2.4. Дипломатическое старшинство

Проблема дипломатического старшинства и связанных с ним протокольных привилегий берет свое начало со времени возникновения дипломатии как вида внешних сношений. Степень уважительности, проявляемой к дипломатам, а дипломатов друг к другу, издревле являлась показателем характера межгосударственных отношений.

Отдельный интересный сюжет этой темы – иерархия самих глав государств, поскольку она оказывала прямое влияние на становление дипломатического старшинства. В средние века отношения внутри сообщества европейских монархов, именовавшегося «familia», сравнивались с отношениями внутри обычной семьи. Соответственно и иерархия монархов в этой «семье» определялась терминами, заимствованными из лексики родственных отношений (брат, кузен, сын мой), независимо от наличия или отсутствия родства. Равенство протокольного титулования свидетельствовало о равенстве в двусторонних межгосударственных отношениях.

Показательна в этом смысле сложность протокольного титулования Великого князя Литовского. Так, в начале XIV в. Литовский князь именовал короля Священной Римской империи «дядей». С 1420-х г. г. Сигизмунд Люксембург и князь Витовт начинают строить отношения на основе взаимного братства, и в протоколе закрепляется обращение «брат». Польский король Ягайло титуловал князя Витовта также «братом». Этот термин определял не только фиктивное, но и действительное родство. В отношении же к Папе Римскому князь Витовт находился в положении «сына», поскольку не имел королевского титула.

Терминология кровного родства не распространялась на татарских ханов и Великого магистра Тевтонского ордена. Они или не входили в «семью» христианских монархов, или занимали в ней особое место, как это было с магистром Тевтонского ордена – руководителем духовно-рыцарской организации. Поэтому по отношению к ним использовались только властные титулы. [К слову, терминология кровного родства («брат мой», «сестра моя») сохранилась в обращениях европейских монархов друг к другу до сегодняшнего времени.]

Властные титулы глав государств были предметом не меньшего внимания, чем «семейные» титулы, так как отражали амбиции их носителей в межгосударственных сношениях. Болезненную щепетильность в этом смысле проявляли русские государи. Титул Великого князя Московского включал все принадлежавшие ему земли, в т. ч. завоеванные. Искажение титула или пропуск его составных частей в устном обращении или в дипломатических документах воспринимались как выражение сомнения в территориальных правах его обладателя. Европейские монархи долго не признавали царского титула Ивана IV (Грозного), венчавшегося на царство в 1547 г. Английская королева смирилась с этим фактом в 1555 г. Речь Посполитая признала новый статус своего соседа лишь в 1634 г. по Поляновскому договору. За правильностью титулования своих монархов были обязаны следить послы. Граф Панин наставлял русских послов делать это «добровольно или насильственно». В 1650 г. Г. Г. Пушкин, прибывший в Варшаву, чтобы поздравить с избранием на трон Яна Казимира, потребовал казнить авторов книг, допустивших неуважительное высказывание о царе Алексее Михайловиче. Чтобы предотвратить разрыв отношений, польская сторона пошла на сожжение книг, не соответствовавших московским вкусам.

Не меньшее сопротивление вызвало провозглашение Петра I императором. Екатерина II, чтобы сломить упорствующих, в свое время велела не принимать от иностранных послов верительные грамоты без надлежащим образом написанного титула.

Принципы старшинства, заложенные в правилах титулования, не были кодифицированы, отличались непрочностью и недолговечностью, что давало поводы для постоянных споров. Свою лепту в их разрешение в 1504 г. попытался внести Папский престол, составив «список монархов». Положение государств в этом списке зависело от их военной и экономической мощи, а также древности монархий. Однако усилия римско-католической церкви оказались тщетными. Первый критерий не был постоянен, второй не представлялся убедительным при отсутствии аргумента силы.

Четкие критерии старшинства отсутствовали и в среде самих дипломатов. В период так называемой «оказиональной» дипломатии, когда дипломатические представители выполняли поручения своих государей по мере возникновения такой необходимости, важность посольской миссии определялась знатностью происхождения ее главы. В этой роли выступали принцы, герцоги, князья т. е. дворянская аристократия. Им оказывали знаки почтения, соответствующие их дворянскому титулу. При этом исполнение функций посла особо важной персоной, например, принцем крови, воспринималось как подчеркнутая заинтересованность в добрососедстве.

Поскольку иностранный посол в эпоху абсолютных монархий рассматривался как «alter ego» («второе я») направившего его главы государства, всякое нарушение феодальных привилегий и иммунитетов их обладателей воспринималось как личное оскорбление государя. Дипломатическая практика изобилует примерами драматичных инцидентов на этой почве. Один из них, ставший уже хрестоматийным, произошел в 1661 г. во время церемониала въезда посла Швеции в английскую столицу. Между слугами французского и испанского послов произошла кровавая стычка за место в кортеже. Хотя речь шла всего лишь о челяди, король Людовик XIV, которого новость застала за ужином, по словам очевидцев, чуть не опрокинул от возмущения стол. В качестве ответной меры посла Испании выслали из Парижа. Между странами были прерваны торговые связи. Посол Франции был отозван из Лондона до расследования инцидента и наказания виновных. Опасаясь военных действий, король Испании направил личного представителя в Париж для принесения извинений Людовику XIV в присутствии всего дипкорпуса и двора. Испанским дипломатам было предписано впредь при любых обстоятельствах уступать первое место французским представителям. Версаль увековечил свой триумф, отлив специальную медаль, на которой были запечатлены французский король и посол Испании в позе просящего извинения.

Дальнейшее укрепление постоянно действующей дипломатической службы, стремительное развитие сети дипломатических представительств обостряли проблему старшинства в дипкорпусе. Его члены по-прежнему представляли дворянскую аристократию.

Например, во Франции, долгое время выступавшей законодательницей «дипломатической моды», высшие дипломатические посты занимали «дворяне мантии» – государственные чиновники и «дворяне шпаги» – генералы. Духовные лица довольствовались миссией посланников. Однако иерархия, основанная на дворянских титулах, уже не соответствовала времени. Как правило, дипломаты более могущественных государств требовали по отношению к себе больших почестей, независимо от знатности происхождения. Приведенный инцидент между Францией и Испанией – тому подтверждение. Учитывались также родственные связи государя страны дипломатической миссии с двором страны пребывания. Имело значение вхождение страны в политические союзы.

Шло постоянное соперничество за протокольное старшинство между послами полномочными и чрезвычайными, прибывшими со специальными поручениями во главе чрезвычайных посольств (например, на коронацию).

Французский философ-моралист XVII в. Жан де Лабрюйер, характеризуя нравы своего времени, с иронией утверждал, что если послы съезжаются, чтобы обсудить какое-нибудь дело, и оно отнимает у них больше времени, чем размещение по чинам и даже дебаты о порядке председательствования, это дело является из ряда вон выходящим по своей важности и запутанности.

Возникавшие противоречия между постоянно аккредитованными и чрезвычайными послами были сняты во второй половине XVII в. В верительных грамотах постоянных (полномочных) послов стали добавлять слово «чрезвычайный», уровняв их таким образом с чрезвычайными послами.

Разрешение накопившихся проблем старшинства внутри дипломатического корпуса состоялось на Венском конгрессе участников антинаполеоновской коалиции. В марте 1815 г. к Генеральному акту Венского конгресса было оформлено «Приложение №17» («Венский регламент»). Полное название документа – «Положение относительно дипломатических агентов». Венский регламент устанавливал, что ни родственные связи между дворами, ни политические союзы не дают послам никаких преимуществ друг перед другом. Единственным критерием старшинства посла признавался срок пребывания его в стране, исчисляемый со дня вручения им верительных грамот главе государства. Для протокольной практики принятое решение было по-своему революционным. Наконец исчезла необходимость соперничать за старшинство. Говоря словами известного дипломата Э. Сатоу, с этого времени дипломаты «не добиваются старшинства, они его получают». Посол, первым вручивший верительные грамоты, становился старшим – дуайеном дипломатического корпуса. В странах, где имелся папский посол (нунций), он признавался дуайеном независимо от времени пребывания в стране.

Были определены следующие классы дипломатических представителей:

- посол или папский легат (нунций);

- посланник или полномочный министр (или иные аккредитованные при главе государства лица);

- поверенный в делах.

В 1818 г. на Аахенском конгрессе Священного союза был принят Аахенский протокол, по которому приведенный список был дополнен классом министра-резидента, занявшим место между посланником и поверенным в делах.

Дипломатические представители первых трех классов [посол (нунций), посланник, министр-резидент] аккредитовывались при главе государства пребывания. Поверенный в делах представлял своего министра иностранных дел при министре иностранных дел страны пребывания.

Решения Венского регламента и Аахенского протокола не снимали всех противоречий дипломатического старшинства. Существовавшее неравенство государств влекло неравенство дипломатов. В Европе, например, только великие державы (Англия, Австрия, Пруссия, Россия и Франция) могли аккредитовать за границей послов. После Крымской войны 1853–1856 гг. это право получила Турция; после франко-прусской войны 1870–1871 гг. – Германия; после русско-японской войны 1904 г. – Япония. Менее влиятельные государства ограничивались направлением диппредставителей классом ниже.

Несмотря на несовершенство указанных документов с позиций сегодняшнего дня, они регулировали международную протокольную практику на протяжении более 150 лет.

В 1961 г. под эгидой ООН в Вене была проведена международная дипломатическая конференция, принявшая Венскую конвенцию о дипломатических сношениях, которая сегодня является основным международным документом по протокольным вопросам. Согласно Конвенции, главы дипломатических представительств подразделяются на три класса: