[Править] Ход войны [править] Кампания 1904 года [править] Начало войны

Экстренное дополнение к журналу «Нива» с обращением Николая II о начале русско-японской войны

В ночь на 27 января (9 февраля) 1904 года, до официального объявления войны, 8 японских миноносцев провели торпедную атаку кораблей русского флота, стоявших на внешнем рейде Порт-Артура. В результате атаки на несколько месяцев были выведены из строя два лучших русских броненосца («Цесаревич» и «Ретвизан») и бронепалубный крейсер «Паллада». Корабли стояли на внешнем рейде (несмотря на категорические возражения адмирала Макарова), однако русские моряки быстро овладели положением и начали давать отпор, они также смогли помешать заблокировать вход в гавань блокшипами^{[источник?]}. Отличились береговые батареи № 1 и № 2, а также стоящий на мели повреждённый во время атаки «Ретвизан». Японские миноносцы были отогнаны, повреждённые русские суда были отправлены на внутренний рейд; паники в городе удалось избежать. Японцы лишились по крайней мере 5 пароходов, суммарной вместимостью в 12 000 брутто тонн^{[источник?]}. И когда наступившим утром под Порт-Артуром появилась японская эскадра, русский флот вышел ей навстречу и, поддержанный береговыми батареями, быстро заставил её ретироваться^[46].

27 января (9 февраля) 1904 года японская эскадра в составе 6 крейсеров^[47] вынудила к бою находившиеся в корейском порту Чемульпо бронепалубный крейсер «Варяг» и канонерку «Кореец». После 50-минутного боя получивший тяжёлые повреждения «Варяг» был затоплен, а «Кореец» — взорван.

После боя в Чемульпо продолжилась высадка частей 1-й японской армии под командованием барона Куроки, общей численностью около 42,5 тыс. человек (началась еще 26 января (8 февраля) 1904).

21 февраля 1904 года японские войска заняли Пхеньян, к концу апреля — вышли к реке Ялу, по которой шла корейско-китайская граница.

[Править] Отношение русской общественности к началу войны с Японией

Известие о начале войны мало кого в России оставило равнодушным: в первый период войны в народе и общественности преобладало настроение, что на Россию напали и необходимо дать отпор агрессору. В Петербурге, а также других крупных городах империи самопроизвольно возникали невиданные уличные патриотические манифестации. Даже печально известная своими революционными настроениями учащаяся столичная молодёжь завершила свою университетскую сходку шествием к Зимнему Дворцу с пением «Боже, Царя храни»!

Оппозиционные правительству круг оказались застигнутыми этими настроениями врасплох. Так, собравшиеся 23 февраля (ст. ст.) 1904 года на совещание в Москве земцы-конституционалисты, приняли коллективное решение прекратить любые провозглашения конституционных требований и заявлений ввиду начавшейся войны. Это решение мотивировалось патриотическим подъёмом в стране, вызванным войной^[48].

[Править] Реакция мирового сообщества

Отношение ведущих мировых держав к началу войны между Россией и Японией раскололо его на два лагеря. Англия и США сразу и определённо заняли сторону Японии: начавшая выходить в Лондоне иллюстрированная летопись войны даже получила название «Борьба Японии за свободу»; а американский президент Рузвельт открыто предостерегал Францию от её возможного выступления против Японии, заявив, что в этом случае он «немедленно станет на её сторону и пойдёт так далеко, как это потребуется». Тон американской печати, особенно еврейской её части, был настолько враждебен России^[49], что побудил М. О. Меньшикова — одного из ведущих русских публицистов — воскликнуть в «Новом времени»:

Вся нынешняя война есть чуть ли не прямое содействие еврейской агитации в тех странах, где печать и биржа в руках евреев… Нет сомнения, что без обеспечения Америки и Англии, Япония не сунулась бы с нами в войну[49]

Франция была недовольна действиями Японии, начавшей войну, ибо была заинтересована в России как в своей союзнице против Германии; за исключением крайней левой, вся остальная французская печать выдерживала строго корректный союзнический тон. Германская пресса была разделена на два противоположных лагеря: правые газеты были на стороне России, левые — на стороне Японии. Существенное значение имело личная реакция германского императора на начало войны. Вильгельм II пометил на докладе германского посланника в Японии:

Tua res agitur! Русские защищают интересы и преобладание белое расы против возрастающего засилия жёлтой. Поэтому наши симпатии должны быть на стороне России[49]