Рассуждения о контактной импровизации как социальном явлении
Я хочу ниже поговорить о контактной импровизации не как о танцевальном направлении, не как о танце или как о практике, не о том, что такое контактная импровизация и что такое не контактная импровизация в своей абстрактной сущности. Я хочу поговорить о контактной импровизации, как о социальном явлении. О явлении, которое, так или иначе, собирает вокруг себя группы людей, которые, в свою очередь, являются его носителем. Главная цель данной статьи – попытка оценить жизнеспособность этого социального явления, которое называется «контактная импровизация». Оценить, что и как влияет на его текущее развитие и что может оказать влияние в будущем. Ни одна рассмотренная в этой статье категория не преподносится здесь как нечто хорошее или плохое само по себе, а лишь только по отношению к возможной жизнеспособности рассматриваемого социального явления.
Многое из того, что я напишу ниже, является отражением моих субъективных взглядов и я не приведу для их подтверждения никаких документов, за что прошу меня извинить. Хотя, довольно значительная часть материала основана и на реальных фактах.
Контактная импровизация (далее – КИ) возникла около сорока лет назад в конце 60х – начале 70х годов прошлого века в США как эксперимент над возможностями того, что человеческие тела могут делать совместно. Эксперимент этот проходил в рамках постмодернистских тенденций изучения того, чем является танец и чем он может являться. Разные экспериментаторы по-разному разрушали танцевальный базис и разделяли на отдельные косточки целостный скелет того, что считалось на тот момент танцем, чтобы создать из этих косточек или их остатков, иногда выбрасывая лишнее, иногда добавляя что-то новое, разные организмы и посмотреть, будут ли они жизнеспособными. Мерс Каннингем в своей лаборатории попробовал одну из самых серьёзных танцевальных редукций – он убрал из танца «человеческий» смысл. Вместо смысла он наполнил его абстрактной структурой – ритмической и пространственной. В его номерах люди ритмически сложным образом двигали разными конечностями или перемещались необычным способом через пространство. Один из его учеников, Стив Пэкстон, пошёл ещё дальше. Отчасти протестуя против жёсткости и элитарности подхода Каннингема, а отчасти в поисках собственного пути, он попробовал убрать из танца и «танцевальный» смысл. Вместо специальных, искусственных танцевальных движений, которые невозможно встретить в повседневной жизни, он пробовал использовать такие простые и привычные движения и позы как ходьба или сидение или ещё что-то будничное. Это ещё не было контактной импровизацией, но это был уже серьёзный шаг в её сторону. Сама контактная импровизация возникла чуть позднее и изначально имела форму исследования того, что вообще могут сделать вместе два или более человек на сцене, находясь в плотном контакте. При этом, конечно же, простые и будничные движения не только не исключались из возможного спектра сырого материала для экспериментирования, но и составляли существенную его часть. Независимо от того, какие формы контактная импровизация принимала впоследствии, идея простоты и демократичности составляла её стержень, если не основной, то один из основных. Это очень важный момент, который я ниже рассмотрю более пристально.
Чтобы продолжать разговор дальше, хотелось бы сделать небольшой обзор того, что представляет из себя контактная импровизация как социальное явление сейчас. Я не буду писать про весь мир, про весь мир я не очень знаю, но вполне могу говорить про постсоветское пространство. По слухам, в остальном мире всё организовано похожим образом.
Контактная импровизация существует в виде сообществ людей, которые имеют какое-то место или территорию для занятий. Обычно это зал или танцевальная студия с хорошим ровным полом и достаточным пространством. В этом зале, один или несколько раз в неделю собираются люди и под руководством тренера изучают секреты мастерства. Помимо занятий, с той же частотой или реже проходят так называемые джемы. На джемах люди не тренируются, а просто танцуют. Кроме этих форм иногда проходят лаборатории. Лаборатории – это как занятия, но без выделенного тренера и с наперёд заданной темой исследования, относительно которой участники делятся своими умениями и навыками. Помимо периодических встреч, в некоторых городах (обычно не чаще одного раза в год) проходят фестивали. На фестивали приглашаются любители из разных городов и мастера, которые проводят мастер-классы. Фестивали длятся обычно около недели, утром и днём проходят классы, вечером - джемы. Иногда в разных городах могут спорадически проходить отдельные мастерклассы какого-либо известного приглашённого учителя, который обычно ездит по нескольким городам и даёт уроки. Такой мастеркласс обычно длится от 2-х до 5-и дней. Каких-то соревнований или конкурсов в контактной импровизации, в отличие от многих других танцевальных практик, не проводится. Также не проводятся или очень редки какие-либо публичные демонстрации контактной импровизации для посторонних людей.
Чем привлекает контактная импровизация новичков и удерживает продолжающих? Для того, чтобы ответить на этот вопрос, имеет смысл рассмотреть, из каких сфер люди приходят в контактную импровизацию. Если отсеять случайные попадания, то основных таких сфер три:
- современный танец;
- психологические практики и связанные с ними различные практики самопознания и саморазвития, в том числе ТОТ и ТДТ;
- практики театра и перформанса.
И учителей, которые преподают КИ, можно условно разделить на эти три группы по тем направлениям, через которые они попали в контактную импровизацию, по тому жизненному опыту, который они до появления в КИ имели. Например, такие учителя, как Анжелика Доний, Руслан Баранов или Катя Басалаева пришли в КИ из профессионального танца, Катя Величко и Илья Доманов – из театра, Саша Безроднова – из психологии.
Для каждого из этих трёх потоков КИ даёт что-то своё уникальное. Для танцоров КИ открывает огромное пространство свободы и лёгкости выполнения тех или иных танцевальных элементов и снимает ограничения, которые ранее накладывала хореография: КИ позволяет двигаться так, как хочешь и куда хочешь, и учит двигаться без напряжения. Для психологов КИ даёт огромный рабочий материал для исследования и применения, в общем-то, довольно абстрактных знаний или просто новый материал для самопознания и изучения межперсональных отношений: не секрет, что КИ для многих является, во-первых, инструментом изучения собственных возможностей, во-вторых, моделью человеческих отношений, а в-третьих, медитативной практикой. Для театралов КИ – источник вдохновения и способ выражения творческой энергии, заключённой в их телах.
Для людей, пришедших в КИ другими тропами, прелесть этой активности обычно заключается в комбинации всех этих рассмотренных ценностей. Эти ценности или бонусы обычно признаются всеми, кто имел дело с контактной импровизацией, но, на мой взгляд, помимо этих признаваемых всеми ценностей, в КИ, как, в общем-то, в любой практике, могут присутствовать и другие ценности, о которых вслух говорить не принято. Однако, мне кажется важным хотя бы упомянуть о них. Возможно, знание этих скрытых привлекательных моментов КИ понадобится для дальнейшего анализа этой социальной активности.
Во-первых, некоторые находят для себя в КИ хороший способ поддержать свою физическую форму. Занятия и джемы КИ для них заменяют тренажёрный зал. Вообще говоря, это не такая уж скрытая ценность, но она не является специфической для КИ, так как может быть реализована множеством других, более привычных способов, поэтому я говорю о ней как о скрытой или умалчиваемой ценности. КИ действительно даёт очень хорошую и равномерную нагрузку, как на мышечную систему, так и на суставы и связки. Одной из скрытых сторон этой ценности является потенциальная травмоопасность КИ. Случаи растяжений, переломов и ушибов не так уж и редки. Можно, конечно, говорить о том, что травмы есть следствие недостаточного овладения мастерством, но отрицать их возможность не стоит.
Во-вторых, легко заметить, что некоторые люди используют КИ-сообщества для того, что принято называть словом «тусовка». Они не очень много танцуют, но проводят время с танцорами, пьют чай, ездят с ними на фестивали и т.д. Им нравится сам образ жизни и ценности, которые культивируются в КИ: свобода, лёгкость, открытость и т.п. Отчасти, к этой группе ценностей относится ценность получить эффект сразу и быстро. Декларируемая демократичность КИ немало этому способствует, к чему я ещё вернусь: люди слышат о лёгкости и идут заниматься КИ в надежде быстрых достижений. А для некоторых КИ становится площадкой для реализации необоснованных амбиций быть тренером или учителем – такого количество совершенно непрофессиональных «гуру» (как в смысле мастерства, так и в смысле педагогических способностей) нет ни в одной практике. Отсутствие критериев и демократичность позволяет назвать себя тренером практически любому человеку.
В-третьих, некоторые люди приходят на занятия ради специфического телесного контакта. Им нравится касаться других и чтобы их касались. Их привлекают объятия и бодиворки, так принятые в группах контактников, да и сам танец доставляет им много наслаждения самим фактом прикосновения. Обычно танец людей, пришедших в КИ за телесным контактом, быстро переходит в горизонтальную позицию, в которой они и остаются с партнёром. Этот телесный контакт, который они ищут, может как иметь сексуальную окраску, так и не иметь оной. Открытые формы сексуального хамства хоть и очень редки, но всё же случаются в КИ, даже среди тренеров, особенно по отношению к новичкам.
В-четвёртых, для многих КИ является бизнесом, способом зарабатывать деньги. Это, наверное, самая скрываемая и не обсуждаемая в среде контактников ценность, так как она во многом противоречит тем заявлениям и девизам, которые декларируются открыто.
Перечисляя эти скрытые ценности, я не хотел бы, чтобы меня уличили в критиканстве. Я не вижу ничего плохого ни в одной из них: ни в тренировках силы и выносливости, ни в образе жизни и «тусовочности», ни в объятиях и телесном контакте, ни в заработке. И сам я, так или иначе, проявлял активность для их реализации. Я и физически тренируюсь и «тусуюсь» и получаю удовольствие от телесного контакта и даже зарабатываю деньги на КИ, по крайней мере, пытаюсь это делать.
На постсоветском пространстве по состоянию на середину 2012 года я насчитал около 40 городов, в которых есть сообщества контактной импровизации. Из них 30 городов в России, 7 – в Украине, по 2 – в Казахстане и Беларуси, 1 – в Молдове и плюс есть ещё русскоязычное комьюнити в Израиле. Количество практикующих тренеров – около 100 человек, общее количество актуально занимающихся по моим оценкам – около 1000 человек. [«Актуально занимающимися» я называю тех, кто ходит регулярно, а не от случая к случаю: если человек ходит два месяца, а потом на полгода у него перерыв в занятиях, то в те два месяца, которые он ходит, он входит в число актуально занимающихся, а в те полгода, которые не ходит – не входит]. Среди тренеров есть как профессионалы очень высокого уровня (если вообще можно оценивать уровень мастерства в КИ), так и новички, которые были на паре мастер-классов. Обычно, именно такие новички и создают контактные сообщества в тех городах, в которых КИ до этого не практиковалась. Они сначала ездят по мастерклассам или фестивалям и, заражаясь настроением КИ, потом собирают в своём городе вокруг себя группу ещё больших новичков, по сравнению с которыми, они, конечно же, умеют «очень много». Впоследствии, такой тренер может существенно повысить свой «уровень», если будет продолжать развиваться, но этого может и не произойти. Он, по сути, может оставаться новичком, но исторически занимать в комьюнити города достаточно авторитетную позицию. К этому вопросу мы тоже вернёмся позднее.
Итак, среди около 150 млн. населения бывшего СССР, КИ занимается всего около 1000 человек. Для практики, которая имеет 40-летнюю мировую историю развития и, как минимум, 10-летнюю историю присутствия на постсоветском пространстве, такая низкая доля удивительна. КИ-сообщества есть даже не во всех городах миллионниках! А ведь для занятия КИ не нужно никаких особых начальных навыков и оборудования. «Барьер входа» в КИ практически нулевой: не нужно, как декларируется в различных проспектах и рекламных лозунгах КИ, ни особой подготовки, ни денежных затрат. Я полагаю, что количество людей, занимающихся яхтингом или дельтапланеризмом как минимум не меньше, хотя, дельтаплан или яхту могут позволить себе намного меньше людей, чем тех, которые могут позволить купить себе тренировочные кальсоны и футболку, единственно необходимые для занятий контактной импровизацией. При этом обещания, с которыми сталкивается потенциальный контактник, звучат очень заманчиво: это и раскрытие внутренней сущности и свободы и какая-то огромная радость и наслаждение от самих занятий. Можно подумать, что речь идёт не о двигательной практике, а о каком-то очень хорошем и при этом абсолютно безопасном наркотике.
В общем, легко заметить, что количество увлечённых КИ людей намного меньше, чем увлечённых аргентинским танго, буги-вуги, йогой, фитнесом, и т.п. При намного более низких затратах на вход и намного более позитивных декларируемых бонусах от участия. Намного меньше в том смысле, что, кажется, что их должно быть намного больше.