Глава I

НАЦИОНАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВО.

И ИМПЕРИАЛИЗМ (1871-1914 гг.)

1. Германия в эпоху канцлерства Бисмарка

(1871-1890 гг.)

Проблема формирования национального государства Германская империя была провозглашена 18 января оформила Конституция, принятая г. Прообразом ее стала конституция Северогерманского союза. В ней были учтены также дого­воры с южно-германскими государствами: Баденом, Баварией, Вюртембергом и Гессеном-Дармштадтом. За этими государства­ми закреплялись некоторые особые права. Бавария и Вюртемберг, напри­мер, сохранили право на управление почтой и телеграфом, на доходы от продажи водки и пива. Бавария закрепила за собой частичную самостоя­тельность в управлении армией и железными дорогами. Она председатель­ствовала в комитете иностранных дел империи. Германская империя пред­ставляла собой федерацию из 22 германских государств и 3 вольных горо­дов: Любека, Бремена, и Гамбурга, заключивших между собой «вечный союз». Конституция 1871 г. оформила модель федеративного, централизо­ванного государственного устройства. Каждому государству, входящему в союз, представлялась определенная автономия. Этого права была лишена завоеванная во франко-прусской войне провинция Эльзас-Лотарингия, которая до 1918 г. имела статус «имперской области» и управлялась штат­гальтером, подчиненным непосредственно императору.

Высший законодательный орган - Федеральное собрание состояло из бундесрата и рейхстага. Бундесрат (союзный совет) являлся органом пред­ставительства союзных государств. Члены бундесрата назначались испол­нительными органами государств, поэтому в нем преимущественно были представлены местные государи. Союзный совет нередко выступал в каче­стве совещательного органа при императоре. Он имел право роспуска рейх­стага при согласии императора, разрешал конфликты, возникающие между государствами. Бундесрат отражал специфическую структуру Германской империи. Формально он был призван стоять на страже интересов всех субъектов федерации, но не соответствовал своему назначению, прежде всего в силу неравного представительства государств, входящих в империю.

Пруссии, как самой крупной по территории (она занимала две трети площади страны), экономическому потенциалу, населению, военной мощи, было выделено в бундесрате 17 из 58 мест. Благодаря этой квоте, она заня­ла господствующее положение в федерации, без ее согласия не могло быть изменено ни одно положение Конституции. Особое значение Пруссии в империи закреплялось также тем, что по Конституции германским императором (кайзером) мог быть только прусский король. Он обладал обширны­ми полномочиями, которые давали ему почти самодержавную власть.

Нижняя палата парламента - рейхстаг состояла из 400 депутатов. Он формировался избирателями, но находился под контролем кайзера. К чис­лу его полномочий относились законодательная инициатива, утверждение законопроектов и бюджета империи, в том числе военного. Депутаты рейх­стага не получали вознаграждения за свою работу.

Кайзер являлся главой исполнительной власти, назначал и отправлял в отставку высших должностных лиц империи, в том числе канцлера. Он определял содержание внешней политики, заключал договоры и союзы с другими государствами, с согласия бундесрата мог объявлять войну и мир. Конституция вверяла ему командование армией и флотом. За императо­ром закреплялось право созывать и распускать бундесрат и рейхстаг, право разработки имперских законов и контроля над ними. Ему принадлежала прерогатива применять санкции в отношении государств, нарушающих со­юзные обязательства. В затруднительных случаях он интерпретировал кон­ституцию. Конституция 1871 г. отразила консервативные представления правящих кругов (и массового сознания) о государственной власти монар­ха; воля которого является высшей.

В государственной структуре Германской империи высоко значимой была роль имперского канцлера. Одновременно он являлся председателем бундесрата и при равенстве голосов в верхней палате его голос имел решаю­щее значение. Канцлером империи становился, как правило, премьер-министр Пруссии. Имперское правительство определяло торговую, таможенную по­литику, развитие флота, транспортной системы, контролировало банковское дело, чеканку монет, зарубежные платежи, консульскую службу.

Позитивным было провозглашение Конституцией - впервые в исто­рии Германии - равного избирательного права для мужчин, достигших воз­раста 25 лет. Однако избирательных прав были лишены женщины, нижние чины армии и флота, лица, получающие пособия для бедных. Конституция уравняла в правах евреев с коренным населением. Однако в Пруссии до1918 г. сохранялась избирательная система 1850 г., которая разделяла из­бирателей на три класса по количеству уплачиваемых налогов.

Конституция империи создавалась, как механизм, призванный обес­печить решение важнейших внутри - и внешнеполитических задач предста­вителями юнкерства и крупной буржуазии при гегемонии Пруссии. Глава XI о военном деле закрепляла всеобщую воинскую обязанность. Она вклю­чала право вводить по всей империи прусское военное законодательство, использовать армию в полицейских целях, объявлять территорию любого союзного государства на военном положении.

• В 1871-1890 гг. ключевой фигурой в политической системе империи являлся ее канцлер Отто фон Бисмарк (1815-1898), впоследствии граф, князь и герцог. Его влияние было так велико, что этот период получил на­звание «эры Бисмарка». С его именем связывается проведение политики, определяемой такими понятиями, как

«революция сверху», «германский бонапартизм» и пр. Бисмарк был ярым

монархистом, склонным к силовым действиям и к пренебрежению правом. Он преклонялся перед армией и говорил, что в его груди бьется сердце прусского офицера.

Важнейшей задачей, которую предстояло решить правительству Бисмарка, было создание национального государства. Немецкий историк В. Моммзен писал, что Германская империя, возникшая в 1871 г., не явля­лась национальным государством, а была подобна раковине, в полости ко­торой впервые в истории немцы, как моллюск, должны были вызреть в на­цию. Трудность этого процесса заключалась в том, что население, прожи­вавшее на всех германских территориях, в отличие от других европейских стран, не чувствовало себя единой нацией. Священная Римская империя являлась конгломератом национальных образований с полицентризмом власти и не была в полном смысле ни нацией, ни государством. Поэтому создание централизованного государства с едиными структурами и чув­ством национальной идентичности оказалось сложной задачей. Правители союзных государств, политические партии, концессии имели различные представления о путях решения этой проблемы. Так, южно-германские го­сударства, стремились сохранить как можно больше самостоятельности, чтобы противостоять гегемонии Пруссии. Вильгельм (1797-1888), опасаясь роста сепаратистских настроений в среде государей, вначале даже отказывался от титула «германский император», предпочитая титул «им­ператор Германии», однако, позднее уступил нажиму Бисмарка. Импер­ские власти стремились также нейтрализовать негативное впечатление от серии войн, завершивших процесс объединения страны, и постоянно под­черкивали, что Эльзас и Лотарингия являются «старыми имперскими зем­лями» Германии, что Шлезвиг и Голь штейн относятся к империи вследствие наличия в них немецкоязычного населения. Учитывая сильные сепаратис­тские настроения среди населения аннексированной Польши/вошедшей в состав Пруссии, власти ограничивались ссылкой на то, что оно нашло свою родину в Пруссии и должно сохранить ее в объединенной Германии.

Для формирования у немцев национального чувства власти империи использовали недавнюю франко-прусскую войну. Призывы к консолида­ции нации обусловливались необходимостью противостоять «общему вра­гу» - Франции, в которой были сильны настроения реваншизма. Символи­ческим было провозглашение Германской империи на территории Фран­ции в Версальском дворце 18 января 1871 г. В этот день ровно 170 лет назад курфюрст Бранденбурга Фридрих III овладел прусской короной. Помпез­ность церемонии должна была закрепить в общественном сознании особую значимость победы Пруссии для всех немцев, ее главенство во вновь со­зданной империи и глубину поражения Франции, препятствовавшей объе­динению Германии. Сам акт оглашения Вильгельмом I на этой церемонии прокламации «К германскому народу» о создании империи публицисты, историки, художники вскоре мифологизировали, подчеркивая в этом со­бытии реализацию имперской идеи, особую германскую миссию Пруссии и династии Гогенцоллернов.

Расчет Бисмарка на то, что поражение Франции и создание империи укрепят национальные чувства и вызовут единение, в определенной степе­ни оправдался. Депутат рейхстага фон Унру, путешествуя по Вюртембергу и Бадену, отмечал в заметках, что повсеместно он «видел над стойками и прилавками неумелые, дилетантски нарисованные изображения кайзера и Бисмарка, престолонаследника и Мольтке... Кайзер и империя повсюду вызывали настроения энтузиазма». Иной была реакция ряда германских князей. Баварский принц Отто писал в начале феврале 1871 г. своему брату о тяжкой участи «находиться в Германии, в которой доминирует Пруссия», и о церемонии провозглашения империи, на которой было все так «горделиво, блестяще, великодержавно» и в то же время так «бессердечно и пусто».

Правящие круги Германии в процессе формирования нации исполь­зовали все, что в сознании немцев напоминало об их общности: язык, куль­туру, историю. Эти компоненты были необходимой, но отнюдь не доста­точной предпосылкой, чтобы из немецкой «культурной нации» возникло национальное государство. В 1871 г. еще только шел поиск идей, которые сплотили бы Германскую империю. Одной из первых такие идеи по тра­диции попыталась сформулировать протестантская церковь. Ее иерархи ут­верждали, что евангелическая церковь является «цементирующим сред­ством» империи и нации. В конце января 1871 г. придворный проповедник А. Штёккер заявил, что, наконец, «воплотилась Святая евангелическая им­перия германской нации». Одна из газет этой конфессии в марте. 1871 г. пре­возносила Вильгельма I как монарха, положившего начало «новому этапу истории евангелической империи германской нации». Лозунги «евангели­ческой монархии» и «евангелической империи» были призваны стать несу­щими конструкциями объединенной Германии, стержнями национальной идентичности. Одновременно они выступали в качестве критериев отли­чия старой католической средневековой империи от новой протестантской, созданной Бисмарком, и отличия Германии от Австрии.

С1871 г. в разработку подобного рода трактовок включились либераль­ные историки. Они выдвинули апологетические идеи об обозначившейся якобы уже в средневековье германской миссии Пруссии, об особом пред­назначении династии Гогенцоллернов в «прусско-германской истории», об исключительных качествах Бисмарка. Им вторили консерваторы, которые также объявили Пруссию «бастионом патриотизма», видели в ее деяниях следование путеводной нити Бога. Они убеждали общество, что поскольку объединение Германии явилось творением Пруссии, то империя должна стать прусской, военизированной. Г. Клейст-Ретцлов выразил это в следу­ющем тезисе: «Мы не желаем быть поглощенными империей, а хотим ос­таться в ней Пруссией».

Ориентация на протестантизм и «прусское руководство» вызвала про­тиворечивую реакцию. С одной стороны, протестантизм мог объединить разнородные политические и социальные силы в Пруссии и ряде северо­германских земель. Но, с другой стороны, такой подход к формированию национального государства вбивал клин между жителями Пруссии и других территорий, между католиками и протестантами. Католики справедли­во усматривали в претензиях прусского протестантизма на лидерство в империи стремление Пруссии к политической гегемонии. Они опасались, что она будет управлять государствами, вошедшими в империю, как про­винциями. Епископ Майнца Кеттелер призывал католиков консолидиро­ваться, чтобы не допустить их вытеснения с политической арены герман­ской империи.

Не смогли в новых условиях дать понятия «национального» и либера­лы. Ранее они выступали против династической раздробленности и милитаризма, но когда во главе национального движения и империи встала ми­литаристская Пруссия, либералы оказались не в состоянии разрешить это противоречие. В конечном итоге ни одна общественная группа в Германии не выдвинула идей, которые могли бы сплотить нацию. Позднее немецкий философ Г. Плеснер назвал Германскую империю воплощением «великодержавия без государственной идеи». Он видел причину этого в запозда­лом объединении страны. Национальное государство стало формировать­ся в ней в период, когда миновало время захватывающих универсальных идей, подобных тем, которые выдвинула Великая французская революция. Поэтому правящие круги созданной Бисмарком империи сформулировали лишь лозунг национального государства.

Процесс лее его формирования растянулся на годы. Символично, что до 1892 г. Германская империя не имела национального гимна и флага. Лишь после ухода Бисмарка в отставку правительство постановило, что немец­ким национальным флагом является черно-бело-красный флаг. В качестве гимна была утверждена «Песнь немцев», сочиненная Хофманом фон Фал-лерелебеном (1798-1874) еще в 1841 г. В, тексте песни развивалась тема национального единства и процветания, свободы, и она начиналась слова­ми: «Германия, Германия превыше всего, превыше всего в мире...». Сопро­вождением к стихам была выбрана музыка, сочиненная И. Гайдном в 1797 г. для подъема национального духа австрийцев, оборонявшихся от францу­зов под Веной. Императорским гербом стал черный одноглавый орел со щитом Гогенцоллернов на груди и короной Карла Великого над ним. В чи­сло официальных национальных праздников были включены: день про­возглашения империи - 18 января; день разгрома прусскими войсками французов в битве под Седаном в 1870 г. - 2 сентября; дни рождения им­ператоров Вильгельма 1-22 марта, а затем Вильгельма II - 27 января. Эти атрибуты сыграли свою роль в формировании национального чувства немцев, но наибольшее влияние на этот процесс оказали факторы экономи­ческого и политического характера. Социально- экономическое развитие грюндерства Объединение Германии создало предпосылки для формирования единого экономического пространства, завершения промышленного переворота, обеспечения выхода Германии на мировые рынки. В 70-е гг. в парла­менте доминировали национал-либералы - сторонники буржуазного раз­вития империи и укрепления национального государства, с которыми Бис­марк в этот период пошел на сотрудничество. Большинство депутатов дру­гих буржуазных партий также избегали конфликтов с канцлером, который пользовался большой популярностью и авторитетом в стране. Консолида­ция усилий позволила в короткие сроки создать инфраструктуру для раз­вития единой экономики страны. Период 1871-1878 гг. получил название эры экономического либерализма, так как государство использовало мето­ды лишь косвенного регулирования экономики, придерживалось полити­ки фритредерства во внешней торговле.

Согласно конституции на территорию империи распространялось финансовое и коммерческое законодательство Северогерманского союза. Была создана единая валютная и банковская система. В ноябре 1871 г. пра­вительство издало постановление о золотом стандарте и выпуске рейх-с ма­рок. Право выпускать банкноты и монеты получил учрежденный в 1871 г. Имперский банк. Постепенно были созданы общеимперские ведомства, контролирующие железные дороги (1870 г.), финансы (1879 г.), почтовое дело (1880 г.), колонии (1907 г.), и службы, которые занимались торговым флотом, таможенной политикой, связью, статистикой. Эпоха грюндерства. Экономическое развитие Германии после объе­динения отличалось неравномерностью. Годы благоприятной конъюнкту­ры сменялись периодами кризисов, которые пришлись на 1873-1879 гг., 1884-1887 гг. и 1891—1895 гг. Тем не менее, Германия с 1873 по 1895 г. сде­лала рывок в процессе модернизации. Период 1871-1873 гг. в истории им­перии получил название «грюндерства» (от немецкого griinden - основать, организовать, учреждать). Он был отмечен массовым, неупорядоченным со­зданием многочисленных акционерных обществ, банков, страховых компа­ний, железных дорог и пр. Их учреждение было облегчено возможностью получения дешевого кредита в германских банках, пополнивших свои ак­тивы благодаря потоку платежей из Франции в 1871-1873 гг. в счет ее пя­тимиллиардной контрибуции. Условия для учредительства улучшились и в связи либеральным законодательством, отменившим ограничения на со­здание акционерных обществ и банков. Инвестиционный поток 1871 — 1873 гг. почти в 2,8 млрд. марок способствовал образованию 928 акционер­ных обществ в Германии. Сумма инвестиций за эти три года на 0,5 млрд. превышала сумму капиталовложений за 1850-1870 гг. Особо высокими тем­пами «грюндерства» отличалась Пруссия. Стремительно расширялась бан­ковская система: за 1872-1875 гг. было учреждено 249 новых банков. Модернизация армии и сооружение оборонительных укреплений выз­вали бум в военной и строительной промышленности. «Учредительская горячка» сопровождалась обширной эмиссией ценных бумаг, биржевыми спекуляциями, игравшими на повышение стоимости акций, созданием фик­тивных фирм, мошенничеством и, в конечном итоге, привела к краху мно­жества предприятий и банков. Германский историк Гюнтер Оггер так характеризует состояние немецкого общества в начале 70-х гг. XIX в.: «Каж­дый хотел получить долю в новом богатстве, блеск французских милли­ардов ослепил помещиков и пенсионеров, банкиров и прислугу, высшее общество и бедняков. Спекуляция превратилась в излюбленное занятие об­щества тех дней, а биржевой бюллетень стал настольной книгой буржуазии». В спекуляциях участвовали депутаты рейхстага, министры, аристократы. Даже Бисмарка упрекали в том, что, управляя государством, он «чересчур много внимания уделял, своей личной шкатулке». Волна «грюндерства» не была обеспечена соответствующей произ­водственной базой, сетью сбыта и повлекла выпуск большого объема не­качественного товара, не находившего спроса. Разразившийся в 1873 г. ми­ровой экономический кризис положил конец «грюндерской горячке». В 1874-1875 гг. он охватил все отрасли хозяйства, ас 1875 г. совпал с меж­дународным аграрным кризисом и принял затяжной характер. Банкрот­ство банков, закрытие предприятий вызвали массовую безработицу. В 1878— 1879 гг. более четверти рабочих индустрии и перерабатывающих отраслей остались без работы. Прибыли устоявших в кризисе крупных предприятий сократились в несколько раз. Даже такие известные угледобывающие, ста­лелитейные компании, как «Хердер ферайн», «Хиберния», «Феникс», «Бохум ферайн», «Вестфалише унион», паровозостроительный завод магната Борзига, вследствие падения спроса на их продукцию прекратили выплату дивидендов на годы. Лишь в 1879 г. была пройдена стадия самого глубоко­го спада, а осенью 1880 г. обозначился поворот к росту. Но в 1882 г. нача­лась новая, хотя и менее глубокая депрессия, которая продолжалась четы­ре года. 1886-1890 гг. были отмечены подъемом экономического развития. Кризис 1873-1879 гг., несмотря на разрушительные последствия, имел и некоторое позитивное воздействие на германскую экономику. В годы «грюндерства» удалось закрепиться химико-фармацевтическим фирмам, машиностроительным предприятиям, толчок в развитии получили желез­нодорожное и пивоваренное производство, судостроение, оптические про­изводства. Чрезвычайно выросло значение «Дойче банк», поставившего под контроль экспортные сделки немецких фирм. Кризис выявил слабую кон­курентоспособность германских товаров на мировых рынках, необходи­мость расчета перспектив развития, ориентации на стабильный рост и по­лучение оптимальной прибыли. После кризиса началась болезненная' струк­турная перестройка экономики, изучение потребностей внешнего рынка, поиски путей рационализации и повышения производительности труда. Ре­шение этих задач и обеспечило позднее Германии выход на мировые рынки.

В 70-80-е гг. опережающими темпами развивались металлургическая, горнодобывающая промышленность, железнодорожное строительство. Гер­мания с опозданием вступила в стадию завершения промышленного пере­ворота, но ей удалось извлечь из этого ряд важных преимуществ. Она ши­роко заимствовала технический и технологический опыт передовых индус­триальных стран, практиковала покупку машин, патентов, промышленный шпионаж. В 1878 г. открытие английским инженером С. Дж. Томасом спо­соба обесфосфоривания железных руд позволило использовать богатейшие запасы железных руд Лотарингии, не находивших ранее спроса из-за при­месей фосфора, придававшего хрупкость металлу. Они превратились в глав­ную сырьевую базу германской металлургии и обусловили ее ускоренное развитие. В 1890 г. в Германии было выплавлено 2,2 млн. т стали, что в 11 раз превышало объем выплавки 1870 г. Почти в три раза за два десятилетия в стране выросла добыча каменного угля.

Индустриальному развитию Германии способствовало железнодорож­ное строительство, которое привело к созданию единой транспортной сис­темы, формированию национального рынка. В 1870-1879 гг. в строитель­ство железных дорог вкладывалось 25 % валового внутреннего продукта. За двадцать лет после 1871 г. протяженность железнодорожных линий уве­личилась с 19,6 тыс. до 42,1 тыс. км., а к 1913 г. она достигла 63,4 тыс. км. По темпам железнодорожного строительства Германия занимала первое место в Европе. Германская буржуазия располагала резервным рынком наемного труда: рабочий класс быстро пополнялся за счет выходцев из крестьянства, мелкобуржуазных слоев города и переселенцев из восточных аграрных рай­онов страны. Стимулирующее воздействие на процесс индустриализации оказывала политика перевооружения армии. Владельцы военных произ­водств получали государственные заказы, инвестиции, помощь в обеспече­нии сырьем, рабочей силой. В начале 90-х гг. свыше 50 % населения было занято в промышленности, торговле и транспорте.

Более медленными темпами развивалось сельское хозяйство. Если промышленное производство с 1870 по 1913 г. выросло в пять раз, то сель­скохозяйственное - лишь в два раза. Оно в большей степени было подвер­жено кризисам. На большей части страны развитие капитализма в аграрном секторе проходило по так называемому «прусскому пути». Основная масса земли находилась в руках крупных землевладельцев - юнкеров, ко­торые превратились в предпринимательский класс с большими капитала­ми и товарными хозяйствами. Их доминирование в Восточной Пруссии, Бранденбурге, Померании в условиях развития рыночных отношений по­влекло за собой разорение основной массы малопроизводительных крес­тьянских хозяйств. Две трети сельских хозяйств Германии в конце XIX в. имели наделы до 2 га. Многие безземельные и малоземельные крестьяне становились батраками либо уходили в город.

В первые годы после создания империи для сельского хозяйства Гер­мании продолжалось «золотое время», которое началось, несколько десятилетий назад. К середине 1870-х гг. цены на рожь достигли наивысшего уровня, по сравнению с «голодными» 1840-ми гг. Аграрное производство получило импульс в связи с развитием строительства сети железных до­рог, связавших воедино все регионы страны. Благодаря дешевому корабельному фрахту стали доступны английские потребители. До середины 1870-х гг. Германия самостоятельно обеспечивала свои потребности в зер­не. Но с 1876 г. из-за роста городского населения и потока переселенцев она была вынуждена приступить к импорту зерна. Перед Первой мировой вой­ной Германия ввозила уже треть потребляемой пшеницы и почти половину ячменя. Начавшийся в 1875 г. международный аграрный кризис резко изменил ситуацию на рынке сельскохозяйственной продукции. Развитие транспорт­ных средств облегчило доставку дешевой сельскохозяйственной продукции из США, Канады и Аргентины в Европу. Через Балтику в Германию хлынул поток хлеба из России. Падение цен на мировом рынке вызвало в Германии аграрный кризис. В 1880-1886 гг. цены на зерно составляли 65 % от уровня 1870 г. Кризис форсировал структурную перестройку аграрного сектора. Крупные крестьянские хозяйства запада и ряда областей юга Германии по­шли по пути улучшения пород скота, введения новых культур, создания кормовой базы для животноводства, механизации производственного про­цесса. Постепенно они нашли свою нишу на рынке и закрепились на нем. Но крестьянские хозяйства на востоке страны, специализирующиеся на зер­не, терпели крах. Переход к производству новых видов продукции затруд­нялся отсутствием дешевого банковского кредита и дешевой рабочей силы, в связи с оттоком аграрного населения в промышленные районы.

Юнкеры, традиционно занимавшие привилегированное положение в прусском обществе, столкнувшись с трудностями в ходе аграрной перестройки, перенасыщением зарубежного рынка; начали поиски механизмов защиты своих экономических интересов. В 1879 г. крупные землевладельцы выдвинули лозунг «Защита национального труда» и потребовали от правительства закрыть германские рынка для иностранных производите­лей путем высоких пошлин и субсидировать юнкерские хозяйства. Защи­тить свои интересы им удалось благодаря поддержке магнатов индустрии. Банкротство многих банков привело к удорожанию кредита и сокраще­нию возможностей займа. Кризис сбыта повлек за собой падение цен в металлургической промышленности (в 1878 г. на 50-60 % по сравнению с 1873 г.), сокращению производства, нерентабельности введения новых технологий. В 1876 г. владельцы крупных сталелитейных заводов и гор­норудных предприятий создали Центральный союз германских промыш­ленников. Он, как и аграрии, аргументируя интересами национальной безопасности, угрозой массовой безработицы, призвал правительство за­щитить национальных производителей от конкуренции со стороны Вели­кобритании, Бельгии и Франции протекционистскими пошлинами. Союз добивался также государственных субсидий предприятиям, финансиро­вания строительства железных дорог, представительства крупных про­мышленников в рейхстаге.

Однако против политики протекционизма выступила буржуазия раз­вивающихся экспортных отраслей, торговая буржуазия портовых городов, группы аграрной буржуазии, производящей на международный рынок, а также национал-либералы. Поэтому лишь в июле 1879 г. блок крупных аг­рариев и промышленников добился первого повышения тарифов на ряд импортных промышленных товаров и сырье, а также вино, чай, кофе. Тамо­женные законы 1885 г. и 1887 г. поэтапно увеличили тарифы на ввоз про­мышленного сырья и зерна. В результате цены на зерно в Германии подня­лись в 5 раз. Эти законы означали окончание эры экономического либера­лизма и явились одной из причин распада союза Бисмарка с либералами. В партии либералов они обусловили формирование течения, тяготеющего к национализму, что вскоре привело к ее расколу.

Таможенная политика оставалась одной из наиболее острых внутри­политических проблем Германии до начала Первой мировой войны. С эко­номической точки зрения протекционистский курс не был эффективным. Хотя он создал более благоприятные условия для развития германской индустрии, но повлек замедление темпов развития экспортных отраслей хозяйства, от успешности которых зависел баланс торгового оборота, бюд­жет страны, покупательский спрос на внутреннем рынке. Не предотвратил он, как ожидалось, и экономических спадов, которые произошли в 1882 г. и 1890 г. «Таможенная стена» лишила низы городского населения страны возможности воспользоваться преимуществами падения цен на хлеб на мировом рынке. Но протекционизм выполнил важную социально-политическую задачу: сохранил господство восточно-прусских юнкеров и магна­тов индустрии на внутреннем рынке.

Рост народонаселения и социальная структура германского общества Эпоха индустриализации обусловила сдвиг в демографическом раз­витии. Население империи увеличилось с 41,6 млн. в 1873 г. до 52 млн. в 1895 г. Этому способствовали улучшение здравоохранения, снижение дет­ской смертности, некоторый рост продолжительности жизни, улучшение благосостояния жителей, а также поток переселенцев из Восточной Европы. Но этот процесс имел противоречивые последствия. До середины 90-х гг. эко­номика страны не могла обеспечить всех нуждающихся рабочими местами, и Германия превратилась в «страну эмигрантов». В 1866^1895 гг. из нее выехали, в основном в США, 2,9 млн. человек. Рост промышленности фор­сировал процесс урбанизации. Численность жителей городов (по критери­ям того времени - это поселения с 2 тыс. жителей и более) увеличилась почти на 8 млн. Возрастало число жителей крупных городов, (более 100 тыс. человек). Если в 1871 г. в таких городах проживало толосы 4,8 % населения Германии, то в 1910 г. уже 21,3 %. Особенно быстро увеличивалось населе­ние промышленных районов: Рейнско - Вестфальского, Верхней Силезии, Саамской и Аахенской областей, Лотарингии. Урбанизация символизиро­вала движение Германии от аграрного общества к индустриальному.

В период империи происходило динамичное изменение социальной структуры общества. Статус жителя Германии определяли такие традици­онные критерии, как происхождение, размер состояния, связи в обществе и доступ к структурам власти. Но в эпоху индустриализации все более зна­чимым становилось и качество полученного образования, и уровень про­фессиональных знаний. По классификации известного социолога В. Зомбарта, рабочий класс вместе с «пролетаризующимися слоями» составлял в Германии 67,5 % населения; доля средней и крупной буржуазии (включая буржуазную интеллигенцию) - 29-32 %.

В 1900 г. численность крупной буржуазии в Германии не превышала 70- 75 тыс. человек, вместе с членами семейств - 200-250 тыс. человек. Класс предпринимателей воспроизводился в основном из их собственных рядов. В начале XX в. 53 % капиталистов являлись сыновьями предприни­мателей. Приток в их среду происходил также за счет управляющих, сумев­ших накопить капитал и открыть собственное дело, и выходцев из среды чиновничества, которые, используя деловые связи с буржуазией, обраща­лись к бизнесу. Германская буржуазия редко пополнялась за счет выходцев из среды дворянства, лиц «свободных профессий», крестьянства. В ней почти отсутствовала группа «социальных выдвиженцев» - тех, кто из низов сумел самостоятельно подняться вверх по общественной лестнице.

Германские предприниматели отличалась высоким уровнем образованности. В 1914 г. 41 % из них имели высшее образование.

На многих предприятиях Германии применялся патерналистски - авторитарный стиль управления, которому была присуща строгая иерархичность и регламентация как производственной, так и частной жизни трудя­щихся. Он сложился под влиянием порядков, практикуемых в государствен­ном аппарате, армии, в юнкерских хозяйствах. В то же время он отличался рыночным рационализмом, восприимчивостью к опыту буржуазии других индустриальных стран. В завершенном виде этот стиль был представлен на заводах русского магната Круппа и самарского предпринимателя барона фон Штумма. Одной из главных своих задач они считали борьбу против рабочего и профсоюзного движения. Против бастующих ими нередко ис­пользовалась наемная «частная армия», которая не останавливалась перед применением самых жестких мер. В то же время они практиковали и мето­ды «социальной подкормки» трудящихся: строили жилье для квалифици­рованных рабочих, участвовали в создании касс взаимопомощи, просвети­тельских, спортивно-оздоровительных обществ и др.

Верхушка германской буржуазии стремилась в повседневной жизни имитировать образ жизни знати. Ее представители приобретали дворян­ские поместья, с роскошью обставляли дома, на патриархальный лад уст­раивали семейный быт, ориентировались на высокий образовательный стандарт. Они прилагали большие усилия для проникновения в «высший свет», получения статуса офицера-резервиста, почетных орденов и чинов, обеспечивающих доступ к государственным должностям. Пределом жела­ний для них являлось дворянское звание, брак с представителями знати. Элементы «аристократизации» крупной буржуазии являлись символиче­ским выражением ее приверженности монархо-этатистскому менталитету, культивируемому в Германской империи. Однако грань между дворянством и состоятельными группами буржуазии всегда оставалась труднопреодо­лимой. Слияния дворянства и крупной буржуазии в единый, элитарный слой в Германии так и не произошло. Дворянское звание имели менее 15 % прусских мультимиллионеров. В то же время имперские власти поощряли верноподданнические настроения буржуазии. Две трети владельцев и уп­равляющих ста крупнейших предприятий Германии были удостоены чина коммерческого и тайного советника, две пятых - награждены орденами.

Особо динамично формировались «новые средние слои». Развиваю­щиеся в процессе модернизации производство, инфраструктура, государ­ственное управление и система образования, здравоохранение, наука и куль­тура требовали большого количества специалистов. Накануне Первой ми­ровой войны к «новым средним слоям» относилось около 15 % населения империи. Главным-элементом этого формирующегося класса стали служа­щие. В годы империи происходило обособление основной массы «новых средних слоев» от промышленного рабочего класса. Они выполняли, как правило, чистую, менее тяжелую работу, были более образованны. Служа­щие раньше рабочих стали получать отпуска, а в 1911 г. были включены в более благоприятную систему страхования. Действуя в системе управления, они имели лучшие шансы на продвижение по служебной лестнице, верхней ступенью которой были должности управляющих и директоров. В период империи «новые средние слои» консолидировались под воздействием схожего социально-культурного положения, уклада жизни, этических ценностей и политических пристрастий. Они были более лояльны, чем ра­бочие, к классу собственников и общественной системе в целом. Этому спо­собствовало их происхождение: в 1910 г. 80 % служащих были выходцами из буржуазных слоев. В конце XIX в. началось массовое проникновение в состав служащих женщин, возник «мир бюро», в котором они доминирова­ли. В 1892 г. служащими являлись 92,8 тыс. женщин, в 1907 г. - 452 тыс.

Быстро возрастала также численность научно-технической и творче­ской интеллигенции, которая пополнила ряды «новых средних слоев». Фор­мирование этого слоя было связано с процессом индустриализации, требу­ющим большого числа инженеров, конструкторов, ученых для обслужива­ния наукоемких, технологичных отраслей .промышленности, расширением сектора услуг и системы образования. Группа творческой интеллигенции (журналисты, писатели, художники, актеры и др.) составляла всего 0,8 % от общего числа населения страны, но принадлежность к ней была пре­стижной, она обладала немалым влиянием, так как участвовала в форми­ровании общественного мнения, оказывала некоторое воздействие на де­ятельность политических институтов. Высшее образование перестало быть привилегией господствующих классов, к нему приобщились средние слои. Вузовский диплом повышал шансы лиц наемного труда в процессе их про­никновения в более высокие слои общества. В связи с образовательным бумом возникло понятие «образованного бюргерства», «образованных клас­сов». .В университетах Германии в 1870 г. обучались 17,8 тыс. студентов, перед Первой мировой войной - 60 тыс.

В германском обществе сохранились «старые» средние слои, хотя их доля в составе населения сокращалась. Их ядро традиционно составляли владельцы ремесленных предприятий, купцы и лавочники, домовладель­цы, агенты; Вместе с домочадцами их численность сохранялась на уровне 2,3-2,5 млн. человек, что составляло около 5 % населения страны. Особо значительные изменения произошли в группе мелкой буржуазии. Она по­стоянно подвергались дифференциации. На одном ее полюсе сосредоточились мастера, труд которых в условиях промышленного роста, урбаниза­ции находил повышенный спрос - это строители, повара и кулинары, ква­лифицированные портные и др., которые собрали стартовый капитал, учли новые потребности рынка. Другой полюс был представлен ремесленника­ми, чей труд в эпоху индустриализации вытесняли механизмы. Они рабо­тали в одиночку, так как не имели возможности нанять подручных, теряли собственность. С 1877 г. по 1907 г. доля таких ремесленников в Рейнской области сократилась в 2,5 раза.

Подобное воздействие модернизации испытывала мелкая торговая буржуазия. В 1883 г. четыре пятых всех торговых предприятий относилось к разряду мелких. В начале XX в. владельцы половины розничных мага­зинов являлись уже не собственниками, а арендаторами торговых поме­щений. Несмотря на стремление учитывать потребности покупателей, применять новые формы закупок товаров, снижение цен, мелкие торговые предприятия не выдерживали конкуренции с крупными магазинами. В тор­говле, как и в других секторах экономики, протекал процесс концентрации, выразившийся в создании сети крупных универсальных магазинов, пер­вые из которых были созданы А. Вертхеймом и О. Титцем. В 1907 г. треть из 1,1 млн. магазинов относилась к числу крупных.

Форсированными темпами развивался промышленный пролетари­ат. Численность рабочих во всех секторах экономики в 1882 г. составляла 10,7 млн., в 1895 г. -12,8 млн. Рабочий класс в течение жизни одного поко­ления стал самой многочисленной социальной группой немецкого обще­ства. Особо быстро увеличивалась группа занятых в промышленном про­изводстве и ремесле: в 1882 г. их было 4,1 млн., в 1895 г. почти 6 млн. Новым явлением в конце XIX в. стало массовое включение женщин в промышлен­ное производство. Доля женщин, занятых.в перерабатывающей промыш­ленности, за 1875-1907 гг. выросла с 16,3 %до 17,8 %, в сфере услуг-с 21,7 % до 38,1 %. Но они повсеместно подвергались дискриминации, их зарплата составляла 35-50 % от зарплаты мужчин. Во все секторы экономики ин­тенсивно вовлекались дети и подростки. Острой проблемой молодых рабо­чих было отсутствие современной системы профессионального обучения. В Германии лишь на ремесленных предприятиях действовала архаичная система производственного ученичества, сложившаяся еще в средневеко­вье. Большинство молодых людей поступало на работу, не имея никакой профессиональной подготовки.

Промышленный рабочий класс не был единым, а был расчленен на отраслевые и квалификационные группы. Во главе пирамиды находилась «рабочая аристократия» - высококвалифицированные рабочие современ­ных отраслей. Далее следовали обученные рабочие (1907 г. - 4,9 млн.) и необученные (3,5 млн.). Разница в почасовой оплате обученных и необученных рабочих в различных отраслях составляла от 20 до 55 %. Даже квалифи­цированным рабочим, достигшим 40-45 лет, предприниматели резко сни­жали зарплату. В глазах буржуазии их ценность на рынке труда падала, в связи сокращением их способности к интенсивному труду, большей веро­ятностью профессиональных заболеваний, инвалидности. В распоряже­нии предпринимателей всегда был резерв молодой рабочей силы. В 1907 г. 39 % рабочих были моложе 25 лет. В период кризисов возникала массовая безработица. Но даже в период экономического подъема, начавшегося с середины 90-х гг., она оставалась на уровне 2,5-3,4 %.

Как и в других странах Европы, рабочий класс Германии подвергался эксплуатации. В 1871 г. в империи был установлен 12-часовой рабочий день (вместо 14-16-часового). Дополнения к трудовому законодательству в 1908 г. привели к снижению рабочего дня до 10 часов, а в 1913 г. - до 9,5 часов. Однако сокращение рабочего времени буржуазия компенсировала интенсификацией труда. Механизация производственных процессов сопро­вождалась повышением темпов выполнения отдельных операций. Даже в начале XX в. большинство рабочих Германии не имели полноценного от­дыха, трудились во вредных для здоровья условиях, испытывали страх пе­ред травмами, локаутами, санкциями за нарушение установленных на пред­приятиях правил, столкновениями с начальством. Одновременно этим яв­лениям сопутствовали относительный рост, реальной заработной платы, улучшение жилищных условий, постепенное развитие системы социально­го страхования и трудового законодательства. В многомиллионном рабо­чем классе протекали процессы дифференциации, которые создавали рез­кие границы между его отдельными группами. Тем не менее, по оценке вид­ного специалиста по социальной истории Германии Х.-У. Велера, в период империи он «развивался в единый социальный класс... с менталитетом, от­меченным коллективизмом, общностью интересов, с чувством идентичнос­ти и переплетения интересов, с собственными классовыми организациями, со специфическим пониманием мира и нередко с утопическим отношением к будущему». В 70-е гг. XIX в., когда во всей Западной Европе дворянство вступило в фазу заката, в Германии его престиж оставался высоким. В немалой степе­ни этому способствовало то, что в процессе объединения Германии прусская армия, командование которой состояло преимущественно из аристократии, победила в трех войнах. Создание империи объявлялось «творением знати». После франко-прусской войны в легендарную фигуру превратился Отто фон Бисмарк. Его политические достижения обладали исключительной си­лой, убеждающей в законности действий всего дворянского сословия. Высшее дворянство Германии в очередной раз проявило способность адаптации к новым условиям, к социальной консолидации, что позволило ему сохранить и даже упрочить свой привилегированный статус и поли­тическое влияние вплоть до краха империи в 1918 г. С родовым проис­хождением, богатством, «заслугами» аристократии перед государством и монархией были связаны выборы в бундесрат. В ее среде по-прежнему дей­ствовал «кодекс чести», который предписывал разрешать конфликты по­средством дуэли, вести «соответствующий положению» образ жизни, пре­небрегать низшими слоями и «повседневным трудом». Знать стремилась сохранять кастовость своего социального слоя, свысока относилась к пред­ставителям буржуазии.

Во главе дворянского класса находилась династия Гогенцоллернов, исключительные права, которых закрепила германская конституция. Региональная знать, используя, прежде всего, институт бундесрата, сохранила свое особое положение в структуре власти Германской империи. Княже­ские дворы оставались социально-политическими центрами во всех союз­ных государствах. Но ни один из них не мог сравниться с императорским двором, который в годы правления Вильгельма II приобрел особую пом­пезность. Он превратился в самостоятельный центр власти, в котором были сосредоточены рычаги влияния на политику государства, важнейшая ин­формация, связи и протекции. При дворе вращалась огромная масса при­дворных, сохранившая деление на 56 разрядов.

Авторитет дворянства в германском обществе оставался высоким и в связи с тем, что часть его сумела включиться в рыночные отношения, в фор­мирующееся индустриальное общество. Многие дворяне не только сохра­нили, но и приумножили свое состояние, обратившись к предприниматель­ству и связанным с ним сферам деятельности. Расширился круг профес­сий, «достойных» лиц дворянского звания. Нередко обедневшие дворяне становились управляющими аграрных и промышленных предприятий, уче­ными, деятелями культуры, служащими. Более распространенными стали их браки с представителями буржуазных слоев. Дворянство сотрудничало с буржуазией в партиях и союзах.

Самая крупная группа дворянства была сосредоточена в Пруссии. В целом она насчитывала около 20 тыс. семей. В ней выделялись 60 са­мых богатых аристократов Пруссии, две трети которых имели состояние в 20 млн. марок. На Пруссию приходилась основная доля крупных аграр­ных предприятий. В 1907 г. из имеющихся в империи 23,6 тыс. хозяйств этого типа, 19,1 тыс. находилась на ее территории. Но рыночные отноше­ния вносили коррективы в распределение земельной собственности: в на­чале XX в. 42 % рыцарских поместий Пруссии перешли в руки буржуазии.

Однако знать закрепила за собой ключевые позиции путем концентрации земельных площадей. Из 159 владельцев прусских латифундий площадью в 5 тыс. га и более 149 являлись представителями аристократии. Они и со­ставили ядро «властвующей элиты», которая успешно отстаивала приви­легии юнкеров.

Высшее дворянство, особенно прусское, по-прежнему доминировало в государственном аппарате, руководстве армии, дипломатическом корпу­се, высших судебных инстанциях. В 1903 г. аристократическое происхож­дение имели 40 % глав различных правительственных отделов, в 1913 г. — 55 %. Накануне мировой войны все послы и государственные секретари имперского ведомства иностранных дел были аристократами по происхож­дению, посланники - на 84 %. Особенно прочными позиции дворянства оставалось в Пруссии. В 1914 г. 92 % глав1администраций, 50 % их замести­телей, 68 % глав полиции, 57 % Лантратов являлись дворянами. По оценке X. Велера, ряд чиновников знатного происхождения обладал широким кру­гозором, глубокими профессиональными знаниями, высокими личностны­ми качествами, но многие из них отличались сословными предрассудками, догматизмом, отсутствием гражданского пафоса.

В большей степени процессы «обуржуазивают» в период империи затронули сферу юстиции, требующую специалистов с университетским образованием, и прусскую армию. В 1913 г. лишь треть офицеров в ней были аристократами. Их доля в войсках, разного рода значительно отличалась. В кавалерии офицеров знатного происхождения было 80 %, в пехоте 47 %, в саперных частях - всего 6 %. В составе гвардейских частей в 1908 г. лишь четыре офицера являлись выходцами из буржуазии.