30. Теория линз гендера.

Книга выдающегося психолога и феминистского философа, профессора Корнельского университета Сандры Бем помогает осознать дискуссионные вопросы пола, гендера и сексуальной ориентации.Профессор Бем обсуждает, как представления о мужчинах и женщинах, укоренившиеся в культуре и социальных институтах, трансформируются в представления и психологию индивида. Назвав эти представления линзами гендера, автор с междисциплинарных позиций рассматривает, как наше восприятие результируется в социальной практике - дискриминации женщин и сексуальных меньшинств.Бем считает, что общество должно заботить не различия между мужчинами и женщинами, а то, как эти различия преобразуются патриархатными социальными институтами в недостатки женщин и их дискриминацию.

31.Каким образом коммунитаристы предполагают сочетать два, казалось бы, противоречащих друг другу принципа - индивидуальной автономии и общественного единения?

Социальный порядок, в понимании коммунитариев, требует моральной парадигмы, в пределах которой задан комплекс разделяемых обществом норм и ценностей. Идеологи коммунитарного порядка противопоставляют его порядку, основанному преимущественно на принуждении (тоталитарные общества), так и либеральному порядку, поддерживаемому экономическим стимулированием. "Хорошее общество, - настаивают коммунитарии, - требует такого порядка, который увязан с нравственными ценностями его членов".

Важное положение коммунитаристской программы предполагает, что общие нравственные нормы могут выполнять скрепляющую социум функцию лишь только в том случае, если они не будут навязываться сверху или, тем более, внедряться насильственно. Нормативный порядок может состояться тогда, когда большинство граждан верят в принятые в обществе нормы, убеждены в их справедливости, а не просто вынуждены им подчиняться. Таким образом, снимается противоречие индивидуального и общественного: личные ценности приобретают социетальный масштаб и предстают в качестве общественных (социальных добродетелей, в терминах коммунитариев).

Близка к коммунитарной идее нормативного порядка концепция "доверия" Ф.Фукуямы. В понимании Фукуямы доверие - это не просто доверие членов общества к социальным институтам и друг к другу. Это еще и некий общественный климат, который определяет социально-политическое и экономическое состояние общества, а также его потенциал.

Объединение людей во имя общих целей может осуществляться как на основе договорных отношений, так и эгоистического интереса. Однако наиболее стабильными и эффективными являются сообщества, члены которого разделяют одни и те же ценности. "В таких сообществах, - считает Фукуяма, - не требуется широкого договорного и правового регулирования отношений, поскольку между их членами существует предварительный морально-нравственный консенсус как основа для взаимного доверия". Стабильность социальной системы, экономическая и политическая, "зависит, в конечном счете, не просто от принятия и соблюдения законов, но и от способности к самодисциплине составлявших общество личностей".

Коммунитаристы отстаивают точку зрения, в соответствии с которой совершенствование личности есть основа перестройки общества. Однако они решительно подчеркивают, что самосовершенствование личности может обеспечить улучшение общества лишь при условии действия индивида через посредство социальных групп.

Наиболее действенным средством против разъединения являются коммюнити - посреднические органы между индивидами и государством. Развитие низовых самоуправляющихся сообществ представляет собой альтернативу, как централизованному бюрократическому государству, так и превращению его в неуправляемый анархический конгломерат.

Программные установки коммунитаристов определяют и характер отношений коммюнити и государства. Они предполагают автономию коммюнити и невмешательство в их внутренние дела, за исключением чрезвычайных обстоятельств, применительно к которым вмешательство должно строго регламентироваться законодательством. К таким обстоятельствам, помимо стихийных бедствий, эпидемии и т.п., отнесены и нарушения общегосударственных законов - это должно оградить индивида от злоупотреблений со стороны лиц и групп, занимающих лидирующие позиции в коммюнити, и обеспечить защиту прав личности.

Средством против потенциальной угрозы группового сепаратизма (социальной "балканизации"), с которым может быть сопряжено развитие автономных коммюнити, призван служить набор базовых демократических ценностей, разделяемых всеми коммюнити. Ценности каждой коммюнити не наносят ущерба единству общества, пока не вступают в противоречие с базовыми ценностями.

Во избежание нивелировки приверженцы коммунитарного порядка ограничивают общественные ценности лишь комплексом базовых "добродетелей" и гарантируют право на различия по большинству нормативных вопросов. Этим они принципиально отличаются от социальных консерваторов с их пропагандой унитарных общественных ценностей. "Если индивидуалисты уходят от вопроса о нравственности, - замечает А.Этциони, - то социальные консерваторы нравственность монополизируют. Что ты ешь, что ты пьешь, что ты читаешь - все это получает моральную оценку”.

Общность этических норм, равно как и доверие - феномены историко-культурные. Они возникают на основе сложившихся обычаев, нравов, архетипических культурных символов. Именно это определяет наличие или отсутствие в обществе склонности к объединению. "Закон, контракт и экономическая рациональность, - полагает Ф.Фукуяма, - являются необходимым, но недостаточным основанием для стабильности и процветания постиндустриального общества, они должны быть заквашены на взаимности, моральных обязательствах, ответственности перед коммюнити и доверии - на всем том, что основано на обычаях, а не на рациональном расчете. Это нельзя считать анахронизмом в современном обществе, а, напротив, надо рассматривать как непременное условие его успеха".

Вместе с тем коммунитаристы учитывают многоплановый характер традиций, как консервирующих отсталость, так и способствующих обновлению общества. К последним они относят в первую очередь коммунитарную традицию. В частности, Ф.Фукуяма считает, что "проблемы Америки связаны с отходом американцев от исторически сложившейся коммунитарной ориентации американского общества".

Обновление общества идеологи коммунитаризма обусловливают его способностью адаптироваться к социальным изменениям, на чем, по их мнению, зиждется социальная стабильность, и в качестве адаптационного средства в их доктринах выступает коммюнити как образование, более динамичное, чем государственные структуры. Автономные коммюнити обеспечивают возможность выражения интересов индивидов и групп и там самым служат противовесом консервативным тенденциям властей, обычно сопротивляющихся необходимым переменам в социальных конструкциях и государственной политике. Социум, ограничивающий выражения интересов граждан, подрывает, по убеждению коммунитариев, свою способность к адаптации и, следовательно, свою стабильность.

Экономические проекты коммунитариев определяются критикой либеральных принципов рыночного детерминизма, поощряющих индивидуалистические черты общества и тем самым способствующих дезинтеграционным процессам. С этих позиций они подвергают критике как рейганизм, так и концепцию государства всеобщего благосостояния, указывая на то, что обе эти экономические парадигмы основаны на принципе индивидуального успеха. По мнению теоретиков коммунитаризма, это лишь две стороны одной медали: первая соответствует периодам экономического спада, вторая - экономического роста. В качестве альтернативы они не предлагают ни усиления государственного контроля, ни, тем более, национализации. Их программа - создание государственной системы поощрения социальной ответственности бизнеса.

Пафос экономических воззрений коммунитаристов заключается в отрицании распространенного в современной западной экономической науке убеждения в самодостаточности экономических законов для хозяйственного развития. Они настаивают на том, что решающее значение для успешного развития экономики имеют факторы, лежащие за ее пределами, в частности, такой культурно-ценностный фактор, как уровень доверия в обществе. Доверие, которое зиждется на сформированных традициях, способствует построению рыночной инфраструктуры. Вместе с тем отмечается, что в современном мире происходит новый процесс, который Фукуяма характеризует как "растущую одухотворенность экономической деятельности". "Зачастую, - фиксирует он свои наблюдения, - люди поступают не в соответствии с интересами рационального увеличения полезности в ее узком понимании, но вкладывают в хозяйственную деятельность морально-нравственные ценности".

Этический элемент в хозяйственной деятельности западных обществ, как известно, присутствует издавна. Это явствует хотя бы из логики протестантской этики. Однако наблюдение Фукуямы справедливо в том смысле, что оно корреспондирует с отмечаемым многими исследователями процессом становления новой мотивации трудовой деятельности, сопряженной с растущим отказом от узкоматериалистических стимулов, и выдвижением на первый план стремления к самовыражению личности в труде.

Критика экономической ситуации на Западе и современной экономической науки тесно увязана в доктринах коммунитариев и их единомышленников с экологической проблематикой. "Экономическая наука, - констатирует А.Гор, - не видит, а тем более не может оценить всего того, из чего состоит наш мир... В ее расчетах не учитывается ценность того, что трудно купить иди продать: чистой воды и свежего воздуха, красоты гор и лесов с разнообразнейшей флорой и фауной".

32. в тетради

33.В социологическом сообществе с определенной периодичностью вновь и вновь возникает проблема

соотношения интернационального (наднационального, универсалистского и т.п.) и национального

компонентов социологического знания. Эти вопросы не раз поднимались на страницах журнала

"Социологические исследования" [4; 7; 12; 14].

В прошлом социологи данный вопрос изначально решали в пользу наднационального. Социология как

система научных знаний создавалась представителями конкретных стран, однако ее классики

стремились создавать концепции, которые были бы приложимы к любому обществу, могли служить

методологической основой для изучения социальных процессов и явлений, происходят ли они во

Франции, Германии или Италии. Классическая социология по своей сущности стремилась к

универсализму, всестороннему охвату общества, его объяснению как феномена в отрыве от

национального содержания. Такой подход был присущ Конту и Спенсеру, ему следовали

многочисленные сторонники натуралистических школ, а затем Дюркгейм. Вебер, создавая теорию

действия, исходил из субъекта действия вообще, не индивида-немца. Вместе с тем, классики

социологии всегда творили в культурно-историческом контексте, который позволяет находить связи

между конкретным обществом и теоретическими конструкцими. То же можно сказать о наиболее

универсалистской системе социологического знания, выработанной в 20 веке - теории социальной

системы

Т. Парсонса: она была призвана объяснять любое общество, хотя критики уверяли, что за

парсоновскими универсалиями и абстрактной моделью "современного" общества просматривается

Америка.

Советская социология позиционировала себя как универсальная марксистская модель постановки и

решения проблем социального развития и изменения в мире. В той или иной степени советские

социологи следовали общей схеме развития. Если о советской литературе говорили, что она

"социалистическая по содержанию, но национальная по форме", то социальная наука должна была

быть единой марксистской и по форме и по содержанию. На международной арене советские

социологи полемизировали с учеными из стран "первого мира", доказывая правоту марксизма:

"Учение Маркса всесильно, потому что оно верно". Теоретико-методологический багаж марксизма

казался достаточным для описания и объяснения всего многообразия социального мира на

глобальном, региональном, национальном уровнях.

В постсоветских республиках ситуация изменилась. Понадобились новые, специфические для каждой

страны познавательные инструменты. Каждая независимая республика стала искать "национальные

корни" социальной науки, интерпретировать особенности своего социально-политического развития

со ссылками на национальный менталитет, национальную историю. Так, в России стали популярны

заимствованные варианты теорий path dependence, которые позволяли объяснить неудачи с

демократизацией государственных институтов и построения рынка ссылками на "проклятое

тоталитарное прошлое", которое не дает возможности от него освободиться, детерминирует выбор

населением "жесткой руки" вместо демократии и пр. В Украине ссылками на традиции казацкой

вольности обосновывали неизбежную и окончательную государственную независимость страны,

избавление от "влияния москалей", тогда как в Беларуси, с теми же ссылками на историческое

своеобразие, напротив, акцентировали белорусскую толерантность, единство корней, готовность жить

в тесном союзе с восточным соседом. В рамках национального пространства социальных наук всех

постсоветских республик в большей или меньшей степени проявились эти моменты, стремление

построить национальные теории развития, в том числе национальную социологию. Одновременно

имеет место тенденция, акцентирующая необходимость следования глобальным трендам в развитии

общества, изучать мировую социологию и переносить ее опыт в постсоветскую реальность.

В конце XX - начале XXI вв. проблемы соотношения этих двух сторон социологии привлекали

значительное внимание мирового сообщества социологов. Вопрос о соотношении национального и

наднационального, универсального и партикуляристского в теории и методологии исследований

неоднократно рассматривался в рамках МСА. Общая тематика нескольких международных конгрессов

была прямо связана с выяснением соотношения единого и разнообразного в социологическом знании:

1966 -Единство и многообразие в социологии; 1990 - Социология для всего мира: единство и

разнообразие; 2002 - Социальный мир в XXI-м веке: амбивалентные наследия и возникающие вызовы;