Б) объективные факторы

Климат

Думается, каждый читатель с уверенностью ответит на вопрос о том, где находятся так называемые «горячие точки» планеты.

За исключением Северной Ирландии это, как правило, регионы, расположенные в зонах жаркого климата: быв­шая Югославия, Чечня, Таджикистан, Нагорный Карабах, Афганистан, Панама, Ближний Восток. Именно в этих регионах наблюдается разгул терроризма, массовой пре­ступности и факты маниакальной жестокости и веро­ломства, проявляемые в ходе ведения политической и военной борьбы.

Вместе с тем подобные ситуации трудно было бы представить себе где-нибудь на Камчатке, а районах Ар­хангельска или на Аляске.

Разумеется, вооруженные противостояния могут иметь место в любой точке земного шара, но с такими характер­ными признаками, как в южных районах, только там, в тех местах, которые издавна характеризовались подобными проявлениями.

Еще в начале XIX столетия исследователи отмечали, что в зонах жаркого климата народ, с одной стороны, подвержен постоянному нервному возбуждению, вспыш­кам несдержанности и агрессии, а с другой стороны, он социально инертен и склонен к созерцательности, что приводит к религиозному фанатизму и рабскому обожествлению своих правителей.

Это отчасти объясняется развращающе благоприят­ными условиями борьбы за существование, когда пища, одежда и тепло не составляют сути проблем, наблюда­емых у народов, живущих в более холодных климатиче­ских поясах.

Для жарких стран характерно и чрезвычайно раннее физиологическое созревание подростков, заметно опере­жающее интеллектуальное, что в сочетании с низким уровнем образования и культуры, в ее общечеловеческом понимании, таит в себе повышенную склонность к насиль­ственным преступлениям.

Социально-психологической особенностью южных на­родов является подверженность коллективному эмоци­ональному заряжению, а, следовательно, низкий уровень критичности восприятия агитационно-пропагандистского материала, что в сочетании с повышенной реактивностью и национально-религиозным фанатизмом создает поисти­не взрывоопасную смесь.

Оторванность от природы и пренебрежение ее закона­ми ведет к экологическим катастрофам, что наблюдается в поясах умеренного климата, но атавистическая прибли­женность к ней южных народов, для которых ее материнс­кие дары являются главным средством существования общественной жизни, стремление либо бездумно поко­риться праву сильного, либо безраздельно пользоваться этим правом.

В силу этих особенностей населения жарких стран и становятся возможными там бесчисленные революции, мятежи и перевороты, сопровождающиеся массовыми актами насилия и разгулом уголовной преступности.

Для людей, населяющих страны с жарким климатом, характерна и любовь к оружию, как к средству разрешения многих жизненных проблем. Газетные фотографии и кад­ры телехроники, запечатлевшие повстанцев из жарких стран, имеют одну характерную особенность: позируя перед фото- или телекамерой, повстанцы демонстрируют скорее не себя, а свои автоматы.

Для южных стран особенно характерны насильствен­ные преступления с применением огнестрельного оружия и взрывных устройств.

Говоря о воздействии жаркого климата на характер человека, нельзя не привести замечание английского исследо­вателя XIX века Ч. Доуда: «Южанин не любит спиртных напитков, он чувствует себя пьяным от рождения. Для него солнце и воздух — естественный алкоголь, силу которого испытывает на себе всякий, кто родился под южным небом. У одних его действие сказывается в развязности речи и жестов, аффектации и некоторой лживости. У других оно выражается настоящим безумием...»

Следует заметить, что эти качества наблюдаются не только у аборигенов южных стран, но и у приезжих уроженцев других широт, определенное время проживших в условиях жаркого климата. Это говорит именно о влия­нии климатических факторов на агрессивные проявления, хотя этнические факторы тоже не следует игнорировать.

В странах с холодным климатом жизнестойкость человека значительно выше благодаря активной деятель­ности, направленной на добывание многого из того, что южанам дает сама природа. Здесь человек расходует гораздо больше физической и психической энергии на борьбу за выживание в суровых климатических условиях, которые оказывают заметное депрессивное влияние на его характер.

Жители холодных стран, как правило, спокойны, урав­новешены и миролюбивы. Всем известна несколько флег­матическая основательность сибиряков, скандинавов и на­родов Крайнего Севера.

Некоторые северные племена настолько миролюбивы, что в их наречиях нет бранных слов, а самой характерной реакцией на обиду является молчание. Разумеется, эта особенность касается лишь старинных народных традиций и обычаев, в настоящее время подвергшихся разрушающе­му влиянию иных культур.

Так или иначе, но холод эффективно гасит агрессив­ность личности.

Это, конечно, не означает отсутствия криминогенное у северных народов, но у них ее уровень значительно ниже, чем у жителей жарких стран.

Что же касается стран с умеренным климатом, то здесь большой интерес представляют результаты наблюдений Чезаре Ломброзо и Адольфа Кетле, проведенных в середи­не XIX века.

Независимо друг от друга оба исследователя отмечали, что в южных областях Франции и Италии наблюдается заметно большее количество насильственных преступле­ний, чем в центральных и северных…

Говоря о Европе в целом, можно было отметить, что в Италии и других южных странах наблюдалось почти вдвое большее число убийств, чем в северных, таких как Англия, Дания, Германия.

По мере продвижения с севера на юг Европы проис­ходило резкое возрастание количества насильственных преступлений.

Что касается политических преступлений (вооружен­ное сопротивление властям, террористические акты), то в северной Европе их было совершено в 1870 году 12 на 10 миллионов жителей, в то время как в средней Европе соответственно 25, а в южной — 56.

Число убийств в южных американских штатах было в 15 раз больше, чем в северных.

Не отрицая роль этнических, социальных и других факторов, многие исследователи отмечали особое влияние температурных колебаний на рост преступности.

Так, Э. Фэрри, на основании данных французской уголовной статистики, сделал следующие выводы:

— с 1830 по 1832 год среднегодовая температура поднялась на 4°, а число убийств возросло с 470 до 520;

— с 1848 по 1852 год среднегодовая температура поднялась на 2°, а число убийств — с 435 до 640;

— с 1848 по 1874 год среднегодовая температура поднялась на 7°, а число изнасилований возросло с 380 до 850.

Результаты исследований убедительно подтверждают гипотезу о непосредственном влиянии климатических условий на динамику преступности. Естественно, кли­матический фактор не является решающим, но его су­ществование нельзя игнорировать, изучая причины пре­ступности.

Времена года

Температурный фактор заметно проявляется в зависи­мости динамики насильственных преступлений от тех или иных времен года.

Наибольшее число убийств и изнасилований, как пра­вило, приходится на жаркие месяцы…

Резкий скачок числа изнасилований наблю­дается в июне и в июле. В августе заметен некоторый спад, а по мере наступления зимы — неуклонное сокращение количества этого вида преступлений.

Сексуальная агрессивность преступников обусловлена в жаркое время года не только сугубо температурным фактором, но и более легкой одеждой жертв, заметно упрощающей достижение преступной цели. Впрочем, форма одежды зависит опять-таки от температуры воз­духа.

Весна — пора влюбленных, и на это время года, как правило, приходится наибольшее количество зачатий, что неизбежно выливается в резкое увеличение количества детоубийств в январе-феврале.

Количество убийств также резко возрастает в летние месяцы, а из общего их числа именно на это время года приходится наибольшее число преступлений, со­вершенных в состоянии аффекта. Лето явно способствует как общему накалу страстей, так и супружеским изменам, определяющим значительную долю мотивов убийств, совершенных в состоянии стресса…

После летнего подъема наблюдается спад, продолжающийся вплоть до октября включительно. По­вышенный процент убийств в драке в ноябре и декабре объясняется, видимо, увеличением потребления алкоголя в связи с окончанием сбора урожая и праздниками.

Сопоставление статистических данных разных стран мира убедительно подтверждает существование календарно-температурного фактора причинности насильственной преступности.

Плотность населения

Еще в прошлом веке исследователи пришли к выводу о том, что плотность населения находится в прямой пропорциональной зависимости по отношению к кражам и изнасилованиям и в обратной — по отношению к убийствам.

Этот вывод касается и демографической ситуации ка­кой-либо отдельно взятой страны, и сравнительной демо­графии разных стран мира.

Данные исследований убедительно показывают, что при малой плотности населения наблюдается весьма значительное число убийств по сравнению с другими видами преступлений, а при высокой плотности населения резко возрастает число краж и изнасилований…

Период перестройки в России дал резкий скачок числа убийств в городах за счёт возникновения частных коммерческих фирм и, следовательно, обострения конкуренции между ними, мафиозных разборок и бурного роста уличного хулиганства.

Не следует также сбрасывать со счетов проституцию, которая является мощным катализатором процесса роста насильственной преступности.

Финансовая и правовая неразбериха способствовала и способствует росту корыстной преступности и, как следствие, насильственной, потому что решение хозяйственно-имущественных споров законным путем стало настолько неэффективным, что ему повсеместно стали предпочитать насилие как способ разрешения возника­ющих проблем.

В сельской местности с возникновением фермерства резко увеличились кражи и поджоги, производимые пре­ступниками из числа соседей-колхозников. Ввиду весьма вялой реакции на подобные факты со стороны местных властей участились убийства и нанесения тяжких телесных повреждений при защите фермерами своей собственности.

Аналогичная картина наблюдалась в США во второй половине XIX века, когда в сельской местности сложилось положение, при котором законы не действовали, а власти были либо беспомощны, либо открыто потворствовали преступникам.

Тогда фермеры, придя в отчаяние от грабительских набегов и бесполезности ожидания помощи от феодаль­ных органов защиты правопорядка, образовали само­деятельную структуру под названием «Союз Регулято­ров». Один из членов этой организации по фамилии Линч впервые применил то особое судопроизводство, когда пойманному на месте преступления грабителю или убийце давалось 15 минут на примирение с Господом, если оно, конечно, возможно, а затем преступник получал то, что заслужил — веревку или пулю. Америка, пе­реболев этой детской болезнью становления демократии, в итоге превратилась в государство с прочными пра­вовыми традициями.

Думается, что в начале XXI века у нас найдутся силы и воля, чтобы остановить волну преступности более циви­лизованными методами, чем суд Линча.

А пока ситуация с преступностью в сельской местности выглядит именно так, как она выглядела на Диком Западе Америки 120—140 лет назад.

Возраст

Криминогенная активность, как показали исследова­ния, имеет свои особенности у разных возрастных групп.

Особо высокий уровень преступности характерен для категории лиц от 14 до 24 лет.

Как правило, совершаемые ими преступления носят подчеркнуто дерзкий и агрессивный характер, окрашен­ный высокой импульсивностью.

На эту категорию, а также на примыкающую к ней категорию лиц в возрасте 25—30 лет приходится подав­ляющее большинство таких преступлений, как убийства, грабежи, разбои, изнасилования и злостное хулиганство.

К 30 годам личностная агрессивность, как правило, минует полосу своего апогея.

Проходят и крайние проявления нигилизма, безответ­ственности, чрезмерно завышенной самооценки.

Наступает период осмысления жизненных целей и за­дач, повышается чувство ответственности за совершенные поступки, за свою судьбу и судьбу детей, которыми, как правило, обзаводятся молодые люди к 30-летнему возрасту.

Следующая категория правонарушителей относится к возрастному периоду 30—39 лет.

Здесь превалируют в основном корыстно-ненасильст­венные преступления в сфере производства и финансов.

У лиц, перешагнувших 40-летний рубеж, наблюдается значительный спад преступных проявлений, и к 60 годам число преступлений этой возрастной категории составляет весьма низкий процент.

Следует, однако, заметить, что для лиц в возрасте 55—60 лет в значительной мере характерны преступления против нравственности, вызванные в некоторых случаях вспышкой эротических потребностей, подавленных в сред­нем возрасте интенсивной трудовой деятельностью.

Преступления, совершаемые глубокими стариками, от­носятся к разряду соучастия в противоправных действиях и мелком мошенничестве.

Воспитание и образование

Как известно, человек усваивает основы социального поведения с самого раннего возраста через общение с членами своей семьи.

Именно в семье он обзаводится шкалой нравственных ценностей и необходимыми стереотипами поведения.

Целенаправленное внимание, которое уделяется ребен­ку, конкретные примеры реакций на различные жизненные обстоятельства взрослых, членов семьи, моделирование места в обществе сообразно личным достоинствам, актив­ности и трудолюбию — формируют мировоззрение и стиль поведения будущего гражданина.

Здесь особое значение приобретают механизмы подражания.

Альфонс Бертильон, один из основоположников кри­миналистической науки, писал в 1881 году: «Человеку свойственна особая склонность воспроизводить в сфере своих чувств и поступков именно то, что он наблюдает вокруг себя. Благодаря некоторым условиям человек на­сыщается и заряжается началами тех или иных действий непосредственно из окружающей атмосферы».

Действительно, человек, особенно подрастающий, ак­тивно впитывает в себя атмосферу, царящую в семье или в его ближайшем окружении, и чем более здорова и благо­приятна эта атмосфера, тем больше вероятность того, что ребенок станет достойным членом общества.

Разумеется, есть еще множество объективных фак­торов, влияющих на становление личности, но семейное воспитание, бесспорно, относится к числу самых главных из них.

Еще на заре развития криминологии ее основополож­ники уделяли особое внимание зависимости преступных наклонностей от атмосферы, в которой растет ребенок.

Эжен Франсуа Видок, первый шеф Сюрте, французской уголовной полиции, так писал в своих мемуарах, изданных в середине прошлого века: «Жены убийц также опасные создания: освоившись с убийством, они охотно принима­ют в нем участие; детей своих с ранних лет они воспитыва­ют в том же духе, заставляя их сторожить и верно передавать наблюдения, из которых надеются извлечь пользу; приучают их смотреть на кровь без страха и, чтобы лучше заинтересовать в случае удачи, при каждом убийст­ве уделяют и детям известную долю».

А Чезаре Ломброзо в 1880 году приводил такие при­меры: «В. , сестра нескольких воров, была воспитана своими родителями как мальчик. Она носила мужскую одежду и очень ловко владела ножом. Взрослой она грабила прохожих на больших дорогах. После ареста во всем обвиняла своих родителей».

«Вся семья К. состояла из воров и разбойников, приученных своими родителями к преступлениям с ран­него возраста. Из пяти братьев и сестер одна, младшая, проявляла непреодолимое отвращение к преступлению, но родители победили это отвращение тем, что заставили девочку в течение нескольких часов носить в переднике отрезанную голову одной из жертв. В короткое время девочка так вошла во вкус, что стала самым жестоким членом шайки и придумывала для своих жертв самые мучительные пытки».

«Рассказывают про одного трехлетнего мальчика, ко­торым очень гордился его отец, так как он умел делать восковые слепки замочных скважин и ключей».

Закономерность влияния дурного семейного вос­питания на рост преступности четко прослеживается и в наши дни.

Анализ более чем полутора тысяч уголовных дел, принятых к производству Харьковским областным судом за период с 1975 по 1994 год, показывает, что подавляющее большинство лиц, осужденных по обвинению в тяжких насильственных преступлениях, происходят либо из небла­гополучных семей, либо из семей, где по тем или иным причинам не уделялось достаточного внимания воспита­нию детей.

Между преступностью как таковой и образованием нет столь ярко выраженной взаимосвязи.

Люди, не получившие достаточно фундаментального образования, конечно же, не могут сравниваться в аспекте криминогенное с людьми, не получившими достаточно нравственного воспитания, однако их процент среди осу­жденных за тяжкие насильственные преступления пре­дельно высок.

Низкий уровень образования сам по себе не несёт предрасположенности к агрессии, но его следствием явля­ется пониженная способность личности к подавлению в себе атавистических инстинктов, что не может не сказы­ваться на ее криминогенное…

Более высокий уровень образования характерен для преступников в хозяйственнно-экономической сфере.

Наследственность

Тема криминогенной наследственности является од­ним из основных объектов ожесточенных споров.

В тот период, когда генетика была фактически запретной отраслью знаний в СССР, наследственная преступность категорически отрицалась как «буржуазное измышление».

Вполне вероятно, что это делалось по весьма объяс­нимым причинам нашими бывшими правителями, зачас­тую имевшими темное личное прошлое, не говоря уже о генеалогии.

Так или иначе, но тема наследственной криминоген­ное была запретной, в то же время как в советских газетах можно было прочитать о каком-то знатном тока­ре, который унаследовал от отца трудолюбие и чувство ответственности за порученное дело, а не менее знатная доярка унаследовала от матери любовь и бережное от­ношение к парнокопытным. Но если можно унаследовать от родителей положительные качества, то почему нельзя унаследовать отрицательные?

Впрочем, детей так называемых «врагов народа» поме­щали в концлагеря и подвергали физическому уничтоже­нию, однако при этом напрочь отрицали теорию о наслед­ственности.

Говоря об этой теории, разумеется, следует делать различие между криминальностью личности и ее криминогенностью, то есть, наличием у нее определенных качеств, способных реализоваться в преступном поведении. Здесь, конечно, одинаково опасно и недооценивать влияние на­следственности на потенциальную преступность, и наве­шивать ярлыки на людей, волею судьбы оказавшихся потомками преступников.

«Может быть» — вовсе не означает утверждения свер­шившегося факта, как и предрасположенность к ка­ким-либо негативным проявлениям может никогда не реализоваться без определенного комплекса стимулиру­ющих ее факторов.

Влияние наследственности на преступность настойчиво изучалось еще в прошлом веке.

Так, в одном из исследований приводились статисти­ческие данные, характеризующие родственные связи 109 осужденных преступников.

Половина из них состояла в дальнем родстве, восемь принадлежали к одному и тому же семейству, глава которого был преступник-рецидивист. Кроме того, в груп­пе были двое сестер и трое братьев — воров. А их отец, дяди, тетки и двоюродные братья были убийцами. Четыр­надцать членов другой семьи были осуждены за сбыт фальшивых монет. 15-й член этого семейства был от­носительно честным человеком, но он проявил себя тем, что застраховал в четырех страховых конторах свой дом, а затем совершил умышленный поджог его.

Любопытное доказательство влияния наследственно­сти приводит один из исследователей, который был пора­жен множеством преступлений, совершенных членами од­ной и той же семьи на протяжении достаточно длитель­ного времени. Знакомясь с архивами одного французского провинциального городка, он обнаружил, что значитель­ная часть его жителей происходит от женщины дурного поведения, жившей двести лет назад. Ее потомство достиг­ло девятисот человек, в числе которых были двести пре­ступников и двести душевнобольных и бродяг.

В качестве другого примера можно привести историю лондонского семейства, точно прослеженный состав кото­рого составляет 834 человека. В их числе 106 незаконнорождённых детей, 164 проститутки, 17 сводников, 142 нищих, 63 обитателя богаделен, а 76 членов этого семейст­ва провели в тюрьме в общей сложности 116 лет.

Характерна также история еще одного семейства, зани­мавшего в середине XIX века довольно высокое положение в обществе, а к началу нашего столетия почти полностью вымершего за исключением ее отпрысков — Л. и Р.

Р. всю жизнь провел в самом тесном контакте с пре­ступным миром, хотя сам никогда не был судим. Это был большой оригинал и любитель чувственных наслаждений. Особенной любовью у него пользовались петушиные бои и женщины. Он имел множество любовниц и еще большее количество рожденных ими от него детей. Характерно, что абсолютно все дети одной из его любовниц впоследствии стали преступниками.

Семья его брата. Л., была вполне нормальной, если не брать во внимание факт, когда сын Л. покончил собой, узнав, что дядя (Р.) вдруг переписал свое завещание не в его пользу. Его посмертная записка была довольно странной:

«В моей смерти прошу никого не винить. Я ухожу из жизни только затем, чтобы избавиться от коварных врагов, которых нажил благодаря собственной глупости и тому, что не принял своевременных мер против мошенничества некоторых известных мне людей».

Что касается Р., то от двух из его любовниц родилось дегенеративное потомство.

Дети одной из любовниц вскоре умерли.

Вторая имела пятерых детей: двоих от мужа и троих от Р. Впоследствии ее подозревали в отравлении мужа, но дело было закрыто ввиду отсутствия веских дока­зательств.

Судьба детей от мужа была следующей:

3. была не замужем, имела агрессивный характер. Уличена в лжесвидетельстве. От любовников имела мно­жество незаконнорожденных детей.

Ф. содержала публичный дом. У нее было двое детей, из которых один был парализован, а второй— слеп от рождения.

Дети от Р. также не являли собой образец благо­получия:

— дочь стала алкоголичкой. Ее же дочь и племянница были известны как воровки и проститутки;

— первый из сыновей был осужден за воровство;

— второй сын, крестьянин, обладал болезненно-им­пульсивным характером. Несколько раз пытался повеситься. Женился на женщине, которая вступила в крово­смесительную связь со своим старшим сыном. Вместе с дочерью занимался воровством и пьянством.

Как видим, ни один из отпрысков Р. не стал достойным членом общества.

Другое семейство, подробно описанное психиатром Д. Лаурентом, имеет еще больше оснований наглядно подтвердить теорию криминогенной наследственности.

Дед со стороны отца этого семейства был безвольным и слабым человеком, полностью находившимся под влия­нием жены, эксцентричной и неуравновешенной женщины, которая не только создавала в доме атмосферу нервоз­ности и тревоги, но и часто била своего мужа.

Отец семейства унаследовал от своей матери нервный и агрессивный характер, но был трусом. Он терпеливо сносил развратное поведение своей жены.

Дядя со стороны отца отличался порочным и буйным нравом. Вымогая у своих родителей деньги, он зачастую жестоко избивал их. Семейные драгоценности и даже часть мебели были проданы, чтобы покрыть его без­рассудные расходы. В припадке ярости покушался на жизнь родного брата.

Двоюродный его брат был гомосексуалистом. Дед со стороны матери был человеком интеллигент­ным, но пьяницей. Два года он провел в тюрьме, отбывая наказание за воровство.

Бабушка со стороны матери вела беспорядочный образ Жизни. Она часто оставляла своих детей одних, чтобы прокутить с мужем свой недельный заработок.

Мать была женщиной порочной, ленивой и вспыльчивой. В 20 лет она вышла замуж и имела от мужа двух детей. В 23 года она покинула мужа и ушла к одному молодому человеку, с которым прижила девочку. Разой­дясь с ним, она вернулась к мужу и от него имела четвертого ребенка, находясь в то же время в связи с каким-то книготорговцем.

За этим любовником появился другой. На 35-м году она родила пятого ребенка. В то же время эта женщина постоянно посещает сомнительные злачные заведения. Под влиянием винных паров она не раз пыталась убить своего мужа. На 37-м году жизни она родила от одного из своих любовников еще одного ребенка, который вскоре. умер от менингита. После этого она забеременела еще раз и, в конце концов, оставила мужа, уведя с собой своих дочерей, которых продала первому встречному за стакан вина. На 39-м году она забеременела в девятый раз от нового любовника, который обращался с ней очень плохо.

У этой женщины были три сестры.

Одна из них еще в детстве проявляла порочные наклон­ности и уже в 16 лет стала проституткой. Она была настолько вспыльчива, что однажды в драке оторвала ухо у другой проститутки.

Вторая сестра была алкоголичкой, развратной и гру­бой женщиной. У нее было трое детей, один из которых (9 лет) из-за какого-то пустяка пытался выброситься в окно. А в другой раз, тоже без видимых причин, бросился под проезжающую карету.

Третья сестра также была пьяницей и развратницей.

Перейдем теперь к третьему поколению этой семьи.

1. Девушка 19 лет. Обладала слабыми умственными способностями. У нее был злой и ревнивый характер. Братьям своим она подбрасывала в суп иголки. В 10 лет она уже посещала с мальчиками кабаки и пьянствовала.

2. 18-летний юноша. Прилежный работник, но очень нервный и упрямый человек, с таким же слабым ха­рактером, как и у его отца.

3. 15-летняя девушка. Проявляла склонность к пьянст­ву и обжорству. Страдала клептоманией.

4. 14-летняя девушка. Ленива, эгоистична и мститель­на. Проявляла склонность к воровству. По ночам, еще в раннем возрасте, щипала свою спящую бабушку, чтобы отомстить за наказания, которым та ее подвергла.

5. 8-летний мальчик, рахитичный и золотушный. От­личался нервным, вспыльчивым и деспотичным харак­тером. Он страдал припадками, во время которых разби­вал все, что попадалось под руку.

Итак, мы видим; что наследственность в данном случае кроется в явном тяготении к пороку, к связи с ним путем естественного отбора, в силу которого преступная женщина непременно соединяет свою жизнь с преступным мужчиной.

Но самым поразительным приёмом преемственности преступления и его связи с душевными болезнями служит семья, фамилия которой стала в Америке синонимом преступления и разврата.

Родоначальником этой семьи была Ада, родившаяся в 1740 году, воровка и пьяница, и известный развратник Макс, охотник и рыболов, родившийся в 1720 году. Он имел весьма внушительное потомство; законных — 540 детей и незаконных — 169.

Невозможно проследить степень вырождения всех представителей этой семьи до наших дней, но имеются точные данные о пяти дочерях, трое из которых были до замужества проститутками. Ничтожное количество пре­ступников во втором поколении резко увеличивается и до­стигает двадцати четырех в четвертом и 60-ти — в пятом поколении.

Число проституток возрастает с 14 до 90, бродяг — с 11 до 74.

Лишь в шестом и седьмом поколении число преступ­ников в этой семье несколько уменьшается, возможно, в силу какого-то закона природы, уничтожающей преступ­ную поросль путем бесплодия матерей и преждевремен­ного вымирания детей.

Так, бесплодие от 9 случаев в третьем поколении поднялось до 22 случаев в пятом, а смертность детей в последние годы достигла трех сотен случаев.

Члены этой семьи провели в тюрьмах суммарно почти 120 лет. Более семисот человек из них содержались за общественный счет. Все без исключения женщины в пятом поколении были проститутками, а все мужчины — пре­ступниками.

Почти во всех ветвях этой семьи наблюдалась осо­бенная долговечность, плодовитость и жизнеспособность в незаконных связях, значительно превышающих закон­ные браки. Количество незаконных рождений достигает 21 процента в мужском и 13 процентов — в женском поколении.

В третьем поколении число сифилитиков и проституток составляло 69 процентов от общего количества членов этой семьи.

Есть все основания признать проституцию в этом случае наследственной, как, впрочем, и остальные пороки…

Как гласит народная мудрость: «Яблоко от яблони недалеко падает».

Род занятий

Изучение этого фактора позволяет сделать конкретные выводы о том, среди каких категорий населения наиболее распространены те или иные виды преступлений.

Делать определенные выводы о прямой взаимосвязи характера деятельности и преступных проявлений доволь­но сложно, потому что процессия не является стабильным показателем.

Есть, конечно, должностные преступления, напрямую связанные с характером выполняемой деятельности, но что касается насильственной преступности, то здесь, есте­ственно, нет зависимости от профессии.

Во-первых, преступники часто меняют род деятель­ности, а во-вторых, что. пожалуй, самое главное, они изначально питают отвращение к труду.

Многие из убийц, хулиганов и разбойников имеют либо длительные перерывы в трудовом стаже, либо вообще нигде не работают.

Кстати, попадая в места лишения свободы, они любы­ми путями уклоняются от трудовой деятельности, либо откупаясь от других заключенных, либо заставляя выпол­нять за них ту или иную работу.

В целом же род занятий как таковой (исключая такие преступные специализации, как взлом или наёмное убийст­во) не может быть криминогенным.

Есть лишь определенные знания и навыки, которые могут найти применение в преступной деятельности, а так­же психологические особенности некоторых процессий, способствующие более легкому преодолению внутренних запретных барьеров.

Например, когда с 6 августа по 9 ноября 1888 вся Англия пребывала в шоке, вызванном серией убийств, совершенных преступником, вошедшим в историю крими­налистики под именем Джека Потрошителя, полиция в первую очередь отрабатывала версии, касающиеся хи­рургов и мясников. Дело в том, что у десяти жертв таинственного убийцы были весьма профессионально отрезаны головы, а у пяти из них выпотрошены внутренности.

В иных случаях в первую очередь подозревают либо бойцов скота, либо гинекологов, либо мастеров восточных единоборств — в зависимости от характера телесных по­вреждений и способа, которым они были нанесены.

Что касается психологических факторов, способству­ющих росту насильственных преступлений, то в этом аспекте, прежде всего, обращают на себя внимание люди, по роду своей деятельности привыкшие к совершению агрессивно-насильственных действий. Это, прежде всего, военные, непосредственно участвовавшие в боевых опе­рациях. Среди этой категории особо выделяются мо­тострелки, десантники, воины спецназа, не только об­ученные приемам рукопашного боя с конкретной уста­новкой на поражение, но и прошедшие специальную психологическую подготовку, деформирующую запрет­ные бартеры личности.

Когда у одного бывшего солдата подразделения спец­наза, совершившего умышленное убийство, спросили на допросе, осознает ли он то, что лишил другого человека жизни, он довольно равнодушно ответил: «Господи, я этих смертей столько навидался... Одной больше, одной мень­ше — какая разница?»

Разумеется, было бы абсурдом навешивать на каждого, кто когда-либо принимал участие в боевых действиях, ярлык потенциального убийцы, но, тем не менее, негатив­ные изменения в психике этих людей нельзя не брать во внимание, занимаясь профилактикой правонарушений или отрабатывая следственные версии.

Есть специфическое восприятие крови и человеческого тела у хирургов, мясников, животноводов.

Изучая архивы Харьковского областного суда, нам нередко доводилось обнаруживать среди лиц, соверши­вших изнасилование, большое количество животново­дов-скотников.

Гинекологи, в силу особенностей своей профессии, также лишены восприятия женского тела, как некоей трепетной тайны, однако среди насильников они нам не встречались.

В настоящее время наблюдается заметное смещение понятий о традиционно криминогенных группах.

Множество людей, занятых в сфере бизнеса, ввиду объективно сложившихся экономических и правовых ситу­аций прибегает к преступным методам разрешения хозяй­ственно-имущественных споров…