III. Прекрасное не есть какая-либо из тех категорий, которые при известных условиях могут, а при других не могут быть прекрасными (293е – 304а)

1. Прекрасное – это не подходящее, или приличное (πρέπον), даже если понимать его не физически, а категориально. Ведь приличное только заставляет предметы казаться прекрасными, но совершенно не обеспечивает того, чтобы эти предметы и на самом деле, т.е. объективно, были прекрасными. Таким образом, субъективно понимаемое соответствие одного другому еще не обеспечивает красоты этих предметов (293е – 295b).

2. Прекрасное не есть полезное, или пригодное (χρήσιμον), т.е. оно не есть и объективное соответствие одного другому. Ведь все пригодное пригодно не для всего, а для чего-нибудь, в то время как прекрасное – безотносительно (295с – 296b). Кроме того, пригодное может быть пригодным и для дурного, а это тоже совсем не прекрасно (396bс). Однако полезное и для благих целей (ώφέλιμον) тоже не может считаться обязательно прекрасным, поскольку прекрасное в этом случае было бы причиной благого, а причина предмета еще не есть сам предмет: отец еще не есть сын (296d – 297с).

3. Прекрасное – это не зрительное или слуховое удовольствие. Ведь прекрасными могут быть законы и занятия, которые несводимы к зрению и слуху, а также разного рода физические ощущения, как бы люди их ни скрывали (297d – 299b). Но даже если согласиться, что прекрасное действительно сводится к зрительным и слуховым удовольствиям, то и в этом случае необходимо сказать, что зрение доставляет удовольствие вовсе не потому, что оно зрение (ибо иначе не могло бы возникнуть слуховое удовольствие), и слух не потому доставляет удовольствие, что он слух (ибо иначе не могло бы возникнуть зрительное удовольствие). Следовательно, причина удовольствия в обоих случаях – это не зрение и не слух, а нечто третье, что находится вне их, но в то же время каким-то образом их определяет (299с – 300с). Это определение приятного зрения и приятного слуха через находящееся вне того и другого прекрасное нельзя понимать механически. Такое понимание будет отрицанием того "бытия" (сущности), которое и есть это нечто третье, и не поможет раскрыть телесные сущности (σώματα της ουσίας, 301b), которые нужно иметь в виду, рассматривая соотношение зрения и слуха. Примечательно, что эти слова приписаны Платоном не Сократу, но Гиппию; однако и Сократ в согласии с Гиппием говорит о необходимости соблюдения основания бытия (λόγος της ουσίας, 301 е): чтó представляют собой то и другое вместе, тó есть и каждое из них; а чтó есть каждое, тó и оба вместе. При этом, однако, если не рассуждать поверхностно, то полученное нами общее третье – это не просто сумма двух слагаемых, ибо иначе двойка, которая является суммой двух единиц, была бы присуща каждой отдельной единице, т.е. каждая из этих двух единиц тоже была бы двойкой (300d – 302b). Следовательно, в отношении зрительных и слуховых ощущений тоже необходимо утверждать, что прекрасны они не благодаря зрению, слуху или их механической сумме, но в силу того "бытия" (этот термин еще раз употребляется в 302с), которое и отлично от них, и определяет их не в смысле безраздельного тождества, но в смысле все нового и нового специфического своего преломления (302b – 303d). Это бытие нельзя называть просто полезным, просто благим и просто приятным, оно выше этого (303е – 304а).