Ь) Справка дипломатическая

Поверка древнего документа делается средствами дипломатики. Будучи одною из вспомогательных наук истории и не менее того составною частью критики исторической, она имеет предметом своим дипломы или письменные памятники, которыми некогда обеспе­чивались права и обязанности как общественные, так и частные. Ве­домству ее подлежат документы не только подлинные но и списки, с официальными признаками их достоверности, например с подписью имен, с приложением печатей¹⁶¹, или же, если список внесен в офи­циальную книгу дипломов (in diplomataria, chartularia).

374

Достоверность документа прежде всего исследуется графически: разыскатель смотрит, на каком веществе писан, чем, на каком языке и какими буквами, с какими отличительными признаками, когда, где. В средние века и в ближайшие времена являлись поддельные до­кументы в качестве памятников старины, более или менее важных, значительных. Источником подобных обманов бывает иногда просто­та или глупость, но часто и злонамеренность. В изделиях затейли­вости простодушной открыть подлог не так трудно; иногда и самая злонамеренность, ухищренная, опытная, обличает себя несоблю­дением графических признаков: но бывают случаи, когда необходи­мость требует призвать в помощь самые факты исторические, и когда единственно соображение обстоятельств приводит разыскателя к открытию истины, или лучше сказать, подлога.

Правда Русская не дошла до нас ни в подлиннике, ни в списках с офи­циальными признаками достоверности. Новгородский список лето­писи, которым пользовались Татищев и Шлецер, слишком нов; ибо четырех вековое расстояние между двумя сроками (издания подлин­ной Правды и списывания Новгородской летописи) есть расстояние ужасно великое. Болтин, сказавши о весьма древнем почерке своего, на пергаменте писанного экземпляра, к сожалению, не только не означает признаков его, но даже не определяет древности, между тем как самая полнота сего списка и находящиеся в нем законы Монома-ховы указывают уже на ближайшие к нам века. Самым древнейшим списком Правды Карамзин почитал находящийся в Кормчей книге Синодальной библиотеки¹⁶²: по признакам надписи (не всегда благо­надежным, заметить должно; да и здесь они не совсем достоверны) книгу относил он к концу XIII века. Еще другой список Правды, хара­тейный же, принадлежавший графу А.И.Мусину-Пушкину (подарен­ный им Историческому обществу), по мнению Карамзина, новее Си­нодального. Все же прочие, доныне известные, новее и сего по­следнего.

Итак, перед строгою, неумолимою разборчивостью дипломатики Правда Русская особливой важности для нее заключать в себе не может. Нет надобности даже поверять и графические признаки, когда знаем, полагаясь на слова самых археологов наших, что древнейший список Правды новее двумя столетиями подлинника- неизвестного никому в целом свете! Что же сказать о разногласии в списках, о повто­рении статей, о переставке их, о несообразностях, которые заставляли и прежних объяснителей и самого Карамзина делать слишком смелые по­правки в тексте и выжимать из слов чуждые им звуки!

375

Пойдем далее. Правда Русская написана скоро после кончины Владимира Великого, еще на заре христианства, на заре книжного учения, и - написана в Новгороде, на северном наречии славяно­русском! Невероятные успехи в письменности младенца! В странах западной Европы, при дворах государей, в монастырях и при кафед­рах епископов, грамота латинская беспрестанно была в движении под пером разных писцов и переписчиков; а и там словесность отечест­венная не вдруг появлялась, особливо же в творениях столь важных, многотрудных, требующих предварительной опытности- в творе­ниях, каковы законы государства, уголовные, гражданские и коммер­ческие. В Богемию вера христианская проникла в IX веке; в X была уже торжественно исповедуема владетелями под близким влиянием Германии: а законодательство отечественное является там не ранее XIII века. И в латинских подлинниках, например в жалованной гра­моте Оттокара (1225 г.) и в Кодексе древнейшего Земского права, им же данного Брюннскому округу (1227 г.) новейшие любители сла­вянских наречий едва нашли несколько слов чешских. Дипломати­ческая словесность Польши равным образом выражалась языком ре­лигии и общей письменности в западной Европе; памятники же, на отечественном языке писанные, хранящиеся в архивах, принадлежат времени Казимира Великого, т.е. XIV столетию¹⁶³.

Грамоты и деловые бумаги в Литовском княжестве писались бук­вами и наречием, заимствованными из областей покоренной Руси, и мы до сих пор не знаем памятников литовских древнее XIV века¹⁶⁴; законы же, под именем Судебника Казимирова (из Ягеллонов), от­крытые г-м Даниловичем¹⁶⁵', и то в поздних списках, составлены были для в. княжества Литовского уже в XV столетии. При жизни нашего Ярослава не было еще на свете ни одного из северных писателей, ныне нам известных; не было их ни на острове Исландии, ни на всем Скандинавском полуострове.

Христианская вера, проникшая за море внутрь севера в IX веке, только лишь в XI утвердилась там и начала распространяться. Един­ственно Кнуд Великий, король Англии, также Дании и Норвегии, мог ввести учреждения, дотоле неслыханные в диких странах севера: познакомясь с остатками древней и началами новой образованности между англо-саксонами, он первый пустил в ход монету с грудным изображением своим, был первым учредителем в Дании бессменной дружины телохранителей и первым законодателем для сего военного общества. Его Vitterlags Ret (1053 г.) не имеет ничего сходного с зем­скими законами датских провинций, явившимися при Валдемаре I

376

(1163 и 1173 г.) и при Валдемаре II, уже 1240 года¹⁶⁶. В Швеции зако­ны, только областные (Упландские, Вестготландские и проч.), по свидетельству умного, разборчивого Рюса, являются достоверно в конце XIII века и далее в XIV-м. Повсюду римско-католическое ду­ховенство участвовало в составлении исторически видных законов, к которым примешивалось иногда право Римское гражданское с кано­ническим, и повсюду законы сочиняемы были на языке, тогда обще­употребительном между юристами.

Что ж касается до начала XI века - весь север скрывался еще в густой, непроницаемой мгле невежества, столь же мало благоприят­ствующей языкознанию, как и законодательству. Даже северная, ближайшая к нам Германия тогда не знала еще постоянных законов, а для Зерцал Саксонских, (Specula), являющихся в последней половине XII века, еще не настало время потребности в оных.

Если дипломатика не представляет нам доказательств в пользу ос-мисотлетней древности Правды; то откуда же, спрашивается, Яро­слав I взял пример для сочинения законов своих на языке северном русском, за тридцать лишь с небольшим лет получившем грамоту с некоторыми книгами для богослужения, и то на другом наречии? Для какой цели действовал законодатель? Какие имел, или мог иметь побуждения и средства к изданию писанных законов, в начале один­надцатого века, для жителей Новгорода, который тогда, утверди­тельно говорю, еще не был великим!

Нельзя отвечать на сии вопросы, не показав хода главнейших со­бытий в нашей Европе, управлявших действиями народов. Предста­вим их в легком очерке, но таким образом, чтобы видна была и вза­имная связь между ними, и зависимость от них событий прочих, ко­торые озарят лучами света предмет, доселе скрывающийся для нас под завесою мрака.

с) Справка историческая '

Южная Европа уже не один раз была позорищем круговращений в жизни великих обществ: юные народы преходили там возрасты бытия гражданского, и человечество как бы возрождалось в их пре­емниках. Наш далекий север представляет совершенно другую карти­ну: обитатели его, не изнеженные климатом, проходят в первый раз долгое поприще национальной жизни; еще не достигли они до преде­ла старости и гражданская история их начинается слишком поздно в сравнении с историей народов южных. За Рейном, за Дунаем сущест-

377

вовал гражданский порядок, когда север покрыт еще был бродящими ордами пастухов, семействами рыбарей и звероловов, голодом или удальством иногда побуждаемых к хищническим набегам на при­брежные страны обитателей благословенного юга.

История света есть цепь великих происшествий: первое звено ее в деснице Всемогущего, все другие - у пределов бытия мира. Каждое происшествие в связи с предыдущим и последующим; каждое имеет свою причину и свои следствия. Событий отдельных нет в природе; а если б (допустим невозможное) и были- они не должны б иметь места в прагматическом творении бытописателя.

Наш север имел бы другую историю, или справедливее сказать, не имел бы никакой, если б в темные леса его не проникли лучи хри­стианской веры, сего великого средства к просвещению племен и обществ. За несколько времени до рассвета в странах полунощных, главными народами в Европе были восточные римляне и германцы.

Одни, знаменитые именем, древним просвещением, памятниками ума и учености, уже с другими нравами, с другими обычаями, дожи­вали политический век свой, страдая от зол внутренних и внешних, от пустых словопрений, ересей, деспотизма, интриг дворских, разврата, от арабов, турков, норманнов, крестоносцев.

Напротив того германцы, вступивши в круг деятельности поли­тической, подвизаются мышцами юноши, бодрого и сильного: Карл Великий побеждает ломбардов, аравитян, баваров, аваров, саксонов, сорбов, чехов, датчан, и реку Ейдер назначает пределом своих вла­дений; сооружает храмы, учреждает епископские кафедры и училища во многих деревнях саксонских, которые в последствии времени сде­лались городами.

Восстановитель Западной Римской империи скончался 814 года. В сем девятом веке замедлилось: образование на севере — по причине зол и беспорядков, свирепствовавших в Германии. В десятом веке государи новой династии, Генрих I и Оттон Великий, простирают завоевания свои до Одера и Балтийского моря, где главнейшими из племен славянских были вилъцы и оботриты; вводят христианскую веру между побежденными, учреждают епископства в Гавельберге, Брандебурге и Старгарде, нынешнем Олденбурге. В одиннадцатом веке славный в истории Готталк, при помощи датчан и саксонов, учреждает Вендское или Славянское государство, разделяет его на осмнадцать областей, до конца искореняет язычество и становится жертвою своих нововведений: все венды возмутились, умертвили епископов и священников; при тогдашних замешательствах в Гер-

378

мании и Дании большую часть племен славянских подчиняет язычник Круко, пришлец с острова Рюгена.

Дело образованности гражданской снова замедлилось в прибреж­ных землях Балтийского моря, и надолго, на целое столетие- от упорной борьбы между христианством и язычеством, от притязаний на Италию со стороны императоров, которые, исключительно зани­маясь делами Юга, упускали из виду Север; - от вражды их с Папами и от Крестовых походов, коих следствия имели однако же сильное, величайшей важности влияние на судьбу всего Севера- на устрой­ство городов его, на промышленность и торговлю жителей, даже на самое законодательство.

Мы упомянули о городах. После разрушения Западной Римской империи, после варварских опустошений в Европе, города исчезли, а в северной Германии долго еще не имели об них ни малейшего поня­тия. Были замки и укрепленные места, в которых жили владельцы; были рассеянные дворы и деревни, обитаемые поселянами. При церк­вах и монастырях сбирался народ в известное время для молитвы и вместе для мелочной торговли; при замках и крепостцах, в ближай­ших к ним усадьбах, живали служители владельца и также сторонние люди, по чему-нибудь пользующиеся, наравне с первыми, его покро­вительством; некоторым местам жалованы были от государей и при­вилегии на право торговли: здесь-то мало помалу возникали цехи, ремесленные общества и наконец гильдии.

Императоры ХП-го века находили выгоды свои в благоприятстве успехам городов сих, промышленности их и благосостоянию. Неко­ торые места подчиняемы были епископам. Император Генрих V да­ ровал вольность разных городов торговцам, ремесленникам и осво­ бодил их от обременительных налогов. Фридрих I умножил число подобных градских обществ, желая ослабить могущество владельцев, тогда беспокойных, неукротимых, беспрерывно посягавших на спо­ койствие и собственность ближнего, на успехи промышленности полезной и благодетельной. Сии вольные города иные пользовались покровительством, какого-нибудь мощного герцога или графа, а иные состояли под непосредственным заведыванием императора. Те и другие руководствовались во внутренних делах своих городовым правом, или городовым положением, имели свой совет, или магист­ рат, свои цехи и гильдии, свои земли и угодья. (Право города Совета, принадлежащее началу XII века, и право Фрейбурга— старее всех известных). * ■

379

Не короли только, не императоры жаловали подобные права и своим местечкам и находившиеся на землях епископских; но другие владельцы поступали таким же образом, ибо усматривали в том свои выгоды. Не все пользовались одинакими преимуществами; но все обязаны были платить дань или своим владетелям прежним, или же, смотря по стечению обстоятельств, другим покровителям, в защите коих юные общества имели необходимую нужду. Очевидна разность между положением людей, совокупными силами трудящихся для своего благосостояния, имеющих собственность, свободно занима­ющихся разными отраслями промышленности, управляемых изби­раемыми из круга своего старейшинами, охраняемых своим собст­венным законом, и- людей беззащитных, не пользующихся граж­данскими правами, обременяемых неограниченными налогами и про­извольными требованиями, одним словом, людей, находившихся вне покровительства законов. Первыми были — члены градских обществ, беспрестанно усиливаемых новыми пришельцами не только свобод­ного звания, но и благородного; к разряду последних принадлежали все, за исключением лишь владельцев и духовенства.

Показав, каким образом, где и когда возникли сии прекрасные рассадники общежития, промышленности, довольства, образо­ванности гражданской, мы должны теперь обратить внимание к побу­дительным причинам перемены, столь полезной для человечества.

В конце XI-го века Крестовые походы привели в движение всю Европу. Владельцы земель, отправляясь в путь далекий, различным образом и по разным побуждениям отчуждали свои имения, которые или раздроблялись, или доставались государю, или совсем осво­бождались от ленной зависимости. Италия, по местному своему по­ложению, первая воспользовалась выгодами от сношений с Па­лестиною, и города ее — Амальфи, Венеция, Генуя, Пиза, Флоренция -первые служили примером деятельности мореходной и купечествен-ной. Сему примеру следовали постепенно города Франции и Герма­нии, потом жители Фландрии и Фризии, наконец Бремен, Любек и другие прибрежные места у Балтийского моря. Торговля, благопри-ятство владетелей были главными причинами возвышения городов на степень значительную.

Напоследок в них является свое правительство, своя рас­порядительность, своя судебная расправа. В Италии перемена сия почти современна началу Крестовых походов; но более обыкновен-ною становится она с двенадцатого века, именно, когда в городах вводимо было муниципальное правление, близкое к республикан-

380

скому аристократизму. Некоторые города нагло присваивали себе независимость; другие покупали ее у императоров. Во Франции Лу-довик VI (Толстый), не прежде 1108 года, местечкам удельных земель своих предоставил право учредить у себя свободные общества- с намерением ослабить сильных вассалов, или же для приумножения казны своей. Примеру короля следовали вельможи, нуждавшиеся в наличных деньгах для Крестовых походов, и менее чем в 200 лет жители большей части городов французских были уже гражданами в прямом смысле слова: общества их наслаждались полною свободой и разными, впрочем не одинакими, преимуществами, а члены сих об­ществ имели право и вооружаться для собственной обороны от внеш­них неприятелей¹⁶⁷. Такими же находим города и в Северной Герма­нии и в земле балтийских вендов, куда мы должны теперь возвратить­ся.

Здесь, как сказано выше, гнездилось идолопоклонство. Знамени­тый современник императора Фридриха 1-го, Генрих Лев, мо­гущественный герцог Баварии и Саксонии, снова покоряет славян, вводит между ними Христианскую веру и учреждает Епископские кафедры - не без насилия жителям, которых потомство с той поры начало перерождаться в немцев. Духовные и светские распоряжения Льва простирались на Вагрию и Голстинию; скоро потом (1158 г.) овладел он Любеком с гаванью, предоставил городу важные пре­имущества торговли, учредил в нем монетное дело и таможню, дал обществу знаменитое Любское право, которое в последствии времени столь часто было усвояемо другим городам владельцами их или по­кровителями. Прибавим, что Любек, по воле того же Генриха Льва, сделался и местопребыванием епископа.

Весьма важно для, нас, что город сей представляется первым из Германских - с муниципальным правлением. Кельну, Бремену, Гам­бургу и другим городам, получившим начало свое или во времена римские, или при Карле Великом, жалуемы были от императоров и епископов разные льготы, выгоды и преимущества, например уволь­нение от пошлин, покровительство в торговле - справедливо: сущест­вующие грамоты на сии отличия старее и ХП-го века но и то досто­верно также, что пример свободного правительства, муниципалитетов с республиканскими формами, Германия увидела прежде всего- в Любеке, в последствие времени соделавшемся главою Ганзейского Союза. Знаменитейшими из тогдашних, законоположений градских были Право Любское и Право Магдебургское: пожаловать городу одно из сих прав, значило - даровать ему по крайней мере основания

381

политической свободы. Примеры сего рода на Севере мы находим не прежде как в XIII уже веке; именно Риге 1225 года дарованы от епи­скопа Албрехта преимущества муниципалитета с Любским правом: то же самое получил Колберг 1255 года. Подобных примеров находим великое множество.

Особенно важен для нас договор смоленского князя Мстислава Давидовича с Ригою и Готским берегом (1229 г.): здесь видим уже в полном действии торговлю на Балтийском море, видим указания; на внутренний состав, на законодательство градских обществ - и теперь знаем их происхождение. Действительно, торговля, исторически яв­ственная, начинается там довольно рано: предание говорит, что меж­ду городом Висби (на острове Готланде) и прибрежными странами Балтийского моря были сношения еще при язычниках Вендах; а дос­товерные известия свидетельствуют, что бременцы и любчане в XII веке уже плавали к Готланду, что немцы города Висби, жившие на упомянутом острове в братском союзе с готами, издавна имели свое собственное морское право, утвержденное Лотарием П-м 1135 года (градские законы их являются исправленными уже при Короле Маг­нусе, 1342 г.).

Но какова бы ни была торговля между отдельными городами или обществами, - что значила она до соединения городов сих в Союз Ганзейский, до учреждения контор его в Новгороде, в Пскове, в се­верных королевствах, равным образом в Англии, во Фландрии, в Брабанте? Только в XIII столетии начинается весьма значительный обмен товаров: ломбардские гости, обтекая Европу, привозили на торжища Брюгге, Антверпена произведения Востока и Юга, шел­ковые и шерстяные изделия, а ганзейцы предлагали им корабельный лес, меха, воск, мед, пеньку, лен, сельди. На Север являются новые требователи и потребители: в замках рыцарство немецкое и ливон­ское, в обителях - монашество многочисленное, в городах - купечест­во; каждое из сословий имеет особенные причины сноситься с Запа­дом и Югом: одно по зависимости от императоров, другое по такой же зависимости от пап, третье по делам торговли¹⁶⁸.

Раскрывая снова разные переводы Русской Правды, с объясне­ниями и примечаниями на сии законы, будто бы сыном Владимира Великого данные Новгороду в начале одиннадцатого века, с изум­лением спрашиваю себя и всех проникавших во святилище истории, всех терпеливо и благоговейно дожидавшихся появления в нем света истины - я спрашиваю: С кем новгородцы могли производить тор­говлю, единственно окруженные финскими полудикими племенами?

382

Какими произведениями могли торговать они, и для кого потреб­ными, до основания городов немецких в Ливонии, в Пруссии, а тем более в Померании и в земле вендов? Что и от кого могли нов­городцы получать взамен за свои произведения? Существовало ли тогда в Новгороде градское общество в смысле собрания людей, за­нимающихся торговлею, заботящихся о сохранении муниципальных прав своих и преимуществ? Кто мог даровать им сии права, которым не было тогда примера на всей поверхности подлунного нашего ми­ра? Известны ли кому-либо из смертных те обстоятельства, при кото­рых уединенный Новгород, в начале одиннадцатого столетия, без всякой помощи, без всяких причин побудительных, достиг якобы до такой степени зрелости в быту гражданском, что имел уже нужду в писанных законах?

Не станем однако же спешить с окончательным приговором. Как знать? Может быть другие поверки откроют нам что-нибудь в пользу Правды Русской XI века...

d) Справки археологические ''•

Мы шествовали за светильником истории и снова пришли в стра­ну мрака, в страну, где угасает животворный свет ее, но где уму лю­бознательному представляются брезжащие точки: быть может, они сольются в яркий луч и зажгут светильник наставницы человеческого

рода.

Начнем вникать в смысл мертвых букв и отыскивать их происхо­ждение. Надобно прежде объяснить значение слов; потом уже изла­гать самые предметы. Итак, внимание читателей наших направляем сперва на

.... 2 • Часть филологическую

I. В §§ I. П. IV Правды Русской¹⁶⁹ головою называется человек, постигнутый насильственною смертью и за которого должно взы­скивать налагаемые законом пени. Оттуда: головник - убийца, голов­ничество — убийство, как и в законодательствах польском, литовском: головник, головщизна. Находя в латинских документах caput в значе­нии человека¹⁷⁰ также, как и в наших голова¹⁷¹, я нисколько не удив­ляюсь, что разноплеменные люди попадают на один троп в выраже­нии одной и той же идеи. Но когда в актах законодательства средних веков мне встречаются те же слова, уже в качестве усвоенных науке,

383

или по крайней мере слогу канцелярии; тогда вывожу совсем другие заключения и почитаю себя в праве думать, что позднейший писец слово в слово переводит своего предшественника. В латинском тек­сте, например, вы находите: XXX marcas parentibus pueris vel amicis occisi pro capite^m; или de capite occisi..., pro capite, seu interfectione¹⁷³. В нашем собственном памятнике достоверном, древ­нейшем: «аже боудет свободеный члвк оубит, I (10) гривен серебра за голову»¹¹* - точно как и в списках Русской Правды. Здесь тотчас представляется вопрос, довольно любопытный: техническое слово наше не почерпнуто ли из одного общего источника, разумеется тако­го, который постарее Правды?