- •Глава I Отсылочные нормы
- •Раздел 1 Конституция
- •I. Конституционно закрепленные права и свободы
- •III. Гарантированные учреждения
- •Раздел 2
- •I. Ее конституционное значение
- •II. Трудности применения Декларации
- •III. Затруднения в толковании Декларации
- •Раздел 3 Преамбула Конституции 1946 г.
- •I. Ее конституционное значение
- •II. Трудности в применении преамбулы 1946 г.
- •III. Трудности в толковании преамбулы 1946 г.
III. Трудности в толковании преамбулы 1946 г.
1. С точки зрения толкования преамбула 1946 г. имеет определенные преимущества по сравнению с Декларацией 1789 г.; поскольку в ней утверждаются принципы, «чрезвычайно важные для нашей эпохи», конституционный судья избавлен от необходимости приспосабливать слишком старый текст к условиям современного общества.
Но преамбула составлялась не для того, чтобы конституционный судья любой ценой противился законам, посягающим на провозглашенные в ней принципы; напротив, в абз.З статьи 92 Конституции 1946 г. запрещался любой контроль за соответствием законов положениям преамбулы. Следовательно, чтобы проконтролировать законодателя, конституционный судья опирается на документ, не предназначенный для этой цели, и, таким образом, источником для его деятельности в отношении проверки конституционности позитивных правовых норм является лишь декларированное намерение законодателя (которое, впрочем, также имеет конституционное значение). Такая подмена понятийных категорий, естественно, требует признания за судьей широкого простора для свободной оценки правовых категорий: такова, например, распространяемая на всех гарантия в форме «материальной безопасности». Содержание азб.11 преамбулы позволяет судье ограничительно толковать право на забастовку (см. решение Совета от 22 июля 1980 г.), впрочем, так же широко можно трактовать и право на передвижение (решения от 19 и 20 января 1981 г.).
С учетом этого становится очевидным, что положения преамбулы, поскольку они и расширяют объем прав и свобод, могут при случае толковаться и в ограничительном смысле. Тогда возникает еще один вопрос.
2. Могут ли положения преамбулы 1946 г. противоречить Декларации 1789 г.?
На этот вопрос Конституционный совет ответил отрицательно, основываясь опять же на смысле некоторых положений преамбулы 1.946 г. Таково решение Совета от 16 января 1982 г. по вопросу о национализации, где употреблено конструктивное слияние общего (подтверждение Декларации в целом) с отдельным (провозглашаются, кроме того, такие-то принципы...).
По мнению Совета, слова «кроме того» означают, что преамбула нацеливается на восполнение провозглашенных в 1789 г. прав и свобод путем добавления емкой формулы: «политические, экономические и социальные принципы, чрезвычайно необходимые нашему времени». В итоге можно заключить: преамбула 1946 г. дополняет, но не изменяет Декларацию 1789 г. В буквальном истолковании логика рассуждений не меняется; но все же трудно совместить в едином целом индивидуалистическую и частнособственническую философию 1789 г. с более емкими по значимости социальными взаимосвязями гражданина и государства, не нанеся при этом ущерба одной из них.
И не случайно именно в вопросах собственности противоречие стало очевидным; если в 1789 г. собственность (в ее индивидуалистическом понимании) была нерушимой и священной (ст.17 Декларации), то преамбула 1946 г. открывает простор широкому полю коллективной собственности (ст.9). Итак, каким же образом примирить право собственника свободно распоряжаться своим имуществом (статьи 537 и 544 ГК) с правом любого работника «участвовать в управлении предприятием» (абз.8 преамбулы), на котором он занят по найму, но собственником никак не является? Можно ли принять на веру, что ставшие возможными согласно абзацам 14 и 15 преамбулы ограничения суверенитета никак не находятся в противоречии со статьей 3 Декларации, согласно которой «источником суверенной власти является нация» и, стало быть, ей и отдается преимущество? Итак, хотим мы этого или нет, Конституционный совет, вынужденный проводить сопоставление и примирение между во многом расходящимися принципами XVIII и XX веков, закрепляет за собой широкие оценочные критерии.
3. При этом встает и вопрос о том, как примирить преамбулу 1946 г. с прерогативами законодателя по статье 34 Конституции? Как известно, статья 34 отводит к компетенции законодательной власти определение основных принципов в некоторых областях правового регулирования, которые в свою очередь уже принципиально обозначены в преамбуле 1946 г. как «чрезвычайно необходимые в наше время».На это Конституционный совет дает двоякий ответ, первый из которых таит в себе некоторые противоречия.
Во-первых, иерархическая соподчиненность между принципами преамбулы и основными принципами по смыслу статьи 34 Конституции имеет довольно неясные очертания; вторые призваны развивать первые; так, например, обстоит дело с правом на труд и профсоюзными правами. Законодатель, который определяет «основные принципы», должен одновременно и соблюдать принципы преамбулы, для которых он должен вырабатывать «условия реализации»; однако, например, предусмотрев участие трудящихся в «коллективном определении условий труда», законодатель вправе оговорить, что этим можно пренебречь «с учетом временных обстоятельств по отношению к работникам по найму», а также с учетом возраста, срочности трудового договора и т.п. (см. решение Совета от 5 июля 1977 г.). Таким образом, выявляется, что применение принципа на основе преамбулы сопряжено с конкретным перечнем условий этого применения, выраженных в законе.
Во-вторых, в своем основополагающем для судебной практики решении от 16 января 1982 г., касающемся национализации, Совет определил, что положения статьи 34 об отнесении к ведению законодательной власти определения правил или «установления основных принципов... не освобождают законодателя при реализации его прерогатив в соблюдении принципов и норм конституционного значения, которые предписаны для обязательного исполнения всем государственным органам». На этот раз четко была определена иерархическая соподчиненность конституционных положений; статья 34 не позволяет законодателю посягать на принципы преамбулы путем вольного определения «общих принципов»; конституционные принципы первенствуют над основными принципами, устанавливаемыми в текущем законодательстве. Но ввиду этого возникают и новые трудности в связи с существованием во французском конституционном праве «основных принципов, признанных законами Республики».