2. Практические вопросы, возникающие при процессуальном соучастии

Отправляясь от изложенных в разд. 1 настоящей статьи соображений о правовых основах процессуального соучастия в международном коммерческом арбитраже, рассмотрим конкретные правовые ситуации, которые возникали и могут возникать в практике МКАС при ТПП РФ при разрешении внешнеэкономических споров, когда по ним имеет место процессуальное соучастие на стороне истца или ответчика.

Возникновение процессуального соучастия. Таковое создает предъявление в арбитраж иска, в котором названы два истца и (или) ответчика, а также вступление в уже начатое арбитражное разбирательство новых истца или ответчика, что на практике встречается значительно реже, однако юридически возможно, иногда имеет место и ставит перед арбитражем дополнительные правовые вопросы.

Иск соистцов подчинен общим требованиям Регламента МКАС в отношении его содержания, устранения недостатков и уплаты арбитражного сбора и должен быть подписан двумя соистцами или лицом, имеющим от них полномочие. Требования соистцов в зависимости от лежащего в основе иска материально-правового отношения и их позиции по спору могут быть как долевыми, так и солидарными, что в исковом заявлении должно быть определено. На практике это часто не делается и выявляется уже на последующих стадиях арбитражного разбирательства.

Вступление в уже начатое арбитражное разбирательство новых истца или ответчика Регламентом МКАС прямо не предусмотрено, однако надо считать возможным, поскольку это общепринятый процессуальный институт, призванный способствовать справедливому разрешению имущественных споров. Такие ситуации в практике МКАС встречались, причем они ставят два вопроса: порядок такого вступления и срок для его осуществления.

По одному из недавно рассмотренных МКАС споров вынесенное арбитражем решение содержит в мотивах следующее заключение: в силу специфики третейского разбирательства, основывающегося на соглашении сторон, вступление и участие в деле сторон, третьих лиц основано на согласии участвующих в деле лиц (дело МКАС № 6/2003). Если в отношении третьих лиц в силу прямых указаний Регламента МКАС это суждение справедливо, то применительно к новым сторонам – соистцу и соответчику, когда таких прямых указаний в Регламенте МКАС нет, оно вызывает серьезные сомнения.

Ограничителем для вступления в начатое третейское разбирательство новых истца и ответчика будет отсутствие у суда компетенции на рассмотрение спора с их участием, о чем речь пойдет далее, и такие ситуации на практике нередки. Однако при наличии у третейского суда компетенции в отношении новых лиц ставить их вступление в дело в зависимость от согласия уже участвующих в деле лиц при отсутствии в Регламенте МКАС прямого запрета, по нашему мнению, нет достаточных правовых оснований: это снижало бы убедительность и обоснованность выносимых третейским судом решений и соответственно его авторитет. Право на защиту в третейском суде не должно ставиться в зависимость от позиции других участников спора, и решать этот важный вопрос должен сам третейский суд.

Вопрос о сроке для вступления в уже начатое арбитражное разбирательство новых истца и ответчика Регламент МКАС также не решает. Однако в отношении некоторых схожих процессуальных действий в Регламенте предельный срок предусмотрен и закреплено право арбитража отклонять такие действия ввиду их запоздания. Так обстоит дело в отношении привлечения к процессу третьих лиц (§ 26) и изменения или дополнения иска или объяснений по иску (§ 30), поскольку арбитражное разбирательство не должно продолжаться в зависимости от позиции спорящих сторон неопределенно долго.

Такой же подход оправдан применительно к определению предельных сроков вступления в уже начатый процесс новых истца и ответчика. Из заложенных в Регламенте МКАС принципов процессуальной его деятельности вытекает право арбитража отклонить вступление в процесс новых истца и ответчика ввиду позднего заявления об этом соответствующих ходатайств, и такое решение было бы целесообразно прямо закрепить в Регламенте арбитража, как это сделано в отношении других его прав.

Решение арбитражного суда о вступлении в арбитражный процесс новых истца или ответчика ввиду его важности нуждается в соответствующем процессуальном оформлении, о чем Регламент МКАС ничего не говорит. На практике такое решение обычно заносится в протокол арбитражного заседания и объявляется сторонам устно. Присущие арбитражному разбирательству правовая ясность и культура делают желательным вынесение по этому вопросу частичного решения, возможность чего прямо допускается § 40 Регламента МКАС: состав арбитража может выносить отдельные арбитражные решения по отдельным вопросам или части требований с оформлением их именно как решение суда, а не в виде протокольной записи.

Компетенция международного арбитража. Это один из центральных вопросов рассматриваемой нами проблемы, поскольку необходимой предпосылкой разрешения дела с процессуальным соучастием является наличие у арбитража компетенции на разбирательство спора в отношении всех его участников, что бывает далеко не всегда и препятствует разрешению дела с процессуальным соучастием в полном его объеме.

Когда предъявленный иск и соответственно процессуальное соучастие основываются на одном договоре, стороной в котором выступали несколько субъектов (два поставщика и (или) два покупателя), компетенция арбитража обычно имеется, если, конечно, сам предмет спора охватывается содержанием имеющейся арбитражной оговорки. Однако между сторонами процессуального соучастия возможны и более сложные правовые взаимоотношения, когда решение вопроса о наличии компетенции у арбитража усложняется. Рассмотрим некоторые такого рода ситуации.

Иностранная фирма предъявила иск к российской организации, на основании заключенного с ней контракта о поставке товаров в Россию, и к соответчику – российской организации, на которую ответчиком было возложено исполнение ряда обязанностей ответчика по контракту и которая была названа в контракте. Соответчик ссылался на то, что он не является участником контракта между истцом и ответчиком, а соответствующие платежи и действия по контракту производились им на основании договора о совместной деятельности, заключенного им с ответчиком.

В мотивах вынесенного МКАС решения указывается, что соответчик не является участником контракта, из которого возник спор. Поэтому контракт между истцом и ответчиком не порождает каких-либо юридических последствий для соответчика. Соответственно не подлежат удовлетворению требования истца к соответчику⁵. Арбитраж с достаточными основаниями не принял во внимание проведение между истцом и соответчиком прямых денежных расчетов, ибо это не делает соответчика стороной контракта, из которого возник спор, разрешаемый в арбитраже. Однако при обоснованности конечного вывода арбитража его словесная формулировка могла бы быть, по нашему мнению, более точной: требование истца к соответчику не может быть рассмотрено арбитражем ввиду отсутствия у него для этого необходимой компетенции.

В отношении исков, предъявляемых к основному ответчику и его гаранту, которые в практике МКАС за последние годы встречались неоднократно, следует иметь в виду, что гарантия во внешнеэкономическом обороте является самостоятельной юридической сделкой, имеет самостоятельный правовой статут⁶ и может содержать особую арбитражную оговорку, отличную от той, которая была согласована в договоре, обеспечиваемом выданной гарантией.

Иск был предъявлен российской организацией к иностранной фирме (первый ответчик) и физическому лицу (второй ответчик) в связи с тем, что первый ответчик не выполнил условий заключенного им с истцом консигнационного соглашения. Вторым ответчиком была выдана истцу нотариально удостоверенная личная гарантия выполнения первым ответчиком своих обязательств, действительная до момента их исполнения.

Затем в заседании МКАС истец попросил прекратить производство в отношении первого ответчика, поскольку он обанкротился и ликвидирован. Арбитражный суд прекратил производство как в отношении первого ответчика (по просьбе истца), так и в отношении второго ответчика, указав, что он не обладает компетенцией для разрешения спора по гарантии, поскольку в ней не содержится арбитражной оговорки и гарантом не дано прямого письменного согласия на применение к выданной гарантии всех условий соглашения, для обеспечения исполнения которого гарантия была выдана⁷.

Аналогичный подход выражен в другом решении МКАС, вынесенном по спору из подрядного договора, по которому имелась банковская гарантия. В мотивах этого решения отмечается, что отношения по банковской гарантии являются юридически самостоятельными и независимыми от арбитражной оговорки основного контракта и не могут рассматриваться в порядке, предусмотренном контрактом, в отсутствие специального об этом соглашения сторон⁸. Схожая мотивировка содержится в другом опубликованном решении МКАС, вынесенном при рассмотрении иска продавца к покупателю и его гаранту в связи с неоплатой поставленного товара: иск был удовлетворен за счет покупателя⁹.

Однако по некоторым другим, в общем аналогичным, спорам МКАС давал более широкую и взвешенную мотивировку своих решений, учитывающую все обстоятельства этих дел. В связи с неоплатой поставленных товаров был предъявлен иск к покупателю и его гаранту – российскому ведомству. В мотивах вынесенного по спору решения указывается, что, поскольку в гарантийном письме, выданном истцу российским ведомством, содержится ссылка на контракт, а в контракте – ссылка на это гарантийное письмо, гарант без каких-либо изъятий согласился и с условиями контракта об арбитраже. Соответственно в компетенцию МКАС входит рассмотрение требований истца, вытекающих из гарантии¹⁰.

В этом же русле лежат мотивы МКАС, изложенные в его более позднем решении. Внешнеторговый контракт содержал условие о платеже под гарантию банка, и ввиду наличия задолженности иск был предъявлен продавцом к покупателю и банку-гаранту. Выданная гарантия гарантировала выполнение условий контракта, подписанного истцом и ответчиком. Поскольку одним из условий контракта является договоренность об арбитраже, МКАС заключил, что, принимая на себя гарантию исполнения обязательств по контракту, гарант без каких-либо изъятий согласился и с условиями контракта об арбитраже. Кроме того, из переписки банка с МКАС следует, что банк не оспаривает компетенцию последнего на рассмотрение заявленного иска¹¹.

Из приведенных дел можно заключить, что решение о наличии компетенции МКАС в отношении привлеченного к спору гаранта зависит от материалов конкретного спора, однако все же имеется презумпция в пользу подчинения гарантии юрисдикции, оговоренной в обеспечиваемом гарантией контракте. Такой подход надо считать справедливым, упрощающим и ускоряющим разрешение сложных внешнеэкономических споров.

Предъявление в МКАС исков к двум соответчикам по ряду дел было связано с ненадлежащим исполнением комиссионных операций, которые ныне получают во внешнеторговой практике заметное распространение. Комиссионером в этих случаях часто является мелкий посредник, не располагающий собственной материальной базой, а покупатель обычно знает действительного комитента-пос­тавщика и может уточнять с ним условия поставки и иногда даже ведет прямые денежные расчеты.

Понимая, что при нарушении условий поставки исправить положение реально способен лишь комитент-поставщик, покупатель предъявляет иск об ответственности или реальном исполнении как к комиссионеру, так и к комитенту. Сказываются также недостаточно четкие формулировки комиссионных договоров, создающие иногда впечатление, что комиссионер выступает в договоре от имени комитента и может трактоваться как агент, исполняющий договор поручения, когда правовые последствия действия договора возникают у его доверителя.

Принятая в праве РФ конструкция договора комиссии исходит из того, что по сделке, совершенной комиссионером с третьим лицом, приобретает права и становится обязанным комиссионер, хотя бы комитент и был назван в сделке или вступил с третьим лицом в непосредственные отношения по исполнению сделки (п. 1 ст. 990 Гражданского кодекса РФ). Поэтому при применении к спору права РФ в рассмотрении иска покупателя по комиссионному договору к комитенту МКАС со ссылкой на названную правовую норму отказывался, указывая на отсутствие у него компетенции на разрешение спора.

Однако взаимоотношения сторон в заключаемых ими договорах могут иметь особенности, дающие основания для иного правового решения. Во исполнение договора комиссии был заключен договор строительного подряда с оплатой его поставками продукции. При этом в подрядном договоре статус заказчика как комиссионера обозначен не был и указывалось, что он действует от имени и по поручению той организации, которая была для него комитентом. Ввиду такой редакции обязательств спорящих сторон и наличия в подрядном договоре условия о разбирательстве споров в МКАС при ТПП РФ арбитраж признал наличие у него компетенции на разрешение данного спора в отношениях между подрядчиком и комитентом¹².

Это решение МКАС, которое было в дальнейшем оспорено ответчиком в арбитражных судах г. Москвы по мотиву отсутствия арбитражного соглашения между истцом и ответчиком (комитентом), ставит два практически важных юридических вопроса общего характера, требующих уяснения и разумного и справедливого решения, отвечающего интересам практики.

Во-первых, возможно ли заключение арбитражного соглашения через представителя? Поскольку трактовка третейского соглашения как чисто процессуальный институт современной доктриной и практикой в целом не поддерживается, на этот вопрос следует ответить положительно¹³. Иное решение было бы не в интересах облегчения внешнеторгового оборота, широко использующего ныне фигуру агента, действующего от имени доверителя.

Во-вторых, каковы правовое значение и юридические последствия неправильного определения агентом его статуса в заключенном им договоре: указание, что он действует от имени и по поручению другого лица, хотя с ним он состоял в комиссионных отношениях и, следовательно, должен действовать от своего имени? Этот вопрос более сложен, и его решение должно зависеть от норм применимого права и их толкования, а также текста заключенной внешнеторговой сделки.

Гражданское право России в этом вопросе все же отдает предпочтение внешнему волеизъявлению, хотя и не исключает использование других доказательств. В известной отечественной публикации о сделках указывается первое общее положение: если содержание сделки по ее буквальному значению сомнений не вызывает, сделка должна пониматься в соответствии с этим буквальным смыслом¹⁴. Согласно ст. 431 ГК РФ при толковании условий договора судом принимается во внимание буквальное значение содержащихся в нем слов и выражений.

Поэтому, если агент указывает в сделке, что он действует от имени и по поручению другого лица, а контрагент не знал о его статусе комиссионера, налицо отношения представительства. Право ряда держав Запада, имеющих в рассматриваемом вопросе большой практический опыт, подходит к его решению менее формально и признает наличие между комитентом и третьими лицами прямой правовой связи¹⁵. Аналогично решается этот вопрос и в ст. 13 Конвенции о представительстве при международной купле-продаже товаров 1983 г., разработанной УНИДРУА и подписанной рядом государств¹⁶.

Такое регулирование обладает рядом очевидных преимуществ: исключает сложную для практического осуществления процедуру передачи прав между третьими лицами и комитентом через комиссионера посредством цессии, при возникновении споров упрощает и ускоряет их разрешение, а также препятствует созданию мелких посредников-комиссионеров, защищающих комитента от ответственности при нарушении им принятых на себя обязательств. В дальнейшем было бы полезно использовать такое регулирование и в законодательстве РФ о договоре комиссии.

Ведение арбитражного разбирательства. На этой стадии арбитрирования особенности процессуального соучастия сколько-нибудь заметно не проявляются, и отношения участников арбитражного спора полностью подчинены общим правилам Регламента МКАС, согласно которому при наличии в нем пробелов МКАС с соблюдением положений применимого законодательства о международном коммерческом арбитраже ведет разбирательство таким образом, какое считает надлежащим, соблюдая при этом равное отношение к сторонам и предоставляя каждой из них необходимые возможности для защиты своих интересов (п. 2 § 26 Регламента).

Все участники разрешаемого арбитражем спора с процессуальным соучастием наделены равными процессуальными правами и обязанностями, вправе представлять доказательства, давать объяснения по поводу позиции других участников процесса, а также возбуждать ходатайства об обеспечении иска, назначении экспертизы, перенесении слушания дела, вынесении промежуточного решения. Возможно соглашение соистцов (соответчиков) о представительстве соответствующей стороны одним из них, что на практике имеет место.

Однако такое традиционное движение арбитражного разбирательства может быть осложнено заявлением вновь вступивших в процесс соистца или соответчика об отводе имеющегося по делу арбитра или арбитров по предусмотренным Регламентом МКАС основаниям. Обычно такие заявления не делаются, но в случае их поступления и удовлетворения возникает вопрос о необходимости повторения уже состоявшихся слушаний дела с новым составом арбитров. Регламент МКАС позволяет арбитражу решать этот вопрос с учетом конкретных обстоятельств и мнения спорящих сторон (п. 2 § 20 Регламента).

Вынесение решения. Конечное разрешение споров с процессуальным соучастием, как и других арбитражных споров, зависит от материально-правового основания предъявленного иска, которое определяется нормами применимого к спору права и представленными спорящими сторонами доказательствами, которые свободно оцениваются арбитражным судом. Возможны различные правовые ситуации.

Иск был предъявлен в МКАС двумя китайскими организациями к российской организации в связи с неоплатой поставленного товара, и к данному спору было применимо право страны поставщика, т.е. Китая. В заседании арбитража стороны подтвердили, что требования двух истцов являются солидарными и это обстоятельство предопределило вынесенное арбитражем решение.

Поскольку требования двух истцов по данному делу являются солидарными, указывается в решении, и исполнение обязательства одному из истцов освобождает ответчика от исполнения другому истцу, учитывая, что требования одного из истцов при рассмотрении дела были подтверждены его генеральным директором, им же были подтверждены полномочия представителя на предъявление иска и действия от его имени, сумма иска подлежит взысканию с ответчика в пользу этого истца¹⁷.

Иная ситуация имела место при рассмотрении спора из договора, который был также заключен с российской организацией двумя продавцами, но из Швеции. Иск к покупателю о погашении задолженности был предъявлен только одним из них, причем характер отношений между шведскими сопродавцами представителем истца раскрыт не был. В этой связи возник вопрос о том, являются ли шведские фирмы солидарными или долевыми кредиторами.

Сторонами было согласовано применение к их отношениям шведского материального права. В решении МКАС дается ссылка на авторитетное исследование шведского юриста, согласно которому по шведскому праву in dubio требование следует считать долевым, когда несколько кредиторов имеют право на делимое исполнение. Поскольку исполнение на стороне российского покупателя является делимым и исходя из презумпции равных долей требования сокредиторов арбитраж удовлетворил требование истца в половинном размере причитавшейся кредиторам задолженности¹⁸.

При ненадлежащем исполнении договора, по которому была выдана гарантия, исковые требования обычно предъявляются как к должнику по договору, так и к гаранту, не удовлетворившему претензию бенефициара. Если иск обоснован, в этом случае возникает вопрос о том, против которого из двух соответчиков должно быть вынесено решение арбитражного суда. Ввиду особого правового статуса гарантии деление обязательств на долевые и солидарные в данном случае использовано быть не может.

По ряду рассмотренных МКАС споров в отношении гаранта разбирательство прекращалось, поскольку требование истца выходило за рамки гарантии или она оказывалась утратившей силу. Однако по одному из дел было установлено, что истец выполнил предписание о представлении гаранту в течение срока действия гарантии письменного требования об уплате задолженности покупателя, но в разумный срок требование истца (бенефициара) гарант не рассмотрел и не уведомил последнего об отказе удовлетворить его требование. При таком положении арбитражный суд нашел, что именно гарант должен уплатить истцу долг за поставленный ответчику товар и соответственно возместить истцу уплаченный им арбитражный сбор¹⁹.

Данное решение МКАС дает основания заключить, что при предъявлении иска по обеспеченному гарантией договору как к неисправному должнику, так и к гаранту в случае обоснованности такого иска и соблюдения условий гарантии ответственность по денежным платежам должна возлагаться на гаранта, поскольку он принимает на себя безусловное обязательство платить по требованию бенефициара и это обязательство не выполняет. Разумеется, арбитраж должен обладать при этом компетенцией на разрешение споров по гарантии, о чем уже было сказано выше.

* _* *

Приведенные выше материалы практики МКАС при ТПП РФ и их научная оценка свидетельствуют о том, что споры с процессуальным соучастием получают заметное распространение и обладают рядом особенностей, которые иногда трактуются в решениях арбитража по-разному, поскольку действующий Регламент МКАС эти особенности не отражает. В интересах практики было бы поэтому полезным внесение в Регламент МКАС некоторых дополнений, отражающих особенности споров с процессуальным соучастием.

1 См.: Сталев Ж. Правопреемство по договору поставки: Материалы секции права Торгово-промышленной палаты СССР. Вып. 39. М., 1990. С. 11 и след.; Садиков О.Н. Арбитражные споры советских внешнеторговых организаций, связанные с правопреемством: Материалы по иностранному законодательству и международному частному праву. Труды. Вып. 49. М., 1991. С. 162 и след.

2 СЗ РФ. 1993. № 32. Ст. 1240.

3 Юдельсон К.С. Советский гражданский процесс. М., 1956. С. 66.

4 Практика международного коммерческого арбитражного суда: Научно-практический комментарий / Сост. и автор М.Г. Розенберг. М., 1997. С. 223.

5 Указ. сборник. С. 188–189.

6 О гарантии во внешнеэкономическом обороте имеется обширная литература, как отечественная, так и зарубежная. См., в частности: Бирюкова Л.А. Банковские гарантии. Теория и практика. М., 2004.

7 Указ. сборник. С. 98–99.

8 Там же. С. 134.

9 Арбитражная практика МКАС за 1998 г. / Сост. М.Г. Розенберг. М., 1999. С. 141–142.

10 Практика Международного коммерческого арбитражного суда: Научно-практический комментарий / Сост. и автор М.Г. Розенберг. С. 28–30.

11 Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 2001–2002 гг. М., 2004. С. 33–34.

12 Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 2004 г. / Сост. М.Г. Розенберг. М., 2005. С. 76–82.

13 Примеры приводятся в кн.: Мата О. Арбитражное соглашение и разрешение споров в международных коммерческих арбитражных судах. М., 2004. С. 98.

14 См.: Новицкий И.Б. Сделки. Исковая давность. М., 1954. С. 128.

15 См.: Розенберг М.Г. Контракт международной купли-продажи. Современная практика заключения. Разрешение споров. 4-е изд. М., 2003. С. 147–148.

16 Текст Конвенции см.: Вилкова Н.Г. Договорное право в международном обороте. М., 2002. С. 479.

17 Арбитражная практика МКАС за 1998 г. / Сост. М.Г. Розенберг. М., 1999. С. 101–102.

18 Практика Международного коммерческого арбитражного суда / Сост. и автор М.Г. Розенберг. М., 1997. С. 146–148.

19 Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 2001–2002 гг. / Сост. М.Г. Розенберг. М., 2004. С. 33–36.

12