Конституционное государство

Конституционное государство усиливает стабильность социальных реше­ний с помощью нескольких механизмов. Во-первых, объявляя определенные гражданские и политические права непреложными, оно способствует ста­бильности путем исключения ряда альтернатив из числа потенциальных со­циальных решений. Во-вторых, требуя разделения властей, оно делает более сложными некоторые типы решений, предоставляя различным органам или лицам возможность в той или иной точке приостановить процесс их приня­тия с помощью вето, что опять же укрепляет стабильность. Наконец, к росту стабильности ведет и наличие писаных конституций, наделенных особым статусом (вследствие чего их гораздо труднее изменить, чем обычные зако­ны), что означает: для принятия ряда решений необходимо особого рода большинство.

Иными словами, конституционное государство располагает двумя основ­ными механизмами повышения стабильности социальных решений: первый из них заключается в создании так наз. иммунитетов, т.е. прав, не подлежа­щих пересмотру; второй — во внесении инерции в процесс принятия реше­ний. Иммунитета и инерция снижают вероятность замкнутого круга при го­лосовании, сокращают негативные последствия стратегического голосования и голосования по принципу "ты — мне, я — тебе". При обсуждении пробле­мы конституционного государства вопрос состоит не в том, приемлемы ли сами по себе институты иммунитета и инерции, но в том, в каком объеме они должны применяться.

Исходя из степени использования государством иммунитетов и инерции, можно провести различие между слабым и сильным конституционализмом. Для сильного конституционного государства характерно множество иммуни­тетов, прежде всего в сфере, связанной с частной собственностью. Кроме того, в таком государстве имеется институционализированная в качестве lex superior* конституция, которую трудно изменить и которая защищается по­средством строгого судебного надзора, осуществляемого верховным или спе­циальным конституционным судом с правом отменять постановления зако­нодательных и исполнительных властей. Не создаст ли столь сильное консти­туционное государство чересчур много барьеров для демократии?

Слабому конституционному государству свойственны относительно не­большой набор иммунитетов, не столь значительная конституционная инер­ция и мягкий судебный надзор. Подобное государство охраняет лишь клас­сические негативные свободы, такие как свобода мысли, вероисповедания и объединения. Права частной собственности могут не входить в число защи­щаемых конституцией свобод и регулироваться при помощи обычного ста­тутного права. В слабом конституционном государстве присутствуют и кон­ституционная инерция (однако не в форме норм квалифицированного боль­шинства), и судебный контроль за исполнительной властью — но без предос­тавления судам права объявлять недействительными законы.

Недостаток сильного конституционного государства заключается в том, что оно способно до такой степени укрепить status quo, что это подорвет де­мократию. Характерные для сильного конституционализма механизмы (им-мунитеты, квалифицированное большинство, судебный надзор) вступают в конфликт с теми требованиями, которым, как уже говорилось, должны отве­чать процессы принятия социальных решений, — нейтральности, анонимно­сти и единообразия, или однозначной ответной реакции. В конечном итоге, сильный конституционализм противоречит эгалитаристской установке кон­цепта демократии, а именно представлениям о том, что при формировании социального решения должна учитываться любая альтернатива, что мнения всех и каждого человека должны иметь равный вес и что при усилении под­держки какой-либо альтернативы среди избирателей должна возрастать веро­ятность ее принятия в качестве социального решения.

В этом отношении можно противопоставить британскую модель консти­туционализма американской. Первая является образцом слабого конститу­ционализма, вторая может символизировать сильное конституционное госу­дарство. Какую модель предпочесть? Или же оптимальным будет некий про­межуточный вариант, подобный германскому или французскому конститу­ционализму? Как бы то ни было, британский конституционализм включает в себя только практику, но не lex superior; его основой является суверенитет парламента, а не верховенство конституции; кроме того, в отличие от амери­канского конституционализма, он не допускает конституционного судебного надзора (37). Неудивительно, что мало кто из наблюдателей видит в британ­ской конституции угрозу демократии, тогда как возражения против амери­канской конституции — в связи с ее неподконтрольностыо народу — можно услышать весьма часто.

Да, сильное конституционное государство, вероятно, сложно привести в соответствие с представлениями о демократии. Там просто слишком много иммунитетов и инерции для господства демократии. Однако непонятно, ка­кую угрозу демократическим институтам может нести слабое конституцион­ное государство. Напротив, его институты способны дополнить институты демократии, обеспечив большую устойчивость социальных решений.

Конституционное государство может быть построено на базе как мини­мального, так и максимального набора институтов. В минимальный конституционный набор входят институты, обеспечивающие (а) законность, (б) раз­деление властей, (в) формальное равенство, (г) контроль за реализацией го­сударственных полномочий и право использования средств судебной защиты. Трудно себе представить, чем подобный минимальный набор конституцион­ных институтов угрожает демократии. В то же время не вызывает сомнений, что наличие максимального набора конституционных институтов, включаю­щего в себя многочисленные сдержки и противовесы, а также игроков, наде­ленных правом вето, потенциально способно привести к столкновению меж­ду демократией и конституционализмом.

* Lex superior (лат.) — высший закон. — Пер.