1. Общая характеристика теории и практики перевода в XX столетии

Рассмотрение основных проблем, связанных с переводом и переводческой мыслью XX в., в определенном смысле яв­ляется гораздо более сложным и трудным делом, нежели ана­лиз предыдущих этапов, о которых шла речь выше. Во-пер­вых, за вторую половину прошлого века в мире было созда­но гораздо больше трудов в интересующей нас области, не­жели за все предшествующие периоды, вместе взятые, и даже простое перечисление наиболее важных работ потребо­вало бы отдельной книги. Во-вторых, сравнительно неболь­шая временная дистанция, отделяющая нас от момента их со­здания, существенно затрудняет беспристрастную и объек­тивную оценку — как известно, «большое видится на рассто­янии». Имея в виду указанные обстоятельства, Т. Сейвори еще в 1960-х годах заметил: «Каждый автор, пишущий исто­рию, должен избегать ошибки слишком близкого приближе­ния к современности, однако в данном случае последняя на­столько важна, что совершенно умолчать о ней просто не представляется возможным»¹⁰¹.

Возрастание интереса к переводу и теоретическому ос­мыслению его проблем стало наблюдаться уже с первых де­сятилетий XX в. (работы П. Кауера, К. Бардта, К. Шольца, Дж.П. Постгейта и др.). После Первой мировой войны ука­занная тенденция еще более усилилась, что отметил еще в начале 1930-х годов М.П. Алексеев: «Тысячная армия пере­водчиков готовит для своих читателей литературную пищу из чужеземных литературных продуктов; звание переводчика становится почетным, а его профессия — прибыльной; зна­ние чужого языка, если оно соединяется с тонким критичес­ким чутьем и самостоятельным талантом, приносит славу;

переводами не пренебрегают и писатели, обладающие лите­ратурной известностью»¹⁰².

Новый взлет переводческой деятельности (после некото­рого спада, связанного с событиями Второй мировой войны) наступил начиная с 50-х годов XX в. Среди многочисленных определений, дававшихся XX столетию, все чаще стало мель­кать и выражение «век перевода», авторство которого припи­сывается Пьеру Франсуа Кайе — французскому писателю, переводчику и теоретику перевода, который в течение мно­гих лет возглавлял созданную при его активном участии в 1953 г. Международную федерацию переводчиков (FJT)¹⁰³ и являлся главным редактором ее печатного органа — журнала «Babel» («Вавилон»)¹⁰⁴. Именно на одном из конгрессов на­званной федерации в сентябре 1963 г. была принята извест­ная «Хартия переводчика», содержащая следующие основ­ные положения¹⁰⁵:

• всякий перевод должен быть верным и точно переда­вать мысль и форму оригинала; соблюдение такой вер­ности является юридической и моральной обязаннос­тью переводчика;

• верный перевод не следует, однако, смешивать с пере­водом буквальным, поскольку верность не исключает необходимых изменений, имеющих целью дать почув­ствовать на другом языке, в другой стране форму, ат­мосферу и внутренний смысл произведения;

• переводчик должен хорошо знать язык, с которого пе­реводит, и, что еще важнее, в совершенстве владеть языком, на который переводит;

• он должен, кроме того, быть широко образован, доста­точно хорошо знать предмет, о котором идет речь, и воздерживаться от работы в незнакомой ему области.

Помимо количественного роста переводных текстов, для XX столетия, особенно его второй половины, характерна спе­циализация отдельных видов перевода и возникновение но­вых его разновидностей: все более важную роль стал играть научный перевод, были созданы и продолжают создаваться Различные системы машинного перевода и т.д.

Указанные обстоятельства оказали огромное влияние и на развитие переводческой мысли. В 1950—1960-х гг. полу­чает своего рода официальное признание переводоведение в качестве особой научной дисциплины, обладающей соб­ственным предметом изучения, структурой и методами. Вместе с тем в XX столетии к проблемам межъязыковой коммуникации стали все чаще обращаться и для решения более общих научных задач. Один из крупнейших англий­ских лингвистов Джон Ферс писал в середине 1950-х годов: «Существование перевода является серьезным вызовом лингвистической теории и философии. Знаем ли мы, как мы переводим? Знаем ли мы хотя бы, что мы переводим? Если бы мы могли ответить на эти вопросы в строго научных тер­минах, мы значительно продвинулись бы вперед по пути со­здания новой всеобъемлющей теории языка и базы для фи­лософских обобщений»¹⁰⁶.