экономики и экономической теории, упрекают (и, видимо, справедливо) неоклассиков за то, что принятое у последних определение экономической теории носит явно дискриминирующий характер. Ограничивая этот объект «способами использования редких ресурсов для удовлетворения извне заданных потребностей», неоклассики заранее ставят всех тех, кто понимает задачи исследования иначе, за рамки данной науки. Но и «старый» институцио-нализм не отличается легкостью критериев: согласно ему объектом экономической теории является распределение экономической власти.

Компромиссный подход намечен в следующем рассуждении У. Самуэльса. По его мнению, центральная проблема, которая определяет предмет институциональной экономической теории, это «эволюция организации и контроля экономики как целого, а не только аллокация ресурсов,распределение доходов, определение агрегатных условий дохода, выпуска, занятости и цен внутри данной системы». В подходе же к этим последним проблемам институционалисты, как правило, используют большое число переменных или более длинную цепь аргументов, чем неоклассические экономисты.

Ходжсон и Скрепанти считают, что понятие предмета экономической теории не должно исключать какие-то заранее определенные методы или предпосылки. Они предлагают предварительно&определение экономической теории «как науки о процессах и социальных отношениях;управляющих производством, распределением и обменом богатства и дохода»'.

Авторы предпочитают термин «политическая экономия», однако не рекомендуют возвращаться к нему по тактическим соображениям: чтобы «противник» не истолковал это как отступление с поля теоретических сражений. В центре внимания институционалистов — взаимодействие рынков и институтов, рыночных и внерыночных сил. Трудность состоит в том что, формально признавая реальность рынка как особого механизма, указанное взаимодействие не в состоянии определить рынок иначе, чем через все те же институты.

«Экономика — это институты, которые формируют рынок и посредством которых рынок действует и которые порождают рыночные результаты. Рынок, таким образом, подчинен силам, которые управляют организацией и контролируют экономику...»2.

Если неоклассики не только сводят всю экономику к рынку, но, более трго, считают рыночными все общественные отношения, то институционалисты делят экономику на рынок и не-рынок, рассматривая и то и другое как сферу действия институтов. Но что такое рынок, остается неясным. «Институционалисты считают: а) экономика включает больше чем рынок;

б) действующий механизм аллокации — это не чистый концептуализированный рыноксам по себе, а институты, или властные структуры, которые формируют реальный рынок и действуют через него... в той мере, в какой рынок существует»1.

Среди институтов, образующих рынок, определяющим является корпорация. По мнению институционалистов, «основной трансформацией западной экономической системы в течение последнего столетия было развитие корпоративной системы и вместе с ней возникновение централизованного частного, либо частно-общественного, секториального планирования. Цены в этой системе управляемы и частично формируются с помощью методов надбавок к издержкам, заданных уровней доходности и (или) специальных расчетов прибыльности, при использовании временами чрезвычайно сложных форм теории оптимального управления.

Фирмы, особенно относящиеся к олигополистическому ядру экономики, являются субъектами, а не объектами ценообразования; они существу-ют'С более или менее конкурентной периферией»2.

Что касается самого понимания крупной фирмы и ее целей, то современные институционалисты здесь не продвинулись далеко по сравнению с «Новым индустриальным обществом» Дж.К. Гэлбрейта. Правда, их подходы стали более гибкими, менее формализованными, но зато и — менее определенными.

«Что касается самих фирм, то корпорации — тоже структурное явление. Например, институционалисты вовсе не влюблены в упрощенные гипотезы максимизации прибыли, предпочитая нечто более сложное (включая,-например, удовлетворенность, долю рынка, доходы за время деятельности данного менеджера и т. д.), но они в тоже время подчеркивают, что более важным, чем формальная максимизация прибыли, является процесс формирования самого содержания того, что для управляющих корпорацией означает максимизация прибыли»3:

Институционалистами экономика в целом, а не только рынок, понимается как оценочный процесс. Ценности выражены, как в неоклассической теории цен, через выбор из существующего набора возможностей, но также и через динамику структуры власти и властных взаимодействий при формировании структуры наборов. Аллокация, таким образом, функция не только рынка в узком смысле, а результат всей системы организации и контроля в экономике. Более того, понятие ценностей выражено не только в товарах и факторных ценах, но также в терминах ценностей и действующих правил законодательства и норм морали, которые управляют участием и устанавливают различия в экономике. Институционалистское понятие ценности, таким образом, распространяется за рамки цены до социальной ценности, которая, по их мнению, неизбежно присутствует и влияет на действие экономики, частично определяя и формирование рыночных цен'.

Институционалистекая макроэкономика частично вытекает из ее микроэкономической теории и как таковая сходна с посткейнсианской макроэкономикой.

Согласно этому подходу, цены не выражают рыночного равновесия, а распределение доходов и богатства воздействует на макроэкономические показатели: «Борьба за распределение порождает инфляцию и стагфляцию. Макроэкономическое функционирование рынков труда отражает, прежде всего, их структурные и сегментационные характеристики и, во-вторых, то обстоятельство, что спрос на труд (и тем самым занятость и безработица) — значительно больше функция конечного выпуска (и,'ЧТО то же, эффективного спроса), чем относительной цены труда, хотя при этом не отрицается, что труд способен переоценить себя й в силу этого оказаться вне рынка или вызвать свое замещение капиталом»2.

Выдвигая, вслед за посткейнсианцами, требование тесно связать макроэкономическую теорию с выводами микротеории, современные институционалисты идут дальше и требуют пересмотра самой микроэкономической теории с учетом данных других общественных наук. Ходжсон иСкре-панти пишут: «В итоге, макроэкономическая теория не может быть просто построена на микроосновах. Микроэкономическая теория сама должна иметь фундамент: причем ее следует базировать на внеэкономических основаниях. И здесь, в духе «политической экономии» выдвигается проблема установления связи с социологией, психологией, антропологией, политической наукой и историей. Это не просто несколько дополнений к данной дисциплине. Переосмысление экономической теории должно предусматривать перестройку ее основ как социальной науки»3.

Этот патетический призыв базировать экономическую теорию на внешнеэкономических основаниях в нашу эпоху междисциплинарных исследований вполне уместен и заслуживает поддержки. Однако не забывают ли институционалисты, что у экономической теории, помимо внешнеэкономических, должны быть и собственные, сугубо экономические основания, прежде всего в виде статистических исследований, непосредственных наблюдений за действиями людей, организаций, государства, в сфере хозяйства? И что не только социология и политология призваны быть фундаментом экономической науки, но в еще большей мере эта последняя может и должна быть основой других общественных наук — ибо если социальные, политические и иные факторы действуют в экономической сфере — в еще большей мере всепроникающими являются факторы экономические. Но для этого экономическая наука должна достичь такой высокой ступени теоретической общности, какой явно не хватает институциона-лизму, и такой высокой ступени достоверности, до которой весьма далеко неоклассической теории.