Виктор Соловьев

1923 – 1992

Виктор Соловьев – один из тех писателей, для которого тема природы главная. Он родился не в Карелии, но прожил здесь долгие годы, раз и навсегда влюбившись в северную землю. Будучи заядлым охотником, писатель много времени проводил в лесу, наблюдая за естественной жизнью лесных птах и разных «зверюшек», среди которых был даже хозяин карельских лесов – медведь. Итогами наблюдений стали книги замечательных рассказов-былей: «Гагарье гнездо», «Дятлов шедевр», «Охотничья тетрадь» и другие. Для первого знакомства предлагаем прочитать маленький рассказ В.Соловьева «Дятлов шедевр».

Д ятлов шедевр

Весной дятел стучит не ради сытости, а ради музыки! Гляди, с каким вдохновением он колотит! В этом деле и нельзя вполсилы: искусство требует трудов...

В погожем розовом покое в разноголосый птичий перезвон врываются чеканные дятловы трели. Вот простучал один, другой и тотчас за болотом - третий. Oни соревнуются. Но тут дело не в прочности клюва, не в силе удара, а в умении заставить дерево звенеть особенным, неповторимым тоном. Во всей округе среди стука дятлов вы не услышите двух одинаковых звучаний.

От инструмента-дерева зависит личное дятлово счастье. Попробуй-ка, разыщи свой инструмент среди тысяч одинаковых колодин, беззвучных и настроенных не в лад. Найди меж безголосых сучьев музыкальный. И пробуди, заставь запеть!

Порхает по стволам трудяга-музыкант, приладится и так и этак, ударит раз, другой, опять перелетит. Уж было, кажется, нашел, что нужно, опробовал, прислушался - фальшивит: подлая трещина портит дело… И снова поиски. И снова пробы. И наконец-то - вот оно. Желанный, безупречный инструмент! Не звук - мечта. Держись, соперники-соседи! Теперь поглядим, чья возьмет!

Однажды я шел с тетеревиного тока, И на ходу дремал после бессонной ночи. И тут сквозь монотонный гул ручья отчетливо расслышал голос арфы. Словно бы кто-то трогал струны неумелой рукой. «Неужто чудится», - подумал я и повернул в направлении звуков. И вот что мне открылось. Просека и телефонный столб с натянутыми проводами. А на столбе, меж изоляторами, двигается пестренький комочек - обыкновенный малый дятел с багровой полоской на темени… Взмахнул головкой дятел да как забарабанит по столбу! И отозвались провода мажорным низким звоном. И долго угасал вдали задумчивый аккорд... А музыкант оцепенел и слушал, и как, должно быть, там, под серенькими перышками, трепетало, волновалось сердце! А когда звуки смолкли, он запорхал, кружась над просекой, восторженно выкри­кивая: «Ки!» Потом с разлету сел, опять заколотил...

Где-то в деревяшку попытался вторить заурядный конкурент. Простучал и затих, подавленный творческой завистью.

«Ки! Ки! - разносится над лесом. - Слушайте, меня, пернатые! Слушайте и удивляйтесь: это ли не шедевр!» И, словно палец пианиста, вдохновенный, быстрый клювик бьет по клавишу-столбу.

Я двинулся своей дорогой, и долго еще слышалась мне дятлова арфа. И мне подумалось, что ведь шедевры-то никто из гениев умышленно не создавал, что ведь, по сути дела, все они - счастливая находка.

1958