51. Государственный строй якобинской диктатуры во Франции

Якобинская диктатура. Народное восстание 31 мая — 2 июня 1793 г., во главе которого стоял повстанческий комитет Париж­ской коммуны, привело к изгнанию жирондистов из Конвента и положило начало периоду правления якобинцев. С этого вре­мени начинается третий этап Французской революции (2 ию­ня 1793 г. — 27 июля 1794 г.). Государственная власть, уже со­средоточенная к этому времени в Конвенте, перешла в руки во­ждей якобинцев. Это была небольшая группировка молодых и честолюбивых политических деятелей, настроенных на даль­нейшее решительное и бескомпромиссное развитие революции.

Основы организации ре­волюционного правительства были определены Конвентом в ряде декретов, в частности в учредительном Декрете о револю­ционном порядке управления от 4 декабря 1793 г. Здесь преду­сматривалось, что «единственным центром управления» в Рес­публике является Национальный конвент. За ним признавалось исключительное право на принятие и толкование декретов. Та­кое закрепление руководящей роли Конвента в системе орга­нов революционной диктатуры было обусловлено самим ходом политической борьбы. После изгнания жирондистов преобла­дающим влиянием в нем пользовались якобинцы. Конвент был тесно связан с Парижской коммуной, народными обществами и вообще был признанным постоянно действовавшим центром революционных сил, который оперативно реагировал на быст­ро меняющуюся политическую ситуацию, рассматривал боль­шое количество вопросов. Он успел за сравнительно короткий срок принять огромную массу учредительных и иных законов (декретов).

Правительственную власть в системе революционной дикта­туры якобинцев осуществлял Комитет общественного спасения. Он выдвинулся на первое место среди комитетов Конвента, стал вдохновителем политики революционного террора. Роль этого Комитета особенно возросла с июля 1793 г., когда во гла­ве его вместо Дантона, проявлявшего нерешительность и склонность к компромиссам, встал выдвинувшийся на место лидера якобинцев честолюбивый и властолюбивый М. Робеспь­ер. В состав Комитета вошли и его ближайшие соратники — Л. Сен-Жюст, Ж. Кутон и др. Согласно Декрету от 10 октября 1793 г., Комитету общественного спасения должны были под­чиняться Временный исполнительный совет, министры, гене­ралы. Ему же вменялось в обязанность сначала ежедневно, а с декабря 1793 г. ежемесячно представлять отчеты о своей работе в Национальный конвент.

Для связи Конвента и правительственных учреждений с местами в департаменты и в армию посылались комиссары из числа депутатов Конвента, которые наделялись широкими пол­номочиями. Они осуществляли контроль за применением дек­ретов революционного правительства и в случае необходимости могли отстранять должностных лиц в департаментах и генера­лов в армии. Сложная политическая ситуация (контрреволюци­онные мятежи, измены в армии) вынуждала комиссаров Кон­вента брать на себя иногда и непосредственные административ­ные и организационные функции — издавать обязательные распоряжения, командовать воинскими частями и т. д.

К задачам якобинской диктатуры было приспособлено управление на местах. Декретом от 4 декабря 1794 г. из ведения администрации департаментов были изъяты важнейшие вопро­сы, «относящиеся к революционным законам и мерам управле­ния и общественного спасения». По этим вопросам дистрикты и муниципалитеты сносились непосредственно с революцион­ным правительством. Наибольшую активность в местном управлении проявляли муниципалитеты, из которых были из­гнаны жирондисты. В работе коммун и их секций, в генераль­ных советах широкое участие принимали низы городского и сельского населения. Еще по Декрету от 21 марта 1793 г. для надзора за враждебными Республике иностранцами в каждой коммуне и ее секции избирались наблюдательные и иные спе­циальные комитеты. При якобинцах функции этих комитетов значительно расширились, они получили название революцион­ных комитетов. Эти комитеты, состоявшие из наиболее актив­ных и фанатично преданных революции граждан, были созда­ны по всей стране. Они превратились в инструмент революци­онного террора и в главную опору Комитета общественного спасения на местах. Они не только последовательно проводили в своих округах политику центра, но в свою очередь сами ока­зывали давление на Конвент, вынуждая его в ряде случаев вы­полнять требования опьяненных революцией масс.

Важное место в системе революционной диктатуры занима­ли различные народные общества и клубы, прежде всего Якобинский клуб в Париже, выполнявший роль своеобразного по­литического штаба революции, и многочисленные его отделе­ния по всей стране (свыше 40 тыс.).

В организации разгрома войск феодально-монархической коалиции, вторгшихся в республиканскую Францию, решаю­щую роль сыграла преобразованная якобинцами армия. В авгу­сте 1793 г. Конвент издал Декрет о всеобщем ополчении, со­гласно которому осуществлялся переход от добровольческого принципа к обязательному набору, т. е. созданию массовой на­родной армии. В ст. 1 Декрета говорилось: «С настоящего вре­мени впредь до изгнания врагов с территории Республики все французы должны находиться в постоянной готовности к служ­бе в армии. Молодые люди должны отправиться воевать, жена­тые будут изготовлять оружие и перевозить продовольствие, женщины будут шить палатки и одежду и служить в госпита­лях, дети будут щипать корпию из старого белья, старики будут в общественных местах возбуждать мужество воинов, ненависть к королям и взывать к единству Республики». Батальоны ново­бранцев, слитые с кадровыми частями (так называемая «амаль­гама армии»), привносили в армейскую среду революционный дух и укрепляли боеспособность воинских подразделений. На командные посты, в том числе и генеральские, выдвигались молодые, способные и волевые люди, многие из которых были выходцами из народа. Революционная армия не только очисти­ла к началу 1794 г. территорию Франции от войск коалиции, но и принимала участие в подавлении контрреволюционных мяте­жей в Лионе, Вандее и других городах и местностях.

Одной из существенных особенностей якобинской диктату­ры было создание специальных органов, предназначенных для борьбы с внешними врагами и внутренней контрреволюцией. В своей деятельности, направленной на защиту Республики и завоеваний революции, они использовали методы революцион­ного террора..

Важную роль в организации борьбы с противниками яко­бинского режима сыграл Комитет общественной безопасности. На него Декретом от 4 декабря 1793 г. был возложен «особый надзор» за всем тем, что касалось «личности и полиции». Он не подчинялся Комитету общественного спасения и должен был регулярно представлять свои отчеты непосредственно в Кон­вент. Наделенный правом расследования контрреволюционной деятельности, ареста и предания суду «врагов Республики», этот Комитет, нередко злоупотреблявший своей властью, стал одним из важнейших карательных органов в системе якобин­ской диктатуры. Особую роль в проведении карательной поли­тики в дистриктах и коммунах играли упомянутые выше рево­люционные комитеты. Эти комитеты имели непосредственную связь с Комитетом общественной безопасности, пересылали ему списки арестованных и изъятые у них документы. Их функции были существенно расширены Декретом о подозри­тельных от 17 сентября 1973 г. Круг лиц, считавшихся подозри­тельными и подлежащих аресту, был весьма широким и неоп­ределенным. Это лица, которые своим поведением, связями, речами, сочинениями «проявляют себя сторонниками тирании, федерализма и врагами свободы», члены дворянских семей, ко­торые «не проявляли постоянно своей преданности револю­ции», лица, которым было отказано в выдаче «свидетельств о благонадежности», и др. Революционные комитеты, тесно свя­занные с народными обществами, местными отделениями Яко­бинского клуба, нередко проявляли политическую нетерпи­мость. Они развернули энергичную деятельность по выявлению и разоблачению контрреволюционеров, не очень беспокоясь о том, что во многих случаях они преследовали и «обезврежива­ли» ни в чем не повинных людей.

В системе органов якобинской диктатуры чрезвычайно ак­тивную роль играл также Революционный трибунал. Он был соз­дан по требованию якобинцев еще жирондистским Конвентом, но превратился в постоянно действующее орудие революцион­ного террора лишь после его реорганизации 5 сентября 1793 г. Судьи Революционного трибунала, присяжные заседатели, об­щественные обвинители и их помощники назначались Конвен­том. Собственно процедура была скоротечной и весьма упро­щенной, что позволяло трибуналу вести целенаправленную и жестокую борьбу с политическими противниками революцион­ного правительства — роялистами, жирондистами, агентами иностранных держав и др. До 10 июня 1794 г. по приговору Ре­волюционного трибунала было казнено 2607 человек.

Военные победы революционной армии и упрочение Рес­публики с неизбежностью привели к распаду былого единства и к усилению внутренних разногласий в якобинском блоке. Со­циально-экономическое законодательство, уничтожившее ос­татки феодализма, объективно вело к развитию капиталистиче­ских отношений, к появлению «новых богачей» (нуворишей) и росту социального неравенства, к ухудшению положения го­родской и сельской бедноты.

«Карающий меч» якобинцев, руководство которыми все в большей степени сосредоточивалось в руках Робеспьера и не­большой группы близких ему лиц, быстро утрачивал свою рево­люционную направленность. Он превращался в орудие распра­вы не только с правыми силами, не приемлющими максима­лизма якобинских вождей, но и с лидерами левого крыла якобинцев, представлявших интересы низов городского и сель­ского населения и требовавших дальнейшего развития револю­ции («бешеные», эбертисты и др.). Откровенные политические репрессии якобинцев отпугивали многих их бывших сторонни­ков, вели к падению их авторитета и сужению социальной базы их власти. Вожди якобинцев по существу уже не видели другого пути к тому, чтобы спасти режим и укрепить свое личное поло­жение, кроме как усиление террора. Борьба за демократические идеалы в условиях нарастающего террора все более откровенно превращалась в тривиальную борьбу за личную власть.

10 июня 1794 г. Конвент под давлением Робеспьера принял Декрет о реорганизации Революционного трибунала, получив­ший название «Декрета о врагах народа» и имевший зловещие последствия. Этот Декрет еще более упрощал судебную проце­дуру, но вместе с тем упразднял элементарные демократиче­ские основы судопроизводства. Обвиняемый допрашивался только на судебном заседании в присутствии присяжных и публики, не имел права на защитника («защитниками невинно оклеветанных патриотов закон считает присяжных патриотов; заговорщикам же защитников не полагается»). Руководством к вынесению приговора должна была служить лишь «совесть» присяжных. За все преступления, подлежащие ведению Рево­люционного трибунала, назначалась смертная казнь. Само по­нятие «враг народа» по Декрету было сформулировано широко и неопределенно. Это позволило якобинскому руководству Конвента усилить террор против политических противников режима и против «новых богачей», но повлекло за собой и рост казней невинных и оклеветанных людей (за 48 дней было казнено 1350 человек).

К лету 1794 г., когда в результате побед революционной ар­мии исчезла военная опасность и новый республиканский строй стал политической реальностью, внутренние противоре­чия, присущие якобинскому режиму, стали более острыми и неразрешимыми. Новую денежную аристократию раздражали введенные якобинцами ограничения предпринимательства. Она не желала более мириться с террором, с ограничениями эле­ментарных демократических прав, с фактическим разрушением созданного революцией конституционного механизма. Сложив­шееся в ходе революции многомиллионное мелкособственни­ческое крестьянство утратило свой революционно-демократи­ческий настрой, отвернулось от якобинцев.

В условиях, когда правящий блок быстро разваливался, в Конвенте созрел заговор представителей «болота» и группы монтаньяров (Баррас, Фуше, Било-Варенн, Карно и др.), вы­ступивших, в том числе с целью самосохранения, против бес­предела и вакханалии якобинского террора. Поскольку вожди якобинцев исчерпали резервы своей революционной активно­сти, а потому не могли вновь опереться на народные массы, их правление все более приобретало черты политического само­убийства. Планы заговорщиков, к которым примкнул ряд чле­нов обоих правительственных комитетов, сравнительно легко осуществились 27 июля 1794 г. (9 термидора II года по респуб­ликанскому календарю). Объявленные Конвентом вне закона и арестованные на глазах остальных депутатов и под их крики «долой тиранов!» лидеры якобинцев во главе с Робеспьером и Сен-Жюстом были переданы Революционному трибуналу и в скором времени гильотинированы.

52. «Хабеас Корпус Акт» 1679 год

В 1678 году В парламенте складываются две политические группировки, кото­рые еще рано называть партиями в строгом смысле слова, однако это были предтечи будущих политических партий. Сторонники ко­роля получили прозвище «тори». В партию тори входили среднепо-местное дворянство (сквайры), лишившиеся своих земель в период революции и желавшие их вернуть с помощью короля, придворная аристократия и англиканская церковь, учение которой было при­знано государственной религией. Противниками короля — оппози­цией, были виги.

Своих сторонников они рекрутировали из джентри, купцов, финансистов, крупной промышленной буржуазии и наиболее знатных аристократов. Виги добивались, чтобы король действовал в интересах всего дворянства. Они отрицали божествен­ное происхождение монархии. Права и обязанности короля, по их мнению, определялись «договором с народом», под которым они понимали себя. Даже продажный Кавалерский парламент, где большинство составляли тори, был недоволен деспотическим прав­лением Карла II. Негодование депутатов вызывало то обстоятельст­во, что парламент был отстранен от государственного управления. Парламент высказывал недовольство тем, что власть в стране нахо­дилась в руках Тайного совета, члены которого назначались коро­лем и не были ответственны перед парламентом. Палата общин крайне отрицательно относилась к религиозным гонениям пуритан, в частности суровым наказаниям пуритан за тайное отправление культа на основании «Акта о тайных молельнях» 1665 г. Подверга­лась критике внешняя политика королевского правительства: его за­висимость от Франции, продажа крепости Дюнкерк Людовику XIV и т.п. Кроме того, всеобщее осуждение вызвала разгульная жизнь Карла II, его постоянные кутежи, поглощавшие огромные суммы.

В мае 1679 г. на выборах в парламент победу одержали виги. Они решили ограничить королевский произвол и приняли 26 мая 1679 г. «Habeas Corpus Amendment Act» (официальное название «Акт о лучшем обеспечении свободы подданного и о предупреждении заточений за морями»). Он содержал уточненный перечень гарантий от произвольного ареста и тайных расправ. Точно установить, когда возник в английском праве институт «хабеас корпус», почти невоз­можно. Суть его сводилась к следующему: лицо, считающее, что оно неправомерно лишено свободы, могло обратиться в Суд коро­левской скамьи с просьбой выдать ему приказ хабеас корпус. Этот приказ носил характер повеления должностному или частному лицу представить задержанного в суд, а также свои объяснения о моти­вах задержания. Суд в суммарном (упрощенном) порядке рассмат­ривал обстоятельства дела и решал: освободить задержанного, про­должить его дальнейший арест или освободить под залог. Однако суды часто отказывали в выдаче приказа хабеас корпус, ссылаясь на то, что распоряжение об аресте было выдано по указанию короля или Тайного совета, а также на то, что просьба о выдаче приказа подана в вакационный период. При выдаче приказа хабеас корпус не устанавливались какие-либо сроки, обязательные как для суда, так и для должностных лиц, к которым этот приказ адресовался, следствием чего была судебная волокита. Не было установлено ни­каких санкций за необоснованный отказ в выдаче приказа Хабеас корпус и за неисполнение требований суда, выраженных в этом приказе. Наконец, если задержанный был отправлен в заморские владения Англии, то он терял всякую возможность прибегнуть к получению в суде приказа хабеас корпус. «Хабеас корпус Акт» уста­навливал законодательные ограничения произволу королевской ад­министрации и создавал реальные конституционные гарантии не­прикосновенности личности и ее права на скорый и гласный суд.

1. Любому задержанному или заключенному в тюрьму лицу по его просьбе или просьбе его родственников должен быть выдан пись­менный приказ об аресте близлежащим судом, обладающим юрис­дикцией по уголовным делам.

2. Шериф или тюремный смотритель были обязаны в течение 3—20 дней (в зависимости от расстояния) со дня получения приказа хабе­ас корпус доставить арестованного в суд, выдавший этот приказ, и дать подробный отчет о причинах ареста. Если должностное лицо отказывалось сделать это, оно уплачивало штраф в пользу потер­певшего в первый раз в размере 100 фунтов стерлингов, во второй раз — 200 фунтов стерлингов и подлежало увольнению от должности.

3. Судьи были обязаны выдавать приказ хабеас корпус не только в сессионный период, но и во время вакаций. Нарушение этого правила влекло штраф в пользу потерпевшего в размере 500 фунтов стерлингов.

4. Должностное лицо обязывалось в течение шести часов выдать арестованному копию предписания об аресте. Если должностное лицо отказывалось это сделать, то оно подвергалось такому же на­казанию, как и за неподчинение приказу суда, т.е. уплачивало штраф в пользу потерпевшего в первый раз 100 фунтов стерлингов, во второй раз — 200 фунтов стерлингов и полежало увольнению от должности.

5. Судья, к которому доставляли задержанного, был обязан в те­чение двух дней или освободить его, или подвергнуть аресту, или же освободить под залог. Освобожденный на основании приказа ха­беас корпус не мог быть вторично арестован по тому же обвинению. Виновные в этом подвергались штрафу в 500 фунтов стерлингов.

6. Лицо, освобожденное по приказу хабеас корпус, нельзя было вновь заключить в тюрьму и арестовать до суда за то же преступление.

7. Для предупреждения заточения за морями запрещалось отсы­лать жителей Англии и Уэльса в качестве заключенных в заморские владения Англии. Нарушившим это правило грозили: штраф в пользу потерпевшего в размере 500 фунтов стерлингов и увольнение от должности.

Таким образом, Habeas Corpus Act является одним из основных конституционных законов Англии, содержащих принципы демокра­тического правосудия: принцип презумпции невиновности, надлежащей судебной процедуры, принцип законности при задержании, принципы гласного и справедливого суда; устанавливалась ответст­венность должностных лиц и судей за неисполнение его предписа­ний.

54. Декларация прав человека и гражданина 1789 год

Важнейшим документом Великой Французской революции является первый конституционный акт — «Декларация прав человека и гражданина», определивший контуры нового политического поряд­ка, был принят 26 августа 1789 г. Его создателями являлись Лафай-ет, Мирабо, Дюпор. Доктринальную основу Декларации составляет учение философов-просветителей о естественных и неотъемлемых правах человека как единственном основании справедливого обще­ственного порядка. Декларация состоит из вводной части и 17 ста­тей. В вводной части записано, что причиной пороков правительст­ва и общественных бедствий являются невежество людей, забвение естественных, неотъемлемых и священных прав человека. Далее в 17 статьях закреплены принципы организации нового буржуазного гражданского общества и правового государства.

«1. Люди рождаются и остаются свободными и равными в правах...

2. Цель каждого государственного союза составляет обеспечение естественных и неотъемлемых прав человека. Таковы свобода, соб­ственность, безопасность и сопротивление угнетению.

3. Источник суверенитета зиждется по существу в нации. Ника­кая корпорация, ни один индивид не могут располагать властью, которая не исходит явно из этого источника.

4. Свобода состоит в возможности делать все, что не приносит вреда другому...

5. Закон может воспрещать лишь деяния, вредные для общества...

6. Закон есть выражение общей воли. Все граждане имеют право участвовать лично или через своих представителей в его образовании. 7. Никто не может подвергнуться обвинению, задержанию или заключению иначе, как в случаях, предусмотренных законом, и при соблюдении форм, предписанных законом...

8. Закон может устанавливать наказания лиц строго и, бесспор­но, необходимые.

9... Каждый предполагается невиновным, пока не установлено обратное...

11. Свободное выражение мыслей и мнений — есть одно из дра­гоценнейших прав человека; каждый гражданин поэтому может вы­сказываться, писать и печатать свободно под угрозой ответственно­сти лишь за злоупотребления этой свободой в случаях, предусмот­ренных законом.

15. Общество имеет право требовать отчета у каждого должно­стного лица по вверенной ему части управления.

16. Общество, в котором не обеспечено пользование правами и не проведено разделение властей, не имеет конституции.

17... Собственность есть право неприкосновенное и священное ... никто не может быть лишен ее...».

Положения «Декларации прав человека и гражданина» не имели юридической силы и прямого действия, они носили характер поли­тической хартии, в которой представители революционного народа сформулировали желаемую модель конституционного порядка. Не­смотря на это она пережила свое время и заложила основы совре­менного правового демократического государства, в котором взаи­моотношения личности и государства регламентируются не тради­цией и средствами прямого насилия, а законом. Идеологически Декларация была направлена против королевского абсолютизма и принципа сословных привилегий. Вместо сословной иерархии она уч­реждала гражданское общество, основанное на равенстве экономи­ческих и политических прав, которые может гарантировать лишь демократическое правовое государство.

Права и свободы авторами Декларации разделены на две груп­пы — права и свободы человека и права и свободы гражданина, по­скольку они имеют различную природу. Права и свободы человека имеют своим источником природное равенство людей: это естест­венные права, принадлежащие человеку в силу рождения, а потому неотчуждаемы и священны. К ним относятся свобода, собствен­ность, безопасность, сопротивление угнетению. Идея свободы явля­ется центральной идеей Декларации, она определяется достаточно широко: как возможность делать все, что не причиняет вреда дру­гому. Личная свобода включала свободу собственности, предпри­нимательства, передвижений, вероисповедания, печати. Осуществ­ление свободы, как и других естественных прав человека, встречает «лишь те границы», которые обеспечивают прочим членам общест­ва пользование теми же самыми правами. Границы эти могут быть определены только законом (ст. 4), который «есть выражение общей воли» (ст. 6).

Права и свободы гражданина обусловлены принадлежностью человека к государству и являются производными от естественных прав. Среди политических свобод в Декларации упоминаются сво­бода голосования, свобода правотворчества (право участвовать в создании закона лично или через своих представителей), однако отсутствует свобода собраний и союзов. Обеспечение прав и свобод человека и гражданина требует учреждения публичной власти — государства, которое используется в интересах общего блага.

Декларация содержит механизм обеспечения естественных прав в емкой формуле правового государства (ст. 16): «Общество, в кото­ром не обеспечено пользование правами и не проведено разделение властей, не имеет конституции». Во-первых, гарантией против дес­потического правления является система конституционных прин­ципов, в соответствии с которыми организована государственная власть: принцип народного суверенитета, разделения властей, вер­ховенство прав и свобод человека, принцип законности. Во-вторых, Декларация предусматривает процессуальные гарантии прав и сво­бод человека и гражданина. Торжественно провозглашается равен­ство людей перед законом. Декларируется неприкосновенность личности: «Никто не может подвергнуться обвинению, задержанию или заключению иначе как в случаях, предусмотренных законом... Тот, кто испросит, издаст произвольный приказ, приведет его в ис­полнение, или прикажет его выполнить, подлежит наказанию...» (ст. 7). Провозглашаются принцип: «нет преступления без указания о том в законе» (ст. 7, 8) и презумпция (предположение) невинов­ности: обвиняемые, в том числе и задержанные, считаются неви­новными, пока их виновность не будет доказана в установленном законом порядке (ст. 9).