Часть четвертая.

О человеческом рабстве или о силе аффектов.

Рабство – человеческое бессилие в укрощении и ограничении аффектов.

Одна и та же вещь может быть и хорошей и дурной равно как и безразличной.

Добро – то, что, как мы наверное знаем, для нас полезно.

Зло – то, что, как мы наверное знаем, препятствует нам обладать каким-либо добром.

Теорема 7:

Аффект может быть ограничен или уничтожен только противоположным и более сильным аффектом, чем аффект, подлежащий укрощению.

Теорема 18:

Схолил. Т.к. разум не требует ничего противного природе, то он требует, следовательно, чтобы каждый любил самого себя, искал для себя полезного, что действительно полезно, и стремился ко всему тому, что действительно ведет человека к большему совершенству.

Для человека нет ничего полезнее человека.

Теорема 26:

Все, к чему мы стремимся вследствие разума, есть ни что иное, как познание; и душа, поскольку она руководствуется разумом, считает полезным для себя только то, что ведет к познанию.

Теорема 35:

Схолил. Человек человеку бог, однако редко бывает, чтобы люди жили по руководству разума; напротив, все у них сложилось таким образом, что они большей частью бывают ненавистны и тягостны друг для друга.

Схолил2.каждый существует по высшему праву природы, и, следовательно, каждый по высшему праву природы делает то, что вытекает из необходимости его природы. А потому каждый по высшему праву природы судит о том, что хорошо и что дурно, по-своему заботится о собственной пользе, мстит за себя и стремиться сохранить то, что любит и уничтожить то, что ненавидит. Если бы люди жили по руководству разума, то каждый обладал бы этим своим правом без всякого ущерба для других. Но так как люди подвержены аффектам, то часто они влекуться в разные стороны и бывают противны друг другу, нуждаясь между тем во взаимной помощи. Поэтому, для того, чтобы люди могли жить согласно и служить друг другу но помощь, необходимо, чтобы они поступились своим естественным нравом и обязались друг другу не делать ничего, что может служить во вред дргому.

Общество, зиждущееся на законах и власти самосохранения, называется государством, а люди, находящиеся под защитой его права, - гражданами.

Теорема 45:

Ненависть никогда не может быть хороша.

Теорема 46:

Живущий по руководству разума стремится, насколько возможно, воздавать другому за его ненависть, гнев, презрение к себе и т. д., напротив, любовью или великодушием.

Самое полезное в жизни – совершенствовать свое понимание и разум, и в этом одном состоит высшее счастье или блаженство человека.

Часть пятая.

О могуществе разума или о человеческой свободе.

Теорема 3:

Аффект, составляющий пассивное состояние, перестает быть им, как скоро мы образуем ясную и отчетливую идею его.

Теорема 6:

Поскольку душа познает вещи как необходимые, оно имеет тем большую власть над аффектами, иными словами, тем менее страдает от них.

Теорема 23:

Душа человеческая не может совершенно уничтожиться вместе с телом, но от нее остается нечто вечное.

Теорема 34:

Душа подвержена аффектам, относящимся к пассивным состояниям, только пока продолжает существовать тело.

Королларий. Отсюда следует, что кроме познавательной любви к богу, ни какая другая любовь не вечна.

Теорема 39:

Имеющий тело, способное к весьма многим действиям, имеет душу, наибольшая часть которой вечна.

Теорема 40:

Королларий. Та часть души, которая остается, какова бы ни была она по своей величине, совершеннее другой части. Ибо вечная часть души (по т.23 и т.29) есть разум, в силу одного которого мы называемся действующими (по т.3 ч.3); та же часть, которая, как мы показали, погибает, есть воображение (по т.21), благодаря которому мы называемся страдательными.

Теорема 41:

Схоллил. Если бы в людях не жили надежда и страх, если бы, наоборот, они верили, что души погибают вместе с телом и что для несчастных, сокрушенных бременем уважения к общему благу, нет другой жизни, они стали бы жить по своему нраву и предпочли действовать во всем под влиянием страсти и повиноваться скорее счастью, чем самим себе.

Теорема 42:

Блаженство не есть награда за добродетель, но сама добродетель; и мы наслаждаемся им не потому, что обуздываем свои страсти, но, наоборот, вследствие того, что мы наслаждаемся им, мы в состоянии обуздывать свои страсти.

Френсис Бэкон

(1561 – 1626)

Новый органон.

Афоризмы об истолковании природы и царства человека.

Человек столько совершает и понимает, сколько постиг в порядке природы делом или размышлением, и свыше этого он не знает и не может.

Тонкость природы во много раз превосходит тонкость чувств и разума, так что все эти прекрасные созерцания, размышления, толкования – бессмысленная вещь, только нет того, кто бы это видел.

Ложка, которой теперь пользуются, скорее служит укреплению и сохранению ошибок, имеющих свое основание в общепринятых понятиях, чем отысканию истины.

Слова суть знаки понятий. Поэтому, если сами понятия, составляя основу всего, спутаны и необдуманно отвлеченны от вещей, то нет ничего прочного в том, что построено на них. Поэтому единственная надежда в истинной индукции.

Субстанция, качество, действие, страдание, даже бытие не являются хорошими понятиями. Все они вымышлены и плохо определены.

Есть 4 вида призраков, которые осаждают уши людей. Для того, чтобы изучить их мы дали им названия. Назовем первый вид призраков призраками рода, второй – призраками пещеры, третий – призраками рынка, четвертый – призраками театра.

1. Призраки рода находят свое основание в самой природе человека. Ибо можно утверждать, что чувство человека есть мера вещей. Ум человека уподобляется неровному зеркалу, которое, примешивая к природе вещей свою природу, отражает вещи в искривленном и обезображенном виде.

2. Призраки пещеры суть заблуждения отдельного человека. Ведь у каждого помимо ошибок, свойственных роду человеческому, есть своя особая пещера, которая разбивает и искажает свет природы.

3. Существуют еще призраки, которые проистекают как бы из взаимной связанности и сообщество людей. Эти призраки мы называем имея ввиду порождающее их общение и сотоварищество людей, призраками рынка. Люди объединяются речью. Слова же устанавливаются сообразно разумению толпы. Поэтому плохое и нелепое установление слов удивительным образом осаждает разум.

4. Призраки театра – призраки, которые вселились в души людей из разных догматов философии. Ибо мы считаем, что сколько есть принятых и изобретенных философских систем, столько поставлено и сыгранно комедий, представляющих вымышленные и искусственные миры.

Человеческий разум по своей склонности легко предполагает в вещах больше порядка и единообразия, чем их находит.

Разум человека все привлекает для поддержки и согласия с тем, что он однажды принял.

Разум человека не может ни остановиться, ни пребывать в покое, а порывается все дальше, но тщетно.

Человеческий разум питают воля и чувства.

Бесконечным числом способов, иногда незаметных, чувство пятнает и портит разум.

Всего вернее истолкование природы достигается посредством наблюдений и соответствующих, целесообразно поставленных опытов. Здесь чувство судит об опыте, опыт судит о природе и о самой вещи.

Одни умы склонны к почитанию древности, другие охвачены любовью к восприятию нового. Истину же надо искать не в удачливости какого-либо времени, которая непостоянна, а в свете опыта природы, который вечен.

Корень заблуждения ложной философии троякий: софистика, эмпирика и суеверие.

Наиболее заметный пример первого рода являет Аристотель, который своей логикой испортил естественную философию, так как построил мир из категорий. Он всегда больше заботился о том, чтобы всегда иметь на все ответ и словами высказать что- либо положительное, чем о внутренней истине вещей.

Самое лучшее из всех доказательств есть опыт.

Науки, которые у нас имеются, почти все имеют источником греков. Но мудрость греков была ораторская и расточалась в спорах, а этот род исканий в наибольшей степени противен истине.

Общее согласие – самое дурное предзнаменование в делах разума, исключая дела божественные и политические, где есть право подачи голоса. Ибо большинству нравится только то, что поражает воображение и охватывает ум узлом общих понятий, как сказано выше.

Что же касается древности, то мнение, которого люди о ней придерживаются, вовсе не обдумано и едва ли согласуется с самим словом. Ибо древностью следует почитать престарелость и великий возраст мира, а это должно отнести к нашим временам, а не к более молодому возрасту мира, который был у древних. Этот возраст по отношению к нам древен и более велик, а по отношению к самому миру – нов и менее велик.

Во всех науках мы встречаем ту уже ставшую обычной уловку, что создатели любой науки обращают бессилие своей науки в клевету против природы. И то, что недостижимо для из науки, то они на основании той же науки объявляют невозможным и в самой природе.

Те, кто занимался науками были или эмпириками или догматиками. Эмпирика подобно муравью только собирают и пользуются собранным. Рационалисты подобно пауку из самих себя создают ткань. Пчела же избирает средний способ, она извлекает материал из цветов сада и поля, но располагает и изменяет его собственным умением. Не отличается от этого и подлинное дело философии. Ибо она не основывается только на силах ума и не откладывает в сознании нетронутым материал, извлекаемый из естественной истории и из механических опытов, но изменяет его и перерабатывает в разуме.