2. Результат "спецификации". Отличительные признаки "поэтического" языка

2.1. Поиск абсолютного

Лингвистического отличительного признака

Поначалу, объявив поэтический язык "другим", "чужим" языком, формалисты попытались найти абсолютныйлингвистический признак такого радикального отличия (это только потом, в 1925 г., Б.Эйхенбаум заговорил об отличиях "по функциям"). Когда поэзия использует действительно чужой, иностранный язык, например, латынь, то это действительно абсолютное отличие. А как быть, если поэзия пользуется не другим, не иностранным языком? В чем, например, абсолютное лингвистическое отличие "поэтического" русского языка от "практического" русского же языка?

Потебня, например, нашел структурноеотличие в трехчленности (образности) поэтического и двухчленности прозаического слова.

А поскольку формалисты его теории не признавали, и для них всякое слово двухчленно, то они попытались найти в поэтическом языке такие элементы (фонетические, морфологические и т.д.) которых нет в языке практическом, и тем самым найти абсолютное лингвистическое отличие.

Вначале им даже показалось, что такое отличие найдено, – они увидели его в открытии Л.Якубинского, сделанном им и опубликованном в первом сборнике ОПОЯЗа в статье "О скоплении одинаковых плавных в практическом и поэтическом языках".

В практическом языке, согласно этому открытию Якубинского, действует закон диссимиляции (расподобления) плавных звуков. Напротив, практический язык не терпит скопления одинаковых звуков, ибо это затрудняет речь, отвлекает внимание, мешает восприятию смысла. В поэтическом – наоборот: в нем наблюдается как раз скоплениеодинаковых звуков, в частности, плавных. Закон диссимиляции одинаковых звуков здесьнедействует. О.Брик в подтверждение идеи Якубинского в статье "Звуковые повторы" привел множество примеров таких "повторов", или скоплений одинаковых звуков (аллитерации, ассонансы и т.п. известные приемы).

Формалисты пришли в восторг от этого открытия: найден объективный признак, критерий, даже закон, отличающий поэтический язык от практического. В.Шкловский торжествовал: "Статья Якубинского об отсутствии в поэтическом языке закона расподобления плавных звуков и указанная им допустимость в языке поэтическом труднопроизносимого стечения подобных звуков является одним из первых, научную критику выдерживающих указаний на противоположность законов поэтического языка законам языка практического"¹.

Однако открытие оказалось поспешным и даже ложным, т.е. вовсе не открытием. И обнаружили это сами формалисты.

Роман Якобсон в работе "О чешском стихе" установил и доказал на фактах, что закон диссимиляции плавных действуети впоэтическомязыке. Это открытие озадачило его самого и привело в замешательство других формалистов. Ведь оно аннулировало открытие Якубинского; во всяком случае, резко ограничивало сферу действия сформулированного им "закона". Абсолютного лингвистического отличия не оказалось, и это сразу резко убавило пыл формалистов: если абсолютных отличий между поэтическим и практическим языками нет, а есть только функциональные, то это совсем другое дело.

Р.Якобсон попытался "сохранить лицо" ОПОЯЗа: "Правильно было бы сказать, что диссимиляция плавных возможна как в практическом, так и в поэтическом языках, но в первом случае она обусловлена [в смысле: безусловна, заключена в природе этого языка – С.С.], во втором же, так сказать, оцелена [т.е. имеет специфическую функцию – С.С.], то есть это по существу два различных явления"².

Нет, по существу, т.е. в лингвистическом смысле, – это явления одного порядка, только в функциональном – разного. Значит, дело не в том, что поэтический и практический языки – разные языки, а в том, что один и тот же признак в том и другом имеет разные функции. Но ведь это уже не абсолютное, а только относительное отличие (к тому же если оно вообще есть). Специфичность функции диссимиляции плавных в поэтическом языке еще надо доказать. Когда все это прояснилось, первоначальная последовательная ориентация поэтики на лингвистику, провозглашенная формалистами, стала не столь решительной и вообще постепенно как-то сошла на нет (об этом позже).