6. Заключение

Журналистика тюменского региона в первое послевоенное десятилетие (1919–1929) прошла путь, характерный для периода становления принципиально нового института – советской журналистики. Первые «стихийные» издания, создаваемые часто случайными людьми – военными и партийными чиновниками – для утверждения большевистских и революционных идей, уступили место планомерной работе местных партийных руководителей по созданию системы периодики и инфраструктуры печати, способной выполнять целый комплекс задач – организовывать, информировать, просвещать и др. К концу 1920-х годов такая система СМИ в крае была создана и включала в себя общественно-политические городские газеты, издания для крестьян, специализированную периодику. В трудных условиях складывался журналистский корпус, еще крайне малочисленный и нестабильный, но уже более близкий заботам не о «мировой революции», а о благополучии простого человека, живущего в этом регионе. Советская стратегия формирования массовой журналистики в 1920-е годы, в условиях новой экономической политики, обернулась, с одной стороны, масштабным вовлечением в газетную работу рабочих и крестьян, а с другой – возвращением в журналистику ученых, публицистов, краеведов.

Кратковременный намек на либерализацию во время нэпа актуализировал в журналистской среде мысль самоидентификации по месту пребывания, территории. Но жесточайшая государственная централизация в последующие годы привела к унификации творческих методов журналистики, тематики и проблематики СМИ, системы периодики. Вопросы о своеобразии провинциальной журналистики, о судьбе края, волновавшие некогда сибирских публицистов и мыслителей, не поднимались. И все же вопреки усилиям власти по нивелированию общественно-культурных особенностей регионов, нам представляется, что тюменская журналистика последующих десятилетий имела свое «лицо».

Послесловие

Сибирь в планах правителей Российской империи от Ивана Грозного до Николая II, Временного правительства Львова-Керенского, большевистского руководства Ленина-Свердлова-Троцкого, администрации Колчака, сталинского режима и Политбюро ЦК КПСС занимала место ссылки свергнутых самодержцев и их фаворитов (Меньшиков, Бирон, Остерман, Миних, Николай Романов), политических заговорщиков, бунтарей и инакомыслящих (протопоп Аввакум, Радищев, декабристы, Кармелюк, Достоевский, польские повстанцы, петрашевцы), представителей небольшевистских буржуазных, социалистических партий и националистских движений (кадеты, меньшевики, эсеры, энесы, анархисты, бундовцы, армянские дашнаки, азербайджанские мусаватисты). Потом их сменили «раскулаченные крестьяне» и «неблагонадежные народы» (немцы Поволжья, калмыки, чеченцы, ингуши, крымские татары). Символично, что первым в тобольскую ссылку отправили углический колокол (1591) за «непотребный набат».

Во время многочисленных войн XVII–XX вв. Сибирь рассматривалась центром как важный мобилизационный людской ресурс и территория для временной эвакуации оборонных и промышленных предприятий, культурных ценностей и творческих сил.

Со второй половины 60-х годов XX века после открытия в Западной Сибири больших запасов нефти и газа этот край (Западно-Сибирская нефтегазовая провинция) превратилась в сырьевой регион Советского Союза, а после его распада в 1991 году – Российской Федерации.

Ряд исследователей проблем отечественной истории не без оснований оценивают место, роль и значение Сибири как колонии Российского государства. Однако Сибирь не повторила пример экономического, политического и социального развития таких колониальных территорий, как Австралии, Новой Зеландии, Канады, которые также начинались как места ссылки (изоляции) преступников и вольнодумцев. Причины такой непохожести заключаются не только в географических условиях (континентальное единство с метрополией), но и в исторических, национальных, духовных особенностях региональной интеллигенции, оказавшейся неспособной превратиться в самостоятельную творческую и политическую силу.

Специфические сибирские экономические, административно-политические и культурные проблемы в наиболее концентрированном виде отразились в местной журналистике. Исследованию этой специфики в журналистике тюменского региона (Зауралье и Тобольском Севере) с 1789 по 1929 годы посвящена настоящая книга.

Главный вывод ее повествования заключается в том, что объектом и субъектом процесса возникновения и развития тюменской журналистики, как своеобразной и неповторимой приметой (клеймом) стал ссыльный (уголовный или политический) или, для разнообразия, нахватавшийся от них ума, абориген (как К.Н. Высоцкий – «тюменский гений», издатель-редактор «Сибирского листка объявлений» (1879)). Правда, документальных подтверждений о его связях с конкретными ссыльными декабристами нет, как не получены подтверждения о его тайном сотрудничестве с правительственными спецслужбами. Тем не менее Высоцкий мечтал (и хлопотал) об издании такой газеты, «которая охватывала бы интересы Сибири и ее производительности на почве как крупной промышленности, так, и главным образом, кустарного производства, которыми так богата Сибирь, и в особенности, Тюменский округ Тобольской губернии. Кроме того, предполагались отделы внешней, и, в особенности внутренней жизни Сибири, и отдел литературный. К участию и сотрудничеству в этом издании планировалось привлечь лучших людей Тюмени и округов Сибири вообще». Мечтам и замыслам Высоцкого и других местных подвижников не суждено было сбыться. Хочется знать мотивацию их действий и причины несостоятельности: интеллектуальные, административно-репрессивные, психологические?

Центр инстинктивно боялся этого края и сибиряков, пугал себя (и других) Сибирью. Многие иностранцы (военнопленные) и россияне (ссыльные) ощутили ее «прелесть». Временный характер пребывания в Сибири, где «по улицам городов до сих пор бродят медведи и угрюмые люди», культурного социума привел к формированию таких типологических региональной культуры, которые «базировались не на эволюции, а на творческом всплеске, пассионарном взрыве и существовали за счет энтузиазма и перенапряжения сил отдельных личностей».

Находившиеся под постоянным административным (в том числе негласным) надзором ссыльные вольнодумцы сторонились освещения общественных, духовно-нравственных проблем, но чтобы занять себя во время вынужденной сибирской изоляции, не сойти с ума, не спиться (таких случаев в истории края несчесть), посвящали себя краеведению. Благодаря их настойчивому стремлению вырваться за границы полицейского надзора, основным контентом местных изданий (в дореволюционный и советский период до начала 30-х годов) стали флора и фауна (реже история) края, в котором исследователю-журналисту угораздило оказаться на долгие годы. При этом он проникался к месту своей ссылки особыми чувствами, которые наивно, но проникновенно выразил ссыльный анархист Александр Петухов, расстрелянный в 1937 году в Тобольске:

И этот край чалдонов лживых,

Где тенью бродит ссыльный люд.

Где люди милостью лишь живы.

Я проклинаю и люблю.

Люблю, как каторжник оковы,

Как мрачный рыцарь черный Граль,

Как истины венок терновый.

Мне люб Тобольский дикий край.

Этой интеграции творческой ссылки в духовную и культурную жизнь края так боялись власти (царские и советские). Не случайно, утвердившийся в стране сталинский режим свой первый репрессивный удар нанес по краеведению (видимо, чувствовал на генетическом уровне его потенциальную опасность превращения в мощное общественно-политическое движение).

Другой характерной чертой сибирской (тюменской) журналистики стала на долгие годы (и сохранилась) приспособляемость: к природным и бытовым условиям, политическому режиму, законодательству и криминальным «понятиям», чиновничьему произволу, цензуре, редакционной политике (тоже приспособляемой).

В памяти наших граждан еще живы тени и призраки ГУЛАГа, безраздельная власть коммунистической партии и советских вождей. Подавление любого инакомыслия, расправа с оппозицией, массовые репрессии, запрет гласности и политического плюрализма – все это было бы невозможно без использования политического контроля над журналистикой.

Стремление правящей элиты партии большевиков удержать бразды правления в своих руках порождало организацию тотальной слежки за поведением, словами и мыслями советских граждан (сибиряки не исключение). В то же время система политического контроля была призвана способствовать сокрытию значительной, все увеличивающейся массы фактов о реальном социально-экономическом положении страны (и региона), подменяя их дезинформацией, с целью формирования у населения нужных режиму представлений.

В современной политической жизни очевидным образом проявляется стремление ряда российских политиков к возврату авторитарных методов управления обществом. Задача ответственных граждан – защищать конституцию Российской федерации от посягательств политических сил, стремящихся к изменению ее фундаментальных положений, и не допустить возврата общества к тоталитарному прошлому. Решению этой задачи поможет предлагаемая ретроспектива тюменской журналистики.

Александр Петрушин

историк-краевед