3. Проблема Гексли

Отрицание существования разума (духа, сознания — mind) стало очень модным в наше время: разум заменяют так называемым «вербальным поведением». Дарвин успел застать возрождение этих взглядов в девятнадцатом веке. Его близкий друг Томас Генри Гексли выдвинул тезис о том, что все животные, в том числе люди, являются автоматами. Гексли, в отличие от некоторых своих последователей в наши дни, не отрицал существование сознательных или субъективных переживаний, но он отрицал, что они оказывают какое-либо воздействие на телесную механику человека или животного, в том числе и на мозг.

«Можно предположить, — пишет Гексли [13], — ...что молекулярные изменения в мозгу являются причиной всех состояний сознания (consciousness)... [Но существуют ли] какие-либо свидетельства того, что эти состояния сознания могут, наоборот, стать причиной... молекулярных изменений [в мозгу], вызывающих мускульное движение?» Это и есть проблема Гексли. Сам он дал следующий ответ: «Я не вижу таких свидетельств... [Сознание, по-видимому,] относится к механизму… тела просто как побочный продукт его деятельности... [Сознание, как можно судить]… совершенно неспособно изменить деятельность [тела, точно] так же, как свисток… паровоза никак не влияет на работу его механизма».

Гексли ставит вопрос четко и ясно. И отвечает на него четко и ясно. Он утверждает, что тело оказывает на разум одностороннее воздействие: между ними нет никакого взаимодействия. Он был механицистом и физическим детерминистом; это обусловило его ответ. Мир физики, мир физических механизмов каузально замкнут. Таким образом, тело не может быть подвержено воздействию состояний сознания. Животные, и люди в том числе, должны быть автоматами, хотя и обладающими сознанием.

Дарвин смотрел на это совершенно иначе. В своей книге «The Expression of the Emotions in Man and Animals» («Выражение эмоций у человека и животных») он весьма подробно показал, как эмоции человека и животных могут выражаться и выражаются посредством мускульного движения.

Очень характерен один прямой ответ Дарвина его другу Гексли, которого, как было сказано, он очень уважал и любил. Прелестное письмо к Гексли, написанное за три недели до смерти Дарвина, заканчивается с характерной смесью нежности, иронии и юмора: «…дорогой старый друг. Дай Боже, чтобы в мире было побольше таких автоматов, как Вы» [14].

В самом деле, ни одному дарвинисту не следовало бы принимать гекс-лиевское одностороннее воздействие тела на разум в качестве решения так называемой проблемы соотношения тела и духа. В своем «Очерке» (Essay) 1844 г., в своем «Происхождении видов» и еще больше в своем гораздо более обширном рукописном труде о естественном отборе Дарвин обсуждает умственные способности человека и животных и утверждает, что они являются продуктом естественного отбора.

А если это так, значит, умственные способности должны помогать животным и человеку в борьбе за жизнь, за физическое выживание. Отсюда следует, что умственные способности должны быть в состоянии оказывать (85:) существенное влияние на физические действия человека и животных. Следовательно, животные и люди не могут быть автоматами в смысле Гексли. Если субъективные переживания, состояния сознания существуют, а Гексли признавал их существование, мы должны, в соответствии с дарвинизмом, искать, в чем их полезность, в чем их адаптивная функция. Поскольку они полезны для жизни, они должны вызывать какие-то последствия в физическом мире.

Таким образом, теория естественного отбора представляет собой сильнейший аргумент против теории Гексли об одностороннем воздействии тела на разум и в пользу взаимодействия тела и разума. Не только тело воздействует на разум, например, через органы чувств или в случае болезни, но и наши мысли, надежды и чувства могут вызывать полезные действия в окружающем мире. Если бы Гексли был прав, разум был бы бесполезен. Однако тогда он не мог бы развиться в результате эволюции, несомненно очень длительной, путем естественного отбора.

Мой центральный тезис состоит в том, что теория естественного отбора обеспечивает сильнейший аргумент в пользу доктрины о взаимодействии между разумом (духом) и телом или, может быть, лучше сказать — между психическими (mental) и физическими состояниями.

Конечно, я очень хорошо сознаю тот факт, что доктрина взаимодейстия предельно старомодна. И все-таки я стою за взаимодействие и старомодный дуализм (за одним исключением: я отвергаю существование так называемых «субстанций»); я даже защищаю плюрализм, поскольку я утверждаю, что существуют три (а может быть и больше) взаимодействующих уровня, или области, или мира: мир 1 физических объектов, событий, состояний, процессов, включая тело и мозг животных; мир 2 психических состояний; и мир 3, который состоит из произведений человеческого духа, особенно произведений искусства и научных теорий.

Боюсь, что сегодня мне не хватит времени, чтобы высказаться подробнее о мире 3. Мне придется ограничится формулировкой предположения о том, что мир 1 физических объектов и мир 2 психических состояний взаимодействуют между собой и что мир 3 научных теорий, например медицинских теорий, также активно взаимодействует с миром физических объектов через психический мир 2.

Сейчас модно либо отрицать, что существует нечто подобное умственным, или духовным (mental), переживаниям, либо утверждать, что эти переживания каким-то образом тождественны физическим состояниям центральной нервной системы.

Полагаю, что первое из этих модных направлений — предположение об отсутствии переживаний — не особенно интересно. Ведь у нас есть хорошие межсубъектные способы проверки гипотезы о наличии у нас таких переживаний. А против нашей гипотезы, кажется, выдвигался всего один довод: что Вселенная была бы намного проще, если бы переживаний у нас не было, или, раз уж они у нас бывают, если бы мы о них помалкивали.

Вместе с тем существует позиция, которая представляется гораздо более серьезной, чем голое отрицание разума. Это — самая модная нынче теория о том, что психические состояния в каком-то смысле тождественны физическим состояниям: так называемая теория тождества тела и духа (mind). (86:)

Думаю, что против теории тождества я могу привести тот же довод, опирающийся на теорию естественного отбора, который я использовал против Гексли: теория тождества представляется мне несовместимой с теорией естественного отбора. Ведь по теории тождества мир физических объектов . или состояний замкнут. Всякая причинность носит физический характер. Поэтому даже сторонник теории тождества, признающий сознание, не может отвести ему какую-либо независимую каузальную функцию в физическом мире [15]. Оно не могло развиться путем естественного отбора. Сторонники теории тождества оказываются в том же положении, что и Т. Г. Гексли.