4. Социальная дифференциация в условиях трансформационных процессов

Наиболее тяжелое последствие экономических преобразований в России - глубокая поляризация благосостояния населения и дезинтеграция общества.

Нет сомнения, что в условиях рынка существует и не может существовать дифференциация доходов и потребления населения. Это не требует аргументации и наблюдается во всех развитых странах, но в разных масштабах. Однако при оценке ситуации, складывающейся в России, следует учитывать существующую здесь значительную специфику.

Во-первых, Россия вошла в рынок, можно сказать, в одночасье. А кроме того, одни называют российский рынок диким и варварским, а другие - вообще ставят под сомнение его существование.

Во-вторых, в бывшем Союзе ССР в конце 80-х годов, дифференциация доходов населения была совсем незначительной. И социальная политика из теоретических и не только соображений была направлена на то, чтобы масштабы различий в доходах не превышали дифференциации заработной платы. Которая также была невелика.

Указанные обстоятельства в значительной мере определили сложности процесса многоплановой адаптации населения к трансформирующимся условиям. Это не только восприятие новых ценностей и правил взаимодействия. Но и проблемы активного встраивания в рыночные структуры, участия в экономической жизни общества.

Очевидно, что формирование рыночных отношений не может не приводить к усилению дифференциации доходов, а вместе с ней - и материального положения населения. Однако происходящее сегодня в России не может не вызывать глубокой озадаченности, так как оно ведет не только к серьезному расколу общества.

Либерализация цен в 1992г. привела к обнищанию трети населения, но за 5 лет доля проживающих за чертой бедности снизилась почти до 1/5. Однако августовский 1998г. финансовый кризис увеличил долю бедного населения до 38 %, что выше, чем в период либерализации. Т.о., снижение реальных доходов населения России (на 30 % за 1991–96гг., на 18 % в 19998г., и на 15 % в 1999г.) обусловливает рост численности семей, проживающих за порогом бедности.

Обнищание основного внутреннего потребителя привело к сокращению внутреннего платежеспособного спроса, т.е. к сжатию внутреннего рынка, что и стало основной причиной экономического спада. На втором месте среди причин спада стоит потеря сбыта в бывших странах СЭВ и бывших советских республиках, а на третьем — снижение конкурентоспособности отечественных производителей из–за ужесточения налогового пресса и замещение их товаров импортом. Сравнительное влияние коэффициентов эластичности спада по этим трем факторам распределено как 57 %, 35 % и 8 %.

В результате перераспределения доходов и экономического спада возник дисбаланс между высоким уровнем сбережений экономической элиты — 25–30% ВВП и низким инвестиционным спросом российской экономики — 15–17 % ВВП, где новые производственные мощности не нужны, так как уже существующие используются только наполовину потому, что нет сбыта. А сбыта нет, потому что доходы основного потребителя слишком низки, зато слишком высоки и не находят применения внутри страны доходы элиты, которая вынуждена их долларизовать и вывозить из страны со скоростью 2–3 млрд. долларов в месяц.

Сложившаяся ситуация показывает, что завышенная доля доходов элиты обязательно ущемляет внутренний рынок, ведет к торможению экономического роста и даже спаду, как в нашем случае. Если же, наоборот, завышена доля доходов основного потребителя, то слишком мало капитала сберегается на обновление технологий и создание новых рабочих мест, т.е. снова тормозится экономический рост. Необходимо оптимальное распределение, которое обеспечивает максимальный экономический рост, выгодный для всех социальных групп.

Сложность изучения институциональных изменений определяется еще и тем фактом, что такие изменения в большинстве случаев имеют инкрементальный и непрерывный характер (в отличие от дискретных, революционных изменений). Поэтому оценить предельные институциональные изменения довольно сложно, так как они «могут быть следствием изменений в правилах, неформальных ограничениях, в способах и эффективности принуждения к использованию правил и ограничений».

В отличие от эволюции биологической в процессе социальной эволюции навыки, умения, знания и опыт не передаются по наследству, а усваиваются, приобретаются, наследуются в ходе обучения в социальных организациях и группах. Если в ходе биологической эволюции происходит наследование признаков родителей, то социальная эволюция основана на передаче опыта, традиций социальных коллективов и общества в целом.

В условиях конкурентного ценообразования долгосрочные ориентиры, определяющие сам порядок экономической организации, также конкурируют с альтернативными вариантами поведения. Если институциональная структура находится в стадии формирования или изменения, то институты, конституирующие ее, будут возникать и закрепляться в зависимости от сравнительной эффективности альтернативных способов координации хозяйственной деятельности.

В России, как уже указывалось, используется метод измерения бедности на основании сопоставления доходов с величиной прожиточного минимума. Однако, на наш взгляд, в условиях переходной экономики, когда расширяется занятость в неформальных секторах экономики и широко распространены неденежные формы оплаты труда, использование метода оценки бедности через измерение лишений является более предпочтительным и более информационным. Исходя из этого метода, семьи могут быть отнесены к бедным, если их ресурсы недостаточны для обеспечения питания, условий жизни и деятельности, являющихся привычными либо общепринятыми в обществе, то есть если их ресурсы настолько уступают среднему уровню в обществе, что бедные реально исключены из общепринятого образа жизни, привычек и видов деятельности.

Особую значимость при анализе проблемы благосостояния имеет рынок труда, поскольку подавляющая часть населения России (85 % экономически активного населения в возрасте 15-72 лет) получает доходы от продажи своей рабочей силы и представляет собой наемных работников, участвующих лишь в рынке труда, поскольку рынок капитала недоступен для обедневшего населения.

Рынок труда приходит в неравновесное состояние, в соответствии с неоклассической моделью, в условиях циклических краткосрочных макроэкономических колебаний, а также на микроуровне под влиянием таких внешних факторов, как государственная экономическая политика по установлению минимальной заработной платы или деятельность сильных профсоюзов. Однако на рынке труда развитых стран при заключении трудовых соглашений и договоров действуют не индивидуальные агенты, а группы, отстаивающих интересы, с одной стороны, предложения рабочей силы (профсоюзы и иные объединения лиц наемного труда), с другой стороны, объединения предпринимателей или отдельные фирмы, которые также представляют собой типичные малые группы.

В условиях системной трансформации приспособление рынка труда к складывающимся экономическим условиям и институтам осуществляется, особенно в России, не столько за счет сокращения численности занятых, сколько на основе гибкости в оплате труда, а также в его продолжительности и эффективности. Это проявляется в существенном снижении заработной платы, увеличении степени ее дифференциации, систематических задержках в ее выплате, широком распространении административных отпусков и переводов в режим неполного рабочего времени, развитии вторичной занятости, высокой текучести кадров. Именно поэтому большинство наемных работников попали в разряд «новых бедных» — 85% индустриальных рабочих испытывают материальную нужду, в т.ч. 40% живут за чертой бедности, а 8%  — за чертой нищеты.

Важная особенность неравновесности российского рынка труда проявляется в низком уровне официально регистрируемой безработицы по сравнению с общей безработицей, определяемой по методике Международной организации труда.