3. Нравственные искания героев л.Н. Толстого и ф.М.Достоевского

Для художественного метода Ф.М. Достоевского было характерно обращение к не устоявшимся, только формирующимся явлениям. Это подтверждают все его романы – от «Преступления и наказания» до «Братьев Карамазовых». В то же время необычным фактом творческой биографии Толстого было обращение к изображению не устоявшейся, противоречивой современной действительности. Толстой приходит к «Анне Карениной» от романа-эпопеи о героическом прошлом России, об эпохе единения русского общества перед нависшей над Родиной в 1812 году смертельной опасностью. Достоевский в течение долгого времени, оценивая достаточно высоко художественный талант Толстого, при этом не раз показывал свою неудовлетворенность отсутствием «злобы дня» в его произведениях ограниченностью их содержания. Толстой считался им только «историографом дворянского семейства». Однако данная точка зрения претерпела существенные трансформации с появлением романа «Анна Каренина». У Толстого также в 70-е годы изменилось молчаливо-отрицательное отношение к романному методу Достоевского. Писатель высокого оценил образ Мышкина. Им были высказаны резкие возражения по отношению к сравнению Мышкина с образом Федора Ивановича из драмы А.К.Толстого. «Помилуйте, - возмущенно замечает Л.Н. Толстой, - как можно сравнить «идиота» с Федором Ивановичем, когда Мышкин - это бриллиант, а Федор Иванович - грошовое стекло» [Л.Н. Толстой в воспоминаниях 2008:351].

Острый интерес Достоевского вывала публикация романа «Анна Каренина». В своем «Дневнике писателя» в феврале-августе 1877 года он представил пространную статью о романе. «У писателя-художника в высшей степени, беллетриста по преимуществу, - пишет Ф.М. Достоевский, - я прочел три-четыре страницы настоящей «злобы дня» - все, что есть важнейшего в наших русских текущих политических и социальных вопросах... И главное, - со всем характернейшим оттенком настоящей нашей минуты, именно так, как ставится этот вопрос в данный момент, ставится и оставляется неразрешенным». Также Достоевскому были близкими мысли Л.Н. Толстого-Левина о необходимости путем «великой бескровной революции» решительных мер переустройства действительности. По мнению Достоевского это было русским решением важнейшего противоречия между хозяевами жизни и трудовыми массами.

Писатель увидел много своего в «Анне Карениной» Достоевский не только в разработке злободневных проблем современности, но также в исследовании «вечных» нравственно-философских проблем, таких как красота, добро, возмездие за преступление, любовь-чувство и любовь-страсть, рождение и смерть человека и пр. Для Достоевского, как и для Толстого стала характерной разработка социальных вопросов с точки зрения неизменных, вечных начал нравственности. Оба автора были убеждены в том, что судебные кодексы и законы не в состоянии разрешить вопрос о виновности человека и мере его наказания, поскольку «Ясно и понятно до очевидности, что зло таится в человеке глубже, чем предполагают лекаря-социалисты, что ни в каком устройстве общества не избегнете зла, что душа человеческая останется та же, что ненормальность и грех исходят из нее самой и что, наконец, законы духа человеческого столь еще неизвестны, столь неведомы науке, столь неопределенны и столь таинственны, что нет и не может быть еще ни лекарей, ни даже судей окончательных, а есть Тот, который говорит: «Мне отмщение, и аз воздам».

В современной литературоведческой науке романы Ф.М. Достоевского и Л.Н. Толстого относятся к высшей фазе развития реалистического социально-психологического философского романа. Данный тип романа называется «романом-синтезом», либо «универсальным романом», где существует органическое единство философско-онтологических и социально-психологических начал [Творчество Достоевского 1991]. Несмотря на различие творчества Ф.М. Достоевского и Л.Н. Толстого, в 70-е годы XIX столетия в романном искусстве этих романистов было отмечено сближение поэтики и проблематики. Наиболее ярко это проявилось в произведениях «Анна Каренина» и «Идиот».

Как Толстой, так и Достоевский огромное значение придавали «главной мысли», идее, определяющей художественный пафос произведения. Например, Л.Н. Толстым отмечалось неоднократно, что он любил «мысль народную» в «Войне и мире» и «мысль семейную» – в «Анне Каренине». В ходе работы над романом «Идиот» Достоевский писал в письмах к А. Майкову, что не боится за «любимейшую идею» романа, но опасается только обработки этой идеи, ее художественное выполнение.

От писателя оба автора требовали жизненных мелочей, безукоризненного знания текущего материала. Достоевский признавался в письме к Х.Д. Алчевской: «Я вывел неотразимое заключение, что писатель - художественный, кроме поэмы, должен знать до мельчайшей точности (исторической и текущей) изображаемую действительность. У нас, по-моему, один только блистает этим - граф Лев Толстой».

В романах обоих писателей происходит воссоздание сложной, противоречивой эпохи 70-х годов, когда произошло разрушение старых феодальных отношений, и только складывались буржуазные, новые. Лаконичной и многообразной поэтому оказалась фраза, с которой начинается роман Толстого, –«Все смешалось». «Она представляет собой тематическое ядро романа и охватывает и общие закономерности народной жизни, и частные обстоятельства семейного быта» [Бабаев 2010:120]. Как отмечал Достоевский, неустойчивое «трепещущее время» определило в произведении особенности создания «образа времени», а также особенности философско-религиозного пласта произведений. У Достоевского на материале городской жизни, где раньше проявились черты буржуазных отношений, разрабатывался вопрос о том, что несет России буржуазный строй. Даная проблема у Толстого решалась посредством анализа судеб дворянства и крестьянства – двух важнейших сословий России, города и деревни. Также важно отметить, что оба автора при обращении к важнейшим проблемам современности, всякий раз исходили из вечных принципов нравственности.

В образах Левина и Мышкина сосредоточен социально – философский центр романов «Анна Каренина» и «Идиот». На первый взгляд являются беспочвенными сопоставление всепрощающего, доброго, внешне бездействующего Мышкина и волевого, активного, ищущего практические пути преобразования своей жизни и хозяйства Левина. Однако мы видим из текста произведений, что в философско - нравственных исканиях героев есть много общего. Прежде всего тем, что как для самих авторов, так и для их героев, кардинальным вопросом времени является вопрос о становлении в России новых буржуазных настроений, их отражении на жизни народа в целом и судьбах отдельных семей, личностей и сословий. Кроме того, обоими писателями социальные проблемы трактуются на основании позиций вечных нравственных начал.

Образы Левина и Мышкина включают большое количество автобиографического материала из жизни самих авторов. Важное значение имеют общие выводы Левина и Мышкина (Толстого и Достоевского), согласно которым существует поле деятельности в новой России как для помещика Левина, так и для мужика Парменова, а также и еще не растерявшего вечных общечеловеческих идеалов любви, прощения и добра для молодого поколения. Отдельные конкретные факты и черты главных героев романа свидетельствуют о неприкрытом биографизме писателей, использующих в любимых образах факты собственных размышлений и биографии.

Достоевский наделяет своего любимого героя Мышкина эпилепсией – собственным недугом, во время приступов которого соединяются земное и небесное.

Мышкин в салоне генеральши Епанчиной, предлагая Аделаиде сюжет для картины, психологически точно и достоверно передает мысли и чувства человека, приговоренного к смерти. Данные переживания являются такими живыми, убедительными и глубокими, поскольку переданы на основании собственного опыта Достоевского, приговоренного к смерти. Чертами характера писателя, воплотившимися в герое, стали непрактичность, отсутствие светских манер и прямодушие.

Образ Левина свидетельствует о мучительных поисках Толстого совестливых, справедливых форм отношений между крестьянами и баринами в появившихся после реформы 1861 года новых социально-экономических обстоятельствах. Как признавался сам Толстой, эти вопросы мучили его всю жизнь, заставляя искать ответы в трудах философов Гегеля, Канта, Шопенгауэра и др. В письме к Фонвизиной Достоевский признавался жене декабриста в том, что прошло его признание Бога через мучительное горнило сомнений.

Образ Левина также отражает такой биографический факт Толстого, как искушение самоубийством. Он, как свидетельствует в «Исповеди» сам писатель, чтобы не повеситься на перекладине между шкафами прятал от себя шнурок, чтобы не соблазниться легким способом покончить с собой перестал ходить на охоту. Так и Мышкин в тяжелые дни своей болезни при наблюдении красоты швейцарской природы, вечного праздника Божьего творения, ощущает себя выброшенным из этого праздника.

Оба писателя признают только мирный путь преобразования через реформы, нравственное самосовершенствование на основе христианского учения. Г.А. Бялый отмечает еще одну общую черту Мышкина и Левина. «Они по складу ума и натуры своеобразные аристократические демократы: оба душевно любят народ, чувствуют кровную связь с ним, умеют легко и просто общаться с людьми из народа, но при этом они совершенно чужды политического демократизма и не только не отказываются от своего аристократического положения, но остро ощущают и высоко ценят его» [Бялый 2003:56].также в разработке «вечных» нравственно – философских проблем, среди которых добро, красота их роль и судьба в жизни человека, любовь–страсть и любовь-чувство («Идиот»); преступление и возмездие («Преступление и наказание»), рождение и смерть и др..

Для обоих искателей является характерной разработка социальных вопросов с точки зрения неизменных, вечных нравственных принципов.

«Ясно и понятно до очевидности, что зло таится в человеке глубже, чем предполагают лекаря–социалисты, что ни в каком устройстве общества не избежите зла, что душа человеческая останется та же , что ненормальность и грех исходят из нее самой и что, наконец, законы духа человеческого столь еще неизвестны, столь неведомы науке, столь неопределенны и столь таинственны, что нет и не может быть еще ни лекарей, ни даже судей окончательных, а есть тот, который говорит: «Мне отмщение и аз воздам».

В романах «Идиот», «Анна Каренина» получает дальнейшее углубление и совершенствование реализм социально-универсального русского романа Х1Х века.

Толстой и Достоевский в органическом единстве и взаимообусловленности изображают общественно–психологическую сферу жизни и художественно исследуют вечные темы и проблемы человеческого бытия.

Причем, философско-онтологические проблемы разрабатываются не только образами главных героев-идеологов, таких как: Лев Мышкин и Ипполит Терентьев у Достоевского, Константин Левин и его брат Николай в «Анне Карениной» Толстого, но и не занимающимися философскими проблемами героями – носителями живой жизни, такими как Анна Каренина и Настасья Филипповна Именно на их судьбах разрабатываются такие вечные, порою неразрешимые разумом темы, как судьба Добра и Красоты, трагической вины, любовь – страсть и любовь – чувство, рождение, смерть.

В «Анне Карениной» Толстой показывает, как в человеке (в Николае Левине) до последней минуты борется жизнь со смертью, как неумолимо разрушается индивидуальное в человеке и заменяется общим выражением небытия и знанием того, что неподвластно индивидууму. Раздельное, искусственное бытие заменяется общим, незаинтересованным, общепринятым «ничто».

Спокойствие, знание истины, равнодушие к земной суетной жизни, освобождение от нее видит Наташа в лице умершего князя Андрея.

По убеждению Толстого, зло и добро, рождение и смерть, себялюбие и любовь к другому заключены в самом «корне жизни». Вероятно, не случайно Толстой подчеркивает взаимосвязь этих явлений, рисуя, как за мучительной смертью идет мучительно – радостный процесс рождения новой жизни.

В возвышенно – трагических и в то же время очень точно, в конкретно – осязаемых формах (почти до натуралистичности) рисуется картина родов Кити, картина, заканчивающаяся реалистическим символом. И здесь Толстой подчеркивает единый корень бытия: смерть и рождение, и начинает картину родов размышлениями Константина Левина: «Он знал и чувствовал только, что то, что совершалось, было подобно тому, что совершалось год тому назад в гостинице губернского города на одре смерти брата Николая. Но то было горе, - это была радость. Но и то горе и эта радость одинаково были вне всех обычных условий жизни, были в этой обычной жизни как отверстия, сквозь которое показывалось что-то высшее. И одинаково тяжело, мучительно наступало совершающееся, и одинаково непостижимо при созерцании этого высшего поднималась душа на такую высоту, которой она раньше никогда и не понимала прежде, и куда рассудок уже не поспевал за нею. «Господи, прости и помоги», - не переставая твердил он…».

Мучительная картина родов Кити заканчивается могучим жизнерадостным аккордом, переданным Толстым в пронзительном символе- сравнении, взятом Толстым из Евангелия. «А между тем там, в ногах постели, в ловких руках Лизаветы Петровны, как огарок над светильником, колебалась жизнь человеческого существа, которого никогда, никогда прежде не было, и которое так же, с тем же правом, с тою же значительностью для себя будет жить и плодить себе подобных.» (9, 298)

Вечные темы любви – страсти и любви –самопожертвования, судьба добра и красоты, трагедия положительно – прекрасного человека находятся в центре внимания и художественного творчества Достоевского в период создания романа «Идиот». В черновиках Достоевского, как и у Толстого, огромное количество страниц посвящено разработке этих вечных тем. Несколько раз Достоевский обращается к исследованию типов любви: «Страстно – непосредственная любовь –Рогожин; любовь из тщеславия –Ганя; Любовь христианская –Мышкин.».

Определяя главную черту Мышкина - «положительно-прекрасного человека», Достоевский отмечает его «смирение», невинность . «Смирение – самая большая сила, - замечает Достоевский, характеризуя любимого героя. Трижды как итоговую характеристику Мышкина Достоевский записывает: «Мышкин –Христос».

Работая над разрешением роли и судьбы красоты в мире, Достоевский в записных тетрадях пишет: «Мир красотой спасется», «Два образчика красоты». А потом в каноническом тексте романа мы читаем: «Красоту судить трудно. В ней берега сходятся».

Как видим, к началу 70- х годов творческие интересы и принципы Толстого и Достоевского сближаются. И это сближение особенно отчетливо выявляется в общей проблематике романов «Идиот» и «Анна Каренина», и в новых чертах поэтики, появившихся в романе Толстого.