- •Глава 1.Национально-расовые различия и их значение
- •Глава III.Корреляция между национально-расовой принадлежностью и особенностями творческого мышления
- •Глава I национально-расовые различия и их значение
- •1.1. Философские понятия «этнос», «нация», «раса»
- •3 См.: Феоктистов а.П. Очерки по истории формирования мордовских письменно-литературных языков. М., 1976.
- •1.2. Теории полигенизма II моногенизма
- •Глава II
- •2.1. Проблема национально-расовых различий в истории философии
- •1 Моммзен т. История Рима. М., 1949. Т. V. С. 499.
- •2.2. Антропосощголоп1я и теория социальной селекции в философии и политике XIX-XX вв.
- •1 Gobineau de с. Op. Cit. P. 453.
- •1 Цит. По: Различия - должны ли быть преградами? // Пробудитесь! 1996. 8 июля. С. 6.
- •3.1. Национально-расовые особенности познавательного процесса
- •1 Hartmann p., Husband с. Rasism and the Mass Media. L., 1974. P. 28.
- •2 См. : Людвиг а., Петцольд г., Шульце д. Анализ на лауреатмте ...
- •1 В 1904-1906 гг. Работа под названием «Культура Италии в эпоху Возрождения» 6ы-|ла опубликована в Санкт-Петербурге в русском переводе.
- •3 Ясперс к. Смысл и назначение истории. М., 1994. С. 160.
- •1 Хомяков а.С. О старом и новом. М., 1988. С. 48.
- •4 Киреевский и.В. В ответ Хомякову // Критика и эстетика. М., 1979. С. 143.
- •3.2. Причины формирования национальных , особенностей творческого мышления
- •1 Urbach p. Progress and degeneration... P. 251.
- •1 Harwood j. The race-intelligence controversy. A Sociological. 1. - Professional factors // Social Studies of Science. L., 1976. Vol. 6, № 3-4. P. 371.
- •5 Лолер Дж. Коэффициент интеллекта, наследственности и расизм. М., 1982. С. 33.
- •1 Цвейг с. Совесть против насилия: Кастеллио против Кальвина. М., 1986. С. 213.
- •1 D'Epinay l.C. Time space and socio-cultural identity // Intern, social sciences]. P., 1986. Vol. 38, №1. P. 99.
- •2 Цит. По: Добренькое в.И. Современный протестантский теологический модернизм сша. М., 1980гс. 27.
- •1 См. : Heider e.R. Universals in color naming and memory // Journal of Experimental Psy chology. 1972. № 93. P. 10-20.
- •2 См.: Gleason h.A. An Introduction to descriptive linguistics. N.-y., 1961.
- •Глава 1. Национально-расовые различия и их значение 5
1 В 1904-1906 гг. Работа под названием «Культура Италии в эпоху Возрождения» 6ы-|ла опубликована в Санкт-Петербурге в русском переводе.
~ Гойтейн С.Д. Изменения на Ближнем Востоке ... С. 39. .
3 Ясперс к. Смысл и назначение истории. М., 1994. С. 160.
* Ницше Ф. Человеческое, слишком человеческое. Минск, 1997. С. 656.
189
рассуждению будет вытеснена готовностью к подчинению, единичное и множественное - целостным и единым. Вместо культуры речь, будет вновь идти только о существовании,..Значительная часть процветающих научных исследований и занятий, а также искусств, быть может, исчезнет, а то, что останется, должно будет вдвойне напрячь свои силы»1. Примечательно, что весьма живо описывая общемировые катаклизмы будущего, Буркхардт причиной и даже средством решения катаклизмов не рассматривал войны.
Если и возникает фактор войны в работе Буркхардта, то как случайность, как нечто второстепенное, как некое недоразумение. Война, в принципе, с наступлением всеобщего хаоса и анархии не исключается. «Господствующим типом жизни, - писал Я. Буркхардт, - станет жесткая целесообразность. Остальное сделают войны, они утвердят это положение вещей. Само государство примет такой облик, что в течение целого времени нельзя будет и помышлять о том, что оно обретет другую направленность»2. Как можно заметить из пространной цитаты, война не является для швейцарского историка существенным фактором даже в эпоху мировых катаклизм; в эпоху всеобщего хаоса. Война, в представлении Буркхардта, не меняет ситуацию, она лишь утверждает существующее «положение вещей», т.е. является второстепенным фактором в истории.
Примечательно, что два крупнейших швейцарских ученых-историков. (Буркхардт и Мец) объектом своего исследования избрали историю культуры. На основе такого факта нельзя делать далеко идущие выводы, но все же нам представляется, что существует определенное тяготение, пристрастие швейцарских. историков к исследованию именно культурной сферы истории человеческого общества. Такое утверждение тем более оправдано, что и другой крупный швейцарский историк, старший современник Буркхардта,, И. Бахофен (1815-1887) изучал историю культуры и права. В 1840-1850 гг. он выпустил несколько работ по истории римского гражданского права. В 1861 г. была опубликована основная работа И. Бахофена «Материнское право, исследование гинекократии древнего мира на основе его, религиозной и правовой природы». В этой работе аргументированно доказывается, что матриархат на определенной стадии развития был характерен всему человечеству. Основу универсального исторического развития семьи
1 BurckhardtJ. WeltgeschichtlicheBetrachtungen. Bern, 1941. S. 218.
2 Там же. . ;,-.-. ,
190
|Бахофен видел в эволюции религиозных идей1. При анализе развития |человечества от первоначального беспорядочного общения полов к ма-ктеринскому, а затем к отцовскому праву швейцарский исследователь [наряду с религиозными факторами обращается также к психологиче-!ским, экономическим и другим детерминантам, но при этом он игнорирует военный фактор или же рассматривает его как нечто г несущественное в процессе сложной эволюции первобытного общества. гХотя в работах ученых других стран, исследующих историю первобыт-[ного общества (и, прежде всего, немецких исследователей), одним из |первых исторических факторов рассматривается военный. & Преуменьшение или игнорирование военного фактора в швейцар-ft историографии нельзя абсолютизировать. В работах швейцарских «.историков, наряду с другими историческими явлениями часто описы-\ ваются и войны. Однако анализ работ швейцарских историков убеди-ггелъно показывает, что в них военный фактор явно преуменьшается по ^сравнению с работами немецких и турецких историков. •
Преуменьшение или преувеличение военного фактора не является ^единственным признаком при анализе национальных особенностей, историографии различных стран. Существует множество других черт, от-Ьличающих историографию одной конкретной страны или нескольких рстран от историографии других стран, Так, например, авторы (Г.А. Ко-нпеленко, В.И. Кузищин, ИЛ. Маяк, А.И. Немировский) фундаменталь-|*ttoro исследования «Историография античной истории» при характеристике голландского антиковедения отметили «большой интерес к (экономическим вопросам истории античности»2. Подобная характери-Гстика голландского антиковедения нам представляется совершенно гобоснованной, поскольку все крупные голландские специалисты по ан-чной истории исследовали исключительно проблемы экономики. 1аиболее яркий ' представитель голландского антиковедения X. Бол-кештейн (1877-1942), профессор университета в Утрехте, в своей ос-£новной работе <<Экономическая жизнь Греции в ее золотой век»
je(1923 r.) исследовал все сферы экономической жизни. Он дал разверну-характеристику орудий труда и процесса их изготовления, описал
1-все формы земельной собственности, показал разницу между рабом и
[^свободным наемных рабочим, выявил центры производства и обмена в
IvДревней Греции. - »• •-. -•••••^•.^ • ••-•
' См.: Bachofen J. Mutterrecht. Eine Untersuchung iiber die Gynaikok ratie der alien Welt Lnach^ihrerreligiosenundrechtlichenNatur. Stuttgart, 1861. - ^< - :
2 Историография античной истории. М., 1980. С. 316.
191
Доминирование фактора экономики при исследовании истории характерно для работ и других голландских историков. В упоминавшемся выше очерке историографии античности отмечается, что «интерес к экономике нашел выражение и в исследованиях Б.А. Ван Гронингена, издавшего в 1933 г. Псевдоаристотелеву «Экономику» (комментированное издание, считающееся лучшим до сего времени)»1. Комментарии к названной работе античности по сути являются самостоятельным исследованием по истории экономической жизни античной Греции. «Интерес к проблемам античной экономики, - отмечается в очерке историографии античности, - по-прежнему велик в голландском антиковедении и послевоенного времени»2. Наибольшее значение среди исследований этого типа имеют работы Р. Богарта, особенно «Банки и банкиры в греческих городах» (1968 г.), которая представляет собой первую попытку в истории античной историографии дать обобщенную картину деятельности древнегреческих банков на всем протяжении времени их существования: от VI в. до н.э. по Ш в. н.э. По настоящее время в мировой историографии нет равноценного исследования банковской системы в древности.
Было бы неверно утверждать, что голландское антиковедение исчерпывается исследованием экономических вопросов истории античности. Можно назвать несколько фундаментальных работ голландских историков античности, в которых исследуются: 1) религиозные системы античности (2-томный «Корпус памятников культа Митры» М. Фермазе-рена, изданный в 1956-1960 гг.); 2) политические теории античности (Д. Аалдерс «Политическая мысль в эллинистическое время» (1975 г.)) и т.д.
Однако, как это не парадоксально, в перечисленных работах значительное место занимает анализ истории античной экономики, хотя, судя по наименованию работ, они посвящаются исследованию других сфер жизни античного общества (политической, религиозной и т.д.). При этом особое внимание в работах голландских историков уделяется проблемам торговли (например, в работе Д. Аалдерса «Политическая мысль в эллинистическое время» дается детальный анализ таких проблем, хотя своей непосредственной задачей автор ставил исследование политических теорий эпохи эллинизма). Разумеется, что политика диалектически связана с экономикой, в определенной степени детерминирована ею. Однако анализ работ историков других стран, исследующих политиче-
1 Историография античной истории... С. 317.
2 Там же.
192
ские проолемы, показывает, что в них, как правило, вопросам экономики уделяется значительно меньше внимания.
В работах известного голландского историка, профессора М. Ферма-зерена исследуются различные религиозные системы античного мира, НО значительное внимание уделяется и проблемам античной экономики. Так, в работе «Митра. История одного культа» он описывает историю возникновения и развития культа Митры, давая одновременно детальный анализ многих сторон экономической жизни античного общества.
Обращает на себя внимание тот факт, что доминирование экономического фактора характерно не только исследованиям голландских историков XX в. Большой интерес к экономическим вопросам проявляли уже голландские историки прошлых столетий. Так, в' капитальном историческом труде Хофта Питера Корнегиуса (1581-1647) «История Нидерланд» излагаются события нидерландской истории XVI-XVTI вв., но при этом особое внимание уделяется экономическим вопросам'. Большинство событий XVI-XVII вв. объясняется экономическими причинами.
При сравнительном анализе невозможно не обратить внимания на определенное сходство голландской и бельгийской историографии. Это сходство проявляется прежде всего в том, что бельгийские историки, как и голландские, преимущественно разрабатывали социально-экономические проблемы. При анализе бельгийской историографии античности наибольшее значение обычно придают работе К. Прео «Царская экономика Лагидов»2. В ней исследуются формы собственности, система денежного обращения, развитие внешней и внутренней торговли, стремление к регулированию экономики и т.д. в Лагидском Египте. Анализу проблем экономики посвящена и другая известная работа К. Прео «Греки и египтяне по архивам Зенона» (1947г.). В ней описывается меркантилистский характер экономики Птолемеев в Египте, в эллинистическую эпоху. Проблемы экономики исследуются также в, работах другого известного бельгийского историка античности О. Якоба. Его работа «Общественные рабы в Афинах» (1928 г.) посвящается исключительно выявлению значения общественных рабов в экономике Афин.
v Бельгийские историки Ж. Биде и Ф. Кюмон в совместной двухтомной работе «Эллинизированные маги: Зороастр, Остан и Гитасп согласно греческой традиции» большинство явлений религиозной жизни объясняют исключительно экономическими факторами. Роль этих факторов в развитии общества явно преувеличивается и в работах других
1 См.: HooftP.K. Nederlandse historien. Amsterdam, 1947.
2 См.: Историография античной истории...
193
историков Бельгии: П. Мартенса «Государственная гражданская служб;) и контроль за населением в Оксиринхе в III в. н.э.» (1958 г.); П. Видал я -Накэ «Посевная ведомость в Птолемеевском Египте» (1967 г.); Т. Рек-манса «Ситометрия в архивах Зенона» (1966 г.) и др.
Проблемы экономической истории приобретают особое значение также в работах большинства американских историков. Преувеличение экономических факторов в работах голландских, бельгийских и американских историков нельзя объяснить влиянием определенной исторической школы, поскольку многие голландские и бельгийские историки получили образование за пределами своей родины, в Германии, Франции и т.д. Преимущественную разработку экономических проблем можно объяснить национальными особенностями творческого мышления голландских, бельгийских и в определенной степени американских историков. Можно утверждать, что преувеличение военного фактора в истории человечества немецкими и турецкими историками также объясняется национальными особенностями творческого мышления. Национальной особенностью творческого мышления швейцарских историков является доминирование культурно-цивилизационных факторов при объяснении исторических процессов и явлений. Китайской историографии характерно явное преувеличение, часто доходящее до абсолютизации, роли правового, законодательного фактора в истории человеческого общества. В работах индийских историков на первый план выступает прежде всего религиозно-культурный фактор.
Перечень примеров можно продолжить, но при этом необходимо отметить, что в одних случаях национальные особенности творческого мышления выступают явно, обнаруживаются легко, в других случаях не так заметны, обнаруживаются с трудом1. В любом случае само наличие национальных особенностей творческого мышления не вызывает сомнений. Они проявляются во всех сферах процесса познания, и историческая наука не является в этом смысле исключением. Так, например, философское восприятие бытия в значительной степени детерминируется особенностями национального склада ума. При сравнительном анализе хода мысли о бытии Вселенной немецких, французских, английских и русских философов Н.В. Грищенко пришел к следующему выводу: «В рассуждениях о бытии классики немецкой философии стремятся к его определенности, завершенности, непрерывности. Космос предполагается определенным и законченным, как «дом» (Кант), и эта
' Предварительно можно отметить также факторы, когда национальные особенности творческого мышления носят противоречивый характер и населению различных регионов одного и того же этноса характерны различные стили творческого мышления. :
194
завершенность бытия - основная предпосылка в системах каждого из гигантов немецкой классической философии» . С выводами Н.В. Гри-'щенко нельзя не согласиться, поскольку при всех прочих различиях классиков немецкой философии объединяет стремление к завершенности, к определенности. Хотя завершенность, определенность представляется различной. Так, в отличие от Канта Гегель завершенность бытия предполагает не в космосе, а в самопознании бытия. Для Фихте завершенность, определенность мира заключается в деятельности абсолютного «Я». Идеи завершенности общественного развития Фихте изложил в книге «Замкнутое торговое государство» (1800 г.). Полярность противоположных начал Шеллинга получила свою завершенность в «Абсолюте», в абсолютном тождестве божества. В определенной степени можно утверждать, что философия Фейербаха также нашла свою завершенность в антропологическом принципе, хотя такую завершенность нельзя абсолютизировать. При этом необходимо отметить, что "представители классической немецкой философии принадлежали в "'принципе к различным философским течениям, их концепции не тожде-''ственны, порой диаметрально противоположны, но стремление к определенности, к завершенности характерно каждому из них. >'' Совершенно верно, на наш взгляд, утверждение Н.В. Грищенко, что ув отличие от немецких философов, принимающих за исходное мир как 'целое, английские философы «отстаивают плюрализм бытия»2. При "всем разнообразии философских течений, порой диаметрально проти-' воположных в объяснении как отдельных явлений, так и бытия в целом, Чцля английской философии характерен плюрализм бытия. Плюралистическое восприятие бытия характерно как философии Бэкона и Локка, так и философии Юма и Беркли. Плюрализм бытия в английской философии является в определенной степени отрицанием определённости, 'Завершенности. В философии Ф. Бэкона плюрализм бытия весьма противоречив, поскольку он, с одной стороны, рассматривал «единое и Цельное строение Вселенной»3, но в то же время он утверждал о высшем и низшем роде бытия. Плюрализм бытия в философии Ф. Бэкона особенно ярко проявляется в утверждении, «что материя представляется как бы созданной руками (разумеется, руками Бога. - Т.Х.), введение же 'формы требует использования закона и декрета»4. Классическим приме-
2 Там же. С. 53.
3 Бэкон Ф. Соч.: В 2 т. М, 1977. Т. I. С. 210.
4 Там же. С. 117.
ром плюрализма бытия может служить скептицизм Юма. Особенно ярко идея плюрализма бытия, незавершенности бытия излагается в его работе «Диалоги о естественной религии». В, этой работе Юм устами Клеанта (древнегреческого мыслителя) задается вопросом: «...что определило к существованию нечто, а не ничто, и притом вызывало к бытию именно одну определенную возможность, исключив все остальное?»'. Казалось, в самой постановке вопроса плюрализм идей, различных начал исключается, однако в процессе изложения различных вариантом ответа на поставленный вопрос становится ясно, что однозначный otbci маловероятен, неубедителен для Юма.
Плюрализм бытия характерен для английской философии не только в XVII-XVIII вв., но и в XIX-XX столетиях: Плюрализм бытия утверждал крупнейший английский философ, логик, математик Бертран Рассел (1872-1970). «Плюрализм, - писал Рассел, - точка зрения науки и здравого смысла; поэтому его следует принять, если доводы против него неубедительны»2. Английский философ не находит доводов против плюрализма и считает, что «плюрализм прав». Б. Рассел свою философию характеризует следующим образом: «Философию, сторонником которой я являюсь, можно назвать логическим атомизмом или абсолютным плюрализмом, поскольку, утверждая, что существует много вещей, она вместе с тем отрицает существование целого, состоящего из этих вещей»3. Очевидно, что Рассел не просто сторонник, а крупнейший теоретик плюрализма бытия. Любая философская система, не базирующаяся на плюрализме, для него не приемлема. Рассел уверен «в том, что монизм основан на ошибочной логике, внушенной мистицизмом»4. По мнению английского мыслителя, все прежние «претенциозные метафизические системы» ошибочны, поскольку базируются на монизме. Весьма негативно он относится к философии Гегеля и его последователей, поскольку они придерживаются монизма. Представляется, что плюрализм бытия можно с полным основанием рассматривать как национальный признак английской философии. В этом отношении английская философия является антиподом немецкой философии.
Существуют ли другие отличия мышления англичан?
В научной литературе имеются различные точки зрения на этот вопрос. В частности, учитывая давние материалистические традиции в английской философии, К. Маркс и Ф. Энгельс в работе «Святое семей-
1 Юм Д. Соч.: В 2т. М., 1965. Т. 2. С. 517.
2 Рассел Б. Философский словарь разума материи и морали. Киев, 1996. С. 201.
3 Там же. С. 136.
4 Там же. С. 201.
196
ство» писали, что
1
материализм - прирожденный сын Великобритании»'.
Отрицать материалистические традиции в английской философии, давшей целую плеяду выдающихся материалистов, бессмысленно. Однако, признавая материализм «прирожденным сыном Великобритании», вряд ли будет корректным считать философов-идеалистов Беркли и Юма «пасынками» этой страны. Анализ истории философии показывает, что философия любой страны представлена как мыслителями-материалистами, так и идеалистами, и Англия не является исключением. Невозможно утверждать об абсолютном доминировании материализма или идеализма в философии какой-либо страны. Но в то же время нельзя не отметить превалирование материализма или идеализма в философской мысли некоторых стран. Так, например, большинство представителей классической немецкой философии придерживались различных разновидностей идеализма. Однако, как известно, превалирование идеализма в классической немецкой философии не принижает значения материализма Фейербаха. С другой стороны, немецкая философия не исчерпывается классической философией. В конце XIX и в XX столетии в Германии творчески развивались традиции как идеалистической, так и материалистической философии.
Нам представляется, что материализм или идеализм невозможно считать национальной особенностью творческого мышления какого-либо этноса. Однако в определенную эпоху в одной стране может доминировать либо материализм, либо идеализм. Как уже отмечалось, в классической немецкой философии (2-я половина XVIII и 1-я половина XIX в.) доминировал идеализм. Во французской же философии XVIII в. явно преобладала материалистическая философия, что не дает оснований для утверждения об односторонней материалистической ориентации французской философии, поскольку в XIX-XX вв. работала целая плеяда известных французских философов-идеалистов, работы которых пользуются общемировой известностью.
Французскую философию в целом нельзя характеризовать исключительно материалистической или идеалистической. Анализ истории французской философии показывает, что в этой плоскости бессмысленно утверждать о национальных особенностях. Это не означает отрицания национальных особенностей творческого мышления французских философов, отличающихся яркостью и эмоциональностью. Как заметил Н.В. Грищенко, французские мыслители бытие ощущают «как жизнь, а
1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 2. С. 142.
197
не как мастерскую»'. Эмоциональностью, своеобразной яркостью характеризуются уже работы Р.Декарта (1596-1650), которого на Западе не без основания обычно считают основателем современной философии. Особой эмоциональностью отличаются философские работы Декарта «Начала философии», «Размышления о первой философии...» и т.д., что не принижает научно-теоретический уровень работ великого ученого и философа. В работе другого выдающегося французского ученого, философа П. Лапласа (1749-1827) «Трактат о небесной механике» наряду с убедительной аргументацией нельзя также не отметить яркость и эмоциональность изложения. Что касается таких французских мыслителей, как Руссо, Вольтер, Дидро и т.д. то яркость и эмоциональность их работ общеизвестны. Трудно назвать французского философа, чьи работы не характеризовались бы яркостью, эмоциональностью, образностью. Один из самых глубоких умов Франции - Б. Паскаль (1623-1662), - математик, физик, философ-скептик, любую научную теорию излагает эмоционально, образно. Так, рассуждая о бесконечности мира вширь и вглубь, утверждал, что «видимый мир - лишь едва различимая черточка в необъятном лоне природы, которая неисчерпаема и «в сжатых границах атома: неисчислимые вселенные в этом атоме и у каждой - свой, небесный свод, свои планеты и своя Земля...и на этой Земле свои животные, которых опять-таки можно делить, не зная отдыха и срока»2. Паскаль как бы считает научные факты недостаточной аргументацией. Эмоциональность, образность выступают дополнительным аргументом при формулировке любой теории, учения.
Трудно согласиться с утверждением Н.В. Грищенко, что «французы экспонируют, открывают, проливают свет, излагают, но не обосновывают, доказывают, выводят»3. Нам представляется, что эмоциональность и образность не только не лишают доказательности и обоснованности выводов французских ученых, а, как уже отмечалось, усиливают обоснованность научных выводов. Так, Паскаль, отвергая утверждения догматиков о возможности всеведения и безошибочных знаний, писал, что в нашем знании «все отчасти истинно, отчасти ложно. Настоящая истина не такова: она совершенно чиста и беспримесно истинна. Примесь ложного ее пятнает и уничтожает»4. В действительности же в наших знаниях, утверждал он, «нет ничего беспримесного
' Грищенко Н.В. Национальные особенности творческого мышления... С. 53.
2 Цит. по: Богуславский В.М. Скептицизм XVI-XVII вв. // История философии: Запад- Россия-Восток. \А., 1996. С. 80.
3 Грищенко Н.В. Национальные особенности творческого мышления... С. 53.
4 Цит. по: Богуславский В.М. Скептицизм XVI-XVH вв... С. 82.
198
истинного, если понимать под истиной беспримесно истинное»1. При этом Паскаль истину уподобляет настолько крохотной точке, что даже если, стреляя, мы попадаем в нее, то одновременно с точкой (т.е. истиной) попадаем также в окружающую ее поверхность (т.е. заблуждение). Проблема истины одна из самых сложных в гносеологии, и ввиду этого немецкие и английские философы, напротив, при анализе данной проблемы избегают эмоциональности, образности, используют строгий, и в определенной степени сухой, язык науки. Разумеется, можно назвать ряд английских и немецких ученых, которым также характерны эмоциональность, яркость, образность мышления. Однако то, что носит единичный, случайный характер в стиле мышления ученых других этносов, для французов является национальной особенностью творческого мышления.
При анализе национальных особенностей творческого мышления русских, как правило, отмечается незавершенность бытия, апелляция не к прошлому, а к будущему. Таким образом зародилась идея русского мессианизма в работах «славянофилов», Достоевского, Соловьева и т.д. В этой связи большой интерес представляет анализ философских идей «славянофилов», поскольку именно они впервые сформулировали идею русского мессианизма, хотя фрагментарно такая идея не раз излагалась в работах русских мыслителей прошлых столетий, начиная с митрополита Иллариона (XI в.).
В отечественной литературе советского периода славянофильство определяется как идея исключительно консервативная, апеллирующая к прошлому. Так, в «Философском энциклопедическом словаре» течение славянофильства характеризуется исключительно ретроградством: «Историческим воззрениям славянофилов была присуща в духе романтической историографии идеализация старой, допетровской Руси, которую «славянофилы» представляли себе гармоничным обществом, лишенным противоречий, не знавшим внутренних потрясений, являвшим единство народа и царя, «земщины» и «власти»2. На первый взгляд, такая характеристика представляется обоснованной, поскольку основоположники «славянофильства», И.В. Киреевский и А.С. Хомяков, в своих работах часто идеализируют историческое прошлое русского народа. А.С. Хомяков писал: «Англичане, французы, немцы не имеют ничего хорошего за собою. Чем дальше они оглядываются, тем хуже и безнравственнее представляется им общество. Наша древность представляет нам пример и начала всего доброго в жизни частной, в судопроизводстве, в отноше-
' Богуславский В.М. Скептицизм XVI-XVII вв... С. 82.
2 Философский энциклопедический словарь. М., 1989. С. 258.
199
нии людей между собой... Западным людям приходится все прежнее отстранять, как дурное, и все хорошее в себе создавать; нам довольно воскресить, уяснить старое, привести его в сознание и жизнь»'. Однако анализ работ как А.С. Хомякова и И.В. Киреевского, так и их соратников показывает, что славянофилы были весьма далеки от слепого обожествления всей русской старины. «При малейшем неурожае, - пишет о старой России А.С. Хомяков, - люди умирали от голода тысячами, бежали в Польшу, кабалили себя татарам, продавали всю жизнь свою и будущих потомков крымцам, или своим братьям русским, которые едва ли были лучше крымцев и татар»2. Перед нами предстает картина ужасная, весьма далекая от идиллии. В другом случае автор, как бы продолжая описание исторических ужасов и нагнетая страсти, замечает: «Ничего доброго, ничего благородного, ничего достойного уважения или подражания не было в России. Везде и всегда была безграмотность, неправосудие, разбой, крамола, угнетение личности, бедность, неустройство, непросвещение и разврат. Взгляд не останавливается ни на одной светлой минуте в жизни народной, ни на одной эпохе утешительной»3. Вряд ли автору можно приписать при всей предвзятости идеализацию русской старины. Негатив уклада жизни старой России показан в гипертрофированном виде во всей неприглядности. Он не мог стать идеалом общественного устройства России второй половины XIX века. Анализ старой России носит диалектический характер и наряду с положительными моментами перечисляются также отрицательные.
Славянофилы рисуют устои жизни старой России отнюдь не с целью их возрождения. Отвечая на вопросы: Была ли лучше или хуже старая Россия теперешней России (середины XIX в.), где порядок вещей подчинен преобладанию элемента западного? И если устои жизни прежней России были лучше устройства России XIX в., то необходимо ли возрождение прежних самобытных порядков и искоренение всего западного, проникшего в Россию и разрушившего ее самобытность?), соратник А.С. Хомякова И.В. Киреевский писал: «Если старое было лучше теперешнего, из этого еще не следует, что оно было бы лучше теперь. Что годилось в одно время, при одних обстоятельствах, может не годиться в другое, при других обстоятельствах»4. О реставрации старых порядков, какими бы привлекательными они не казались, нельзя рассчитывать всерьез. Новое время требует новых форм, нового содержания. И это