2. Краткий обзор текста Шехтера

Текст начинается in medias res, первые листы рукописи потеряны. Автор сообщает о бегстве евреев или приверженцев монотеистического иудаизма, духовных предшественников иудейских хазар, из Армении или через Армению в Хазарию по причине преследований со стороны идолопоклонников. При этом он добавляет, что эти предшественники были хорошо приняты хазарами.

Причины столь теплого приема, продолжает он, заключаются в том, что хотя древние хазары в те дни и не были одарены откровением монотеистической религии, они все же не были столь невежественными, как армяне. Автор далее заявляет, что эти ранние беженцы вступали в браки с хазарами-неевреями и участвовали в их военных предприятиях. Таким образом, эти две группы слились практически в один народ, однако из всех еврейских ритуальных обычаев хазары повсеместно соблюдали только обычай обрезания. Лишь часть из них соблюдала субботу.

В то время Хазарией не правил царь. Вместо этого хазары по обычаю выбирали в качестве полководца и вождя какого-нибудь знаменитого своей удалью воина. Во время одного военного предприятия какой-то воин, называемый автором письма «некий еврей»,— явно потомок тех, кто бежал из Армении,— отличился во время битвы и был выдвинут на этот пост.

После ряда лет этот вождь стал истинно верующим евреем благодаря влиянию жены, носившей древнееврейское имя Серах, и своего богобоязненного тестя. Автор объясняет столь сильную склонность вождя к еврейскому влиянию тем, что он был обрезан.

Когда правители греко- и арабоязычных стран услышали об этом обращении, они были настолько поражены, что высказали свое недовольство в посланиях к хазарским вождям. В этих посланиях они потребовали объяснить, как могли хазары принять еврейскую религию, когда евреи всюду находятся в подчинении у других народов. Эти и другие претензии иностранных правителей побудили хазарских вождей выступить против иудаизации, символом которой стал выбор религии их главным вождем. Он, однако, предложил вместо споров пригласить в Хазарию представителей трех, монотеистических религий с целью определения достоинств каждой из них.

По приглашению хазарских вождей, составлявших, очевидно, по данным автора, своего рода военный совет при назначенном в качестве его номинального главы военачальнике, иностранные правители прислали представителей своих конфессий — христианства и ислама. Наряду с ними по просьбе вождей прибыл ряд еврейских ученых. Первыми в диспуте должны были выступать христиане. Затем следовали ответы евреев и мусульман. Затем выступили мусульмане, которым в свою очередь возражали евреи и христиане. В заключение еврейские ученые изложили ранний период истории израильтян, как она отражена в Библии, начиная с Сотворения мира и кончая вступлением народа на Землю обетованную.

Как христиане, так и мусульмане, приняв в целом сообщение еврейских ученых, разошлись с ними в некоторых аспектах интерпретации событий.

После этого хазарские вожди приказали им идти в пещеру в некоей долине или равнине (ее наименование передается в рукописи буквами TYZWL), где они будто бы нашли несколько книг и объяснили написанное в них вождям. В этой пещере они нашли кодексы, содержащие отдельные книги Пятикнижия (очевидно, книги Бытие и Исход). Эти книги еврейские мудрецы объяснили вождям так же, как они сделали это ранее. (Об идентификации TYZWL см: ниже, стр. 154—155).

Успех еврейских мудрецов в этих дискуссиях привел к дальнейшему распространению прозелитизма в Хазарии. Приверженцы монотеистического иудаизма, потомки беженцев из Армении, стали правоверными евреями, как и природные хазары. Это движение прозелитизма привело к прибытию в Хазарию евреев из Багдада, Хорасана, из «страны греков» (очевидно, вообще Византии). Этот наплыв, в свою очередь, способствовал указанному движению. Один из еврейских мудрецов, принимавших участие в диспуте, был выбран после этого хазарами главным судьей. Автор письма добавляет, что хазары всегда придерживались мнения, что имя этого мудреца было KGN, и далее он, автор, утверждает, что все последующие судьи хазар после вступления в должность всегда принимали то же официальное имя. В то же самое время обращенные хазары изменили имя своего военного вождя на Сабриэль (Савриил) (первоначальное хазарское имя этого персонажа автор не приводит)¹. Более того, они установили монархию, провозгласили его своим царем.

Таким образом, установление Хазарского царства, в соответствии с письмом, самым тесным образом связано с обращением хазар в иудаизм. Очевидно, автор письма основывался на устной традиции, в соответствии с которой иудаизированные предки, первыми пришедшие в Хазарию, принадлежали к колену Симеона. Он, однако, добавляет, что он и его соотечественники не уверены в том, что это правда.

Следующий раздел письма посвящен главным образом описанию военной тактики и военным предприятиям хазар. Нам сообщается, что Сабриэль, будучи царем, в качестве одного из своих первых государственных актов заключил мир с соседним племенем аланов. Это он сделал по совету своих мудрецов. Главной причиной этого была необходимость иметь аланов на своей стороне, потому что они сильнее соседних племен. Посредством мирного договора можно было предотвратить присоединение их к врагам хазар, если последние решат воевать с вновь созданным царством. Благодаря договору вырос военный престиж хазар, и окружающие их племена остерегались нападать на них в правление Сабриэля.

После этого описания военных дел автор письма пропустил царствование нескольких правителей хазарской династии, правивших после Сабриэля, и вместо этого прямо перешел к царствованию Вениамина (IX в.)². Мы узнаем, что в его правление различные народы вели войну против хазар. Названия народов приведены в рукописи в явно искаженном виде. Однако аланы пришли на помощь хазарам, потому что, как сообщает автор, некоторые из аланов также исповедовали иудаизм. Они, аланы, произвели огромные разрушения во время своих вторжений на вражеские территории.

Но во время царствования его потомка Аарона³ аланы, подкупленные византийцами, обратились против хазар и воевали с ними. Аарон был вынужден пригласить в качестве наемников могущественных «Туркия» (тюрок-огузов), и аланы были разгромлены в битве, а их царь захвачен в плен. Вместо того чтобы наказать его, Аарон, однако, отнесся к аланскому правителю с большим уважением. Он даже женил своего сына Иосифа на дочери аланского вождя. Этот вождь, таким образом, дал заверения в верности Аарону и был им отпущен в свою страну. Эти события произвели большое впечатление на соседние народы, у которых, согласно автору, появился сильный страх перед хазарами.

Из описаний автора видно, что хорошие отношения между хазарами и аланами, возникшие в ходе прежних событий, укрепились в период правления Иосифа, которого составитель письма называет «мой владыка». Преследования Романом Лакапином евреев в Византии создали проблемы для двух царств. Автор сообщает, что в ответ на эти преследования хазары стали преследовать христиан, проживавших в их стране. В свою очередь Роман искал помощи царя Руси HLGW (Олега), которого он привлек на свою сторону, послав ему обильные дары. Однажды ночью, когда военного правителя Песаха, чья должность на хазарском языке называлась BWLŠSY (Баликчи), не было в городе Самкерчь (Тмутаракань), Олег захватил и разграбил этот город.

Песах в свою очередь, узнав о нападении, сам начал военные действия против византийцев, завоевал три города и много деревень. После этого он атаковал город Херсон, где разгромил в битве византийцев, убив 90 врагов, многих захватив и обратив остальных в бегство. Византийские пленники, взятые в этой битве, должны были в оковах служить хазарам.

Этими военными акциями Песах разрушил намерения Византии и Руси. Песах, однако, не удовольствовался своими успехами против византийцев и повел наступление против Руси, которое продолжалось 4 месяца. В ходе кампании Олег был разбит и потерял всю добычу, награбленную в Самкерчи. После этого Олег на переговорах с Песахом сообщил, что византийцы обманом привлекли его на свою сторону. На это Песах потребовал, чтобы Русь начала войну против Византии, обещая, что, в случае согласия, он не будет больше нападать на Русь. В случае же отказа Песах грозил отомстить и за прошлое предательство. Таким образом Олег против своей воли начал морскую войну с византийцами, которые, однако, используя греческий огонь, разгромили Русь. Как сообщает письмо, Олег и его войско, слишком униженные, чтобы возвращаться в свою страну, бежали морем на юго-восток и там, вдали от родины, погибли⁴. В последующие годы Русь вынуждена была полностью подчиниться власти хазар.

Последняя часть сохранившегося фрагмента письма посвящена географическому описанию Хазарии и ее окружения. Автор сообщает наименование Хазарии, найденное в литературных источниках, известных хазарам — 'RQNWS⁵. Наименование главного города — Казар, а наименование реки, текущей через город,— Атиль (Итиль). Он пытается определить положение Хазарии относительно Средиземного и других морей, упоминая, что посланцы адресата (Хасдая ибн Шапрута) прибыли в Константинополь из Средиземного моря через Эгейское. Он дает также расстояние между столицей Хазарии и ранее упомянутыми водными пространствами. Это расстояние составляет примерно 288 римских миль. При этом добавляется, что расстояние между Хазарией и Константинополем покрывается плаванием по морю в течение 9 дней и сухопутным путешествием в течение 28 дней.

Далее он сообщает, что путешествие через хазарские владения занимает 50 дней. Фрагмент заканчивается перечнем соседних народов и стран, бывших во время составления письма военными союзниками хазар.

Копия, сохранившаяся в Кембридже, явно является только фрагментом письма. Сколько было предшествующих и последующих строк или листов, которые первоначально составляли другие части текста, не может быть определено.

Университетская библиотека, Кембридж, Т — S Misc, 35—38;

коричневая бумага, верхняя часть повреждена, 20 см длиной,

15 см шириной; два листа несброшюрованных — четыре страницы.

ПЕРЕВОД

Лист 1. Лицевая сторона

1 Армения, и [наши] отцы бежали перед ними [....] потому, что были не в со[стоян]ии

2 выносить иго идолопоклонников, и [люди Казарии] приняли их потому, что л[юди]

3 Казарии были сперва без Торы, в то время как [их сосед Армения] оставался без

4 Торы и письма. Они породнились путем браков с жителями этой страны, с[мешались с язычника]ми,

5 научились делам их, и всегда выходили с ними на [войну];

6 [и] они стали одним народом. Однако они были тверды только в завете обрезания; только ча[сть из них]

7 соблюдала субботу. Там (в это время) не было царя в стране Казарии; но

8 того, кто мог бы одерживать победы, они ставили над собой главнокомандующим

9 войска. (Так это было) до того как однажды евреи вышли вместе с ними на битву, как

10 обычно. И один еврей одержал победу своим мечом и обратил в бегство

11 врагов, выступивших против казар. И поставили его люди казарские над собой главнокомандующим

12 войска в соответствии с их древним обычаем. И оставались в таком положении долгое время,

13 пока не смиловался Г-сподь и не возбудил сердце (того) главнокомандующего вернуться (к иудаизму);

14 потому что его жена по имени Серах повлияла на него и учила его успешно; и он также

15 согласился, будучи подвергнут обрезанию. Сверх того, отец молодой женщины, Человек праведный в том поколении,

16 показал ему путь жизни. Когда это произошло, цари Македона

17 и цари Аравии услышали об этих событиях и послали

18 посланников к начальникам Казарии (со) словами хулы на Израиль

19 «Как это вы возвращаетесь в веру евреев, которые находятся в рабстве

20 под властью всех (других) народов?» Они говорили то, что для нас невозможно передать и повлияли на

21 сердца начальников вредно. Тогда главнокомандующий, еврей, сказал: «Зачем

22 умножать слова? Пусть придут (сюда) несколько мудрецов Израиля, несколько мудрецов Греции

23 и несколько мудрецов Аравии, и пусть расскажут друг перед другом, перед нами и перед вами

Лист 1. Оборотная сторона

1 о деяниях [его] Б-га [от начала до] конца». Они сделали так; [Ма]ке[д]он послал некоторых из

2 [своих мудрецов и также] цари Аравии; и мудрецы Израиля добровольно

3 пришли [в соответствии с просьбой] начальников Казарии. И начали греки свидетельствовать

4 о Нем(?) с[перва, а] евреи и арабы стали опровергать его (sic). А затем

5 [начали араб]ы, а евреи и греки их опровергали. И после того начали

6 [мудрецы Изра]иля от шести дней Творения до того дня, когда дети Израиля поднялись

7 [из] Египта и они пришли в населенную страну. Греки

8 и арабы засвидетельствовали, что это правда, и провозгласили их правоту. Но произошел спор между ними.

9 И сказали начальники Казарии: «Есть пещера в долине TYZWL; достаньте нам

10 книги, которые там находятся, и истолкуйте их перед нами». Они сделали так. Они вошли

11 внутрь пещеры; и вот, там были книги Торы Моисея, и мудрецы Израиля

12 объяснили их согласно первым словам, которые они высказали. И вернулся

13 Израиль с людьми Казарии (к иудаизму) полностью; евреи начали

14 приходить из Багдада, и Хорасана, и из земли Греции, и они укрепили людей

15 этой земли, так что (последние) твердо держались завета «Отца множества». И люди

16 этой земли поставили над собой одного из мудрецов судьей. Они называют его на языке

17 казар KGN; по этой причине судьи, которые были после него, называются

18 KGN до настоящего времени; в то время как имя главнокомандующего Казарии они изменили на

19 Сабриэль и сделали его своим царем. Теперь они говорят в нашей стране,

20 что наши предки происходили из колена Симеонова. Но мы не можем настаивать

21 на том, что это правда. Теперь заключил царь мир с царем алан, нашим соседом,

22 так как царство алан сильнее и более жестоко, чем все [другие] народы, которые окружают нас,

23 Так как сказали мудрые люди: «Как бы не возмутились народы войной Против нас,

Лист 2. Лицевая сторона.

1 и не присоединился также и он к нашим врагам. Поэтому [.....]

2 в беде друг другу». Ужас был от начальников Казарии на всех народах]

3 вокруг нас, и они не приходили [во]йной на царство казар. [Но в дни Веанимнина]

4 царя, возмутились все народы против [казар], и они обложили и[х с помощью]

5 царя Македона. Пошли воевать царь 'SY', и TWRQ[Y'...],

6 [и] 'ВМ, и PYYNYL, и Македон; только царь алан поддержал [народ казар, так как]

7 часть их соблюдала Закон евреев. Это цари, [кто]

8 воевали против Казар[ии]; но царь алан пошел на их землю и раз[громил] ее так, что

9 нельзя восстановить. Так Г-сподь поразил их перед Вениамином, царем. Более того, в, дни Аарона

10 царя царь алан воевал против казар, потому что подстрекал его царь Греции. Но Аарон

11 нанял против него царя TWRQY', так как он [был силен]. Царь

12 алан пал перед Аароном, и (последний) захватил его в плен живым; но [царь] оказал [ему ве]ликий почет и взял

13 его дочь в жены своему сыну, Иосифу. Царь алан поклялся ему в верности,

14 и царь Аарон отпустил его в его [з]емлю. И с этого дня страх

15 перед [к]азарами напал на все народы вокруг них. И еще, в дни Иосифа царя,

16 моего господина, [он искал] его помощи, когда гонение обрушилось во время дней Романа злодея.

17 Когда это стало [известно] моему господину, он избавился от многих христиан *. Сверх того, Роман

18 [злодей] послал большие дары HLGW, царю RWSY', побуждая его

19 на его собственную беду; он пришел ночью к городу SMKRYY (С-м-к-рай) и взял его воровским способом,

20 потому что его начальника, вождя войска, тогда там не было. Когда это стало известно BWLŠSY,

21 то есть Песаху HMQR, он пошел в гневе на города Романа и губил

22 и мужчин, и женщин. И он взял три города, не считая деревень

23 большого количества. Оттуда он пошел на город ŠwrŠwn [.] и воевал против него.

Лист 2. Оборотная, сторона.

1 [...] и они вышли из страны, как черви

2 [...] [И]зраиля, и умерло из них 90 человек.

3 [Он не окончательно разгромил их в битве], но он обязал их служить ему. Так

4 [Песах] спас [казар от] руки RWSW. Он поразил всех, кого он нашел из них,

5 [...м]ечом. И оттуда он пошел войною на HLGW; он воевал

6 [четыре] месяца; Г-сподь подчинил его Песаху, и он пошел [дальше]

7 [и н]ашел... добычу, которую (HLGW) взял из SMKRYW. Тогда сказал (HLGW): «Воистину, Роман

8 подбил меня на это». И сказал ему Песах, «если это так, то иди и воюй против

9 Романа, как ты сражался против меня, и я отступлюсь от тебя, но если нет, тогда здесь

10 я или умру, или пока жив, буду мстить за себя». И пошел он против своей воли

11 и воевал против Константинополя (QWSTNTYN') на море четыре месяца. И пали там

12 его мужи доблестные, так как македоняне победили его, благодаря (греческому) огню. Он бежал и, постыдившись вернуться в

13 свою (собственную) страну, он бежал морем в FRS, и там он и все его войско пало.

14 Тогда RWS была подчинена власти казар„ Я таким образом

15 сообщаю господину имя нашей страны, как мы нашли (его) в книгах:

16 'RQNWS; а имя столицы царства — Казар, имя же реки, которая протекает

17 через него,— 'TYL. Она направо от моря, идущего от [ва]шей страны, по

18 которому твои посланцы прибыли в Константинополь (QWSTNTYN'). Мне кажется, что

19 оно тянется от Великого Моря. Наш город отстоит от моря

20 на две тысячи сто шестьдесят rīs'ов. Между нашей страной и Константинополем (QWSTNTYN')

21 по морю (пути) девять дней; и по суше двадцать восемь дней.

22 (Чтобы пересечь) владения моего господина надо (затратить) пятьдесят дней. Вот те, кто сражается с нами (как союзники):

23 'SY, Bāb al Abwāb, ZYBWS, TWRQW и LWZNYW.

¹ В письме царя Иосифа Хасдаю имя первого хазарского царя — BWL'N. Возможно, это тот самый деятель, который упомянут автором письма среди участников диспута. Об аутентичности имени Сабриэль см. главу 4, примеч. 10.

² На первый взгляд кажется, что автор или ничего не знал о событиях промежуточного периода, или не считал нужным входить в детали. Возможно также, что дошедший до нас текст является сознательным сокращением оригинала, или часть его была случайно опущена последним или иным переписчиком.

³ В письме царя Иосифа упоминаются два хазарских царя с этим именем. Один из них был отцом Менахема и внуком Вениамина, а другой — сыном Вениамина. Ясно, что автор текста Шехтера описывает события, происходившие во время царствования последнего Аарона, правившего в первые два десятилетия Х века.

⁴ По вопросу о решении проблемы идентификации страны, куда бежал Олег,— в рукописи FRS или PRS — см. ниже стр. 164—165.

⁵ См. ниже стр. 70.

См.: Норман Голб и Омельян Прицак. Хазарско-еврейские документы

Х века. Научная редакция, послесловие и комментарии В.Я.Петрухина.

Москва-Иерусалим: Гешарим, 1997 (5757). С.101-134, 138-143.

Документ № 14

Из «Мэн-да бэй-лу»

Всякий раз при наступлении на большие города они, [монголы], прежде всего наносят поражение маленьким городам и захватывают там население, чтобы обеспечить себя слугами. В таком случае отдается приказ, чтобы каждый воин-всадник непременно стремился захватить десять человек. Когда люди полностью набраны, то каждый [захваченный] человек обязан собрать травы или дров, земли или камней. Затем их насильно гонят по нескольку дней и ночей подряд. Если люди медлят, то [монголы] убивают их. Когда их пригонят к городу, они заваливают крепостные рвы [принесенными ими материалами] и заравнивают их или обслуживают стенобитные машины и участвуют в других [работах]. [Монголы] не останавливаются перед тем, чтобы [пригнать] несколько десятков тысяч человек. Благодаря этому не бывает случаев, чтобы при штурме они не разбили городских стен. Разрушив стены, [монголы] истребляют всех — старых и малых, красивых и безобразных, бедных и богатых, сопротивляющихся и покорных. Всякого, кто перед лицом противника не принимает приказа [о капитуляции], непременно казнят, пусть даже он оказывался знатным [лицом].

«Хайнин Ван Цзин-ань сянь-шэн и шу», Шанхай, 1940, кн. 37, стр. 12а.

Документ № 15

Из «Юань ши»

Если при штурме города враг отвечал хотя бы одной выпущенной стрелой или камнем, то по старой системе это считалось отклонением приказа [о капитуляции] и по взятии [города осажденные] непременно подвергались избиению.

Накануне падения Бяньляна¹ первый военачальник Субэ-тэй² прислал посла сказать [императору]: «Цзиньцы оказывали сопротивление долго, [отчего] у нас погибло или ранено много воинов. [Поэтому] следует перебить их (жителей) в день взятия города». Елюй Чу-цай поспешно прибыл [в ставку] и в докладе императору сказал: «Генералы и солдаты вот уже десятки лет терпят невзгоды военных походов и то, чего они хотят, есть только земля и народ. Если получить земли без народа, то как использовать их?» Но император колебался и еще не решался. Заметив это, Елюй Чу-цай добавил: «Здесь собрались все удивительно искусные мастера и семьи с громадными сокровищами. Если их всех перебить, то не останется никакой добычи!» Император согласился с этим и издал указ наказать только род Вань-яня³, а со всех остальных не спрашивать.

Укрывавшиеся от войск и проживавшие в Бянь составляли 1470000 человек⁴...

¹ Бяньлян — г. Кайфын, одна из столиц государства Цзинь, т.е. чжур-чженей.

² Субэтэй — полководец Чингисхана (ум в 1248 г).

³ Род Вань-яня - род чжурчженьского императора.

⁴ Событие относится к 1232 г.

«Юань ши», изд. Бо-на, гл. 146, л. 5а—56.

Документ № 16

Из «Мэн-да бэй-лу»

Во всех случаях, когда [монголы] занимают город и получают добычу, они распределяют ее пропорционально. Все от низшего до высшего каждый раз оставляют независимо от количества [добычи] одну часть для преподнесения императору Чэн-цзи-сы¹, а остальное раздают [чиновникам] по-разному. Получают свою норму также министры и другие [лица], которые находятся в Северной пустыне и [даже] не приезжали на [место] сражения.

¹ Чэн-цзи-сы - Чингис.

«Хайнин Ван Цзин-ань сянь-шэн и шу», Шанхай, 1940, кн. 37, л. 12а–126.

Документ № 17

Константинополь перед завоеванием

Из хроники Одона Дельского

Одон Дельский — участник II крестового похода

Константинополь — слава Греции, город, известный своими богатствами и еще более богатый, нежели о нем говорят... Внешняя красота [Влахернского дворца] несравненна, а внутренность превосходит все, что я мог бы сказать. Везде позолота и разнообразие цветов, двор превосходно выстлан мрамором, и трудно решить, что увеличивает ценность или красоту этого дворца изумительное ли искусство, употребленное на него, или дорогие материалы, из которых он отстроен. Внутри у самых стен находятся пустопорожние места... где работает плуг и заступ; они разбиты на огороды, которые доставляют городу всякого рода овощи. Подземные каналы, проведенные извне, доставляют городу в изобилии пресную воду.

«Сборник документов по социально экономической истории Византии», М., 1951, стр. 237—239.

Документ № 18

Взятие Константинополя крестоносцами (1204 г. )

10. Спустя несколько дней латиняне, видя, что никто не сопротивляется им с суши, пододвинулись ближе к берегу. Конница отступила дальше от моря, а корабли направились в залив. После того одни с суши, другие с моря начали осаждать ту башню, к которой была прикреплена тяжеловесная железная цепь, поднимавшаяся в случае нападения неприятельского флота.

При этом одни из наших после кратковременного сопротивления бежали, другие были убиты или попали в плен, иные по цепи, как по веревке, спустились на наши корабли, многие же, не успев ухватиться за нее, были низвергнуты в море. Разорвав цепь, неприятельский флот весь двинулся вперед наши корабли частью были захвачены, а другие, пригнанные к берегу и оставленные своими людьми, были разрушены. Бедствия являлись в столь разнообразных формах, что едва ли чей ум мог бы постигнуть их вполне. Все это происходило в июле месяце 6711 г. (1203)

3. После того (т.е. после бегства Константина Ласкариса¹) неприятель сверх всякого ожидания увидел, что никто не выступает против него с оружием в руках и никто не сопротивляется: напротив, все остается открытым настежь, переулки и перекрестки не защищены, нигде ни малейшей опасности и полная свобода неприятелю. Жители города, предавая себя в руки судьбы, вышли навстречу латинянам с крестами и святыми изображениями Христа, как то делается в торжественных и праздничных случаях; но и это зрелище не смягчило души латинян, не умилило их и не укротило их мрачного и яростного духа: они не пощадили не только частное имущество, но, обнажив мечи, ограбили святыни господни и звуком труб побуждали коней идти вперед... О разграблении главного храма [св. Софии] нельзя и слушать равнодушно. Святые аналои, затканные драгоценностями и необыкновенной красоты, приводившей в изумление, были разрублены на куски и разделены между воинами вместе с другими великолепными вещами. Когда им было нужно вынести из храма священные сосуды, предметы необыкновенного искусства и чрезвычайной редкости, серебро и золото, которым были обложены кафедры, амвоны и врата, они ввели в притворы храмов мулов и лошадей с седлами; животные, пугаясь блестящего пола, не хотели войти, но они били их и таким образом оскверняли их калом и кровью священный пол храма.

4... Было весьма трудно смягчить мольбами и умилостивить варваров, раздраженных и исполненных желчи до того, что ничто не могло противостоять их ярости; если кто и делал такую попытку, то его считали безумным и смеялись над ним. Кто сколько-нибудь им противоречил или отказывал в требованиях, тому угрожал нож; и не было никого, кто в этот день не плакал. На перекрестках, в переулках, в храмах — повсюду жалобы и плач, рыдания, стоны, крики мужчин, вой женщин, грабежи, прелюбодейство, плен, разлука друзей. Благородные покрылись бесчестьем, старцы плакали, богатые бродили ограбленными. Все это повторялось на площадях, в закоулках, храмах, подвалах. Не было места, которое оставалось бы нетронутым или могло бы служить убежищем для страдальцев. Бедствия распространялись повсюду...

6. Когда они начали делить по жребию провинции и города, то при этом обнаружили бессмыслие, чтобы не сказать глупость людей, надутых изумительным чванством. Смотря на себя как на царей царствующих и как бы держа в своей деснице вселенную, латиняне разослали по греческим провинциям людей, для того чтобы разделить их по жребию на основании годовых доходов. В этот дележ вошли даже владения других народов: так, в число жребиев были включены Александрия, знаменитый город, лежащий на Ниле, Ливия, простирающаяся до Нумидии и Кадикса, далее парфяне², персы³, земля восточных иберов⁴, Ассирия⁵, Гиркания⁶ и другие восточные страны, орошаемые великими реками. Не были забыты и страны, лежащие на севере: они были разделены также по жребию. Один восхвалял свои города, их доходы и луга, где кормились лошади; другой говорил о всяких благах доставшейся ему доли; иные спорили за раздел городов; иные же менялись городами и переделывали границы. Многие весьма желали отправиться для завоевания Икония⁷. Городские же ворота и часть цепи, охранявшей гавань, они отослали с многими кораблями в Сирию, к своим землякам⁸, извещая вместе с тем о взятии города.

¹ Константин Ласкарис был провозглашен императором после бегства Мурзуфла, в день захвата города крестоносцами (13 апреля).

² Здесь и далее Хониат, по обыкновению авторов того времени, употребляет древние наименования народов и стран вместо современных ему. Под "парфянами" следует понимать, вероятно, жителей каких-то областей Месопотамии.

³ Вероятно, также население Междуречья.

⁴ Грузин области Лазика (?).

⁵ Северная Месопотамия (?).

⁶ Гиркания - древнее название страны, лежавшей на юго-восточных берегах Каспия. Вероятно, Хониат иронизирует над планами крестоносцев - вряд ли эти районы могли быть подвергнуты хотя бы даже предварительному дележу.

⁷ Иконий - сельджукский султанат в Малой Азии.

⁸ Имеются в виду государства крестоносцев на Востоке.

Nicetae Choniatae Historia, p. 718—788. Цит. по: «Сборник документов

по социально-экономической истории Византии», М., 1951, стр. 241-242.

Документ № 19

Дука о завоевании Константинополя турками (1453 г. )

Дука — византийский историк и политический деятель, живший примерно между 1400 и 1470 гг.

Гл. 37. Итак, когда прошел месяц январь и начался февраль, приказал Мехмед¹ перевезти бомбарду² к Константинополю, и запрягли 30 упряжек, и тащили ее позади себя 60 быков, я сказал бы, быки быков. А с боков бомбарды — по 200 мужчин с каждой стороны, чтобы тянули и уравновновешивали ее, чтоб не упала в пути. А впереди упряжек — 50 плотников, чтобы готовили деревянные мосты для уравнивания дороги, и с ними 200 рабочих. И так прошли февраль и март до того, как оказалась она в месте, расположенном от города в 5 милях. Ибо незадолго до этого времени в укрепления Понта, т.е. Месемврию, Ахелоон, Визон и остальные, был послан с войском Караджа-бек и присоединил их. Подобным же образом, взяв штурмом и расположенные у Селимврии башни cв. Стефана, всех, кто был внутри их, перебил. Остальные же учинили поклонение (т.е. сдались), как и крепость Эпиваты. Итак, которые сдались, остались нетронутыми; те же, которые оборонялись, были обезглавлены. Селимврия же мужественно оборонялась до взятия столицы. Итак, когда бомбарда была привезена на место, куда было приказано, а Караджа-беку дано было приказание охранять ее, он поспешил с войсками, с одной стороны, опустошить окрестности города, а с другой — не дать ромеям возможности выйти из ворот города. А были там и в течение всей зимы расположены на зимних квартирах три отряда из Мизии³ и Пафлагонии⁴ для несения стражи, чтобы не вышли ромеи и не сделали набега на турок. Итак, вторжение было великое и ромеи не могли выйти. Но в то же время с моря на биремах и триремах⁵ они опустошали расположенные по морскому берегу до Кизика турецкие местности и многих взяли в плен одних убили, других же, приведя в Константинополь, продали…

Гл. 38. Итак, царь Константин⁶ вместе с живущими в Галате генуэзцами, насколько была возможность, в высшей степени заботился о защите города, ибо и генуэзцы полагали, что если бы город был взят, то и их укрепление сделается пустынным. Поэтому еще раньше послали они в Геную письма, прося помощи, и ответили им оттуда, что на помощь Галате уже идет один корабль с 500 тяжеловооруженными. Да и венецианские торговые триремы прибыли из Мэотийского залива⁷ и реки Танаис⁸, и из Трапезунда; царь и живущие в городе венецианцы не позволили им уйти в Венецию, и они остались на случай помощи городу. Подобным же образом прибыл из Генуи некто, по имени Иоанн Лонг, из рода Джустиниани, с двумя преогромными кораблями, имея на них вместе с вооруженными генуэзскими воинами и военные машины — многие и прекрасные, дышащие яростным духом. И был этот Иоанн мужем искусным, а в схватках и в военных сражениях сомкнутым строем весьма опытным. Царь принял его с честью и наделил его воинов жалованьем, и осыпал милостями, и почтил его саном протостратора⁹. И он взял на себя охрану лежащих у дворца стен, ибо видел, что тиран водружает там для метания каменных ядер пушки и всякие другие приспособления для разрушения стен. Подарил он также ему через хрисовульную грамоту и остров Лемнос, если Мехмед будет отбит и возвратится назад, ничего не достигнув из того, что он с дерзостью надеется получить от города. Итак, с этого времени латиняне вместе с Иоанном сражались героически, выходя из ворот города и стоя во внешнем укреплении и по рву. Часто, выскакивая за ров, вступали ромеи в рукопашный бой с турками, иногда отступая, иногда же захватывая пленных. Но это не приносило ромеям пользы, ибо, по правде сказать, один ромей был против двадцати турок... Итак, когда половина апреля была проведена в незначительных схватках, то, так как тиран собирался на большее, были стянуты воины, отборные и наилучшие... Те, кто рассматривал их, говорили, что свыше 400000. А галатские генуэзцы еще до прихода тирана, находившегося еще в Адрианополе¹⁰, отправили послов, возвещая искреннюю к нему дружбу и возобновляя написанные раньше договоры. И он отвечал, что он — друг их и не забыл свою любовь к ним, только чтоб не оказались они помогающими городу. И они обещали. Однако, как показал конец, один из них смеялся над другим. Ибо жители Галаты думали, что теперь все будет, как прежде, когда город был осажден предками тирана, которые ничего не добились и ушли с пустыми руками¹¹, а жители Галаты и им свою дружбу выказали, и горожанам по мере своих сил помогали. Так и теперь обманно они выказывали ему дружбу, на самом же деле тайно помогали в войне городу. А тиран в свою очередь думал: «Дозволю я, чтобы змея спала, до тех пор, пока поражу дракона, и тогда один легкий удар по голове, и у нее потемнеет в глазах». Так и случилось..

…Лонг Джустиниани задумал приблизиться ночью к неприятельским биремам и сжечь их. И вот, приготовив одну из трирем и поместив на ней испытаннейших из итальянцев и всевозможные машинные приспособления, они стояли, ожидая часа Генуэзцы же Галаты, узнав, что делается, сообщили об этом туркам. А те, всю ту ночь проведя без сна и приготовив пушки, стали ожидать латинян Латиняне же, ничего не зная о сношениях жителей Галаты с нечестивцами, около полуночи подняли якоря, и трирема без шума приблизилась к турецким судам. Турки же, так как в течение всей ночи они бодрствовали, бросают в порох бомбарды огонь; и вот выпущен был камень в трирему: с величайшим шумом ударив в нее, он низверг ее вместе с моряками вниз под воду, потопив в глубине.

Гл. 39. Военное счастье [в ходе генерального штурма 29 мая] уже склонялось на сторону турок. И можно было видеть полное содрогания зрелище, ибо ромеи и латиняне, препятствующие придвигающим к стенам лестницы, одни были ими рассечены, другие же, закрыв глаза, падали со стены, сокрушив тела и ужасным образом лишаясь жизни. Лестницы же стали турки приставлять теперь беспрепятственно и поднимались на стену, как орлы летящие.

Ромеи же, бывшие с царем, не знали о происшедшем, потому что ворвались турки в город далеко, а кроме того, и потому, что все их внимание было направлено на сражающихся против них. Ибо сражающихся с ними турок, мужей воинственных, было двадцать против одного ромея, да к тому же ромеи не были столь великими воинами, как сражавшиеся против них турки. Итак, и цель их, и забота были направлены против тех. Вдруг в это время видят они стрелы, устремляющиеся на них сверху и поражающие их. Посмотрев вверх, видят они турок, увидав же, обратились в бегство. Когда же они (турки) вошли и рассеялись от ворот Харисийских до дворца, каждого вышедшего им навстречу убивали, равно как и бегущего. Итак, они убили мужей воинов до 2000. Ибо турки боялись, потому что всегда они считали, что внутри города самое меньшее будет воинов примерно 50000. Поэтому они и убили 2000. Ибо, если бы они знали, что войско не превосходит 8000, не стали бы они убивать кого-либо, ибо жаден до денег род этот если даже убийца отца попадет им в руки, и того за золото они отпускают. И тогда все женщины и мужчины, монахи, монахини побежали в церковь, неся на руках детей своих, оставив дома свои желающему войти. И можно было видеть, что улица забита ими, полна людей. Но разве могли все вбежать в Великую церковь? Преогромный храм тот в один час сделался полным как мужчин, так и женщин и внизу, и вверху, и в боковых пристройках, и во всяком месте толпа бесчисленная …

Турки, разбегаясь во все стороны, убивая и беря в плен, пришли наконец к храму, когда еще не миновал первый час утра, и, увидев, что ворота заперты, не мешкая, разломали их топорами. Когда они, вооруженные мечами, ворвались внутрь и увидели бесчисленную толпу, каждый стал вязать своего пленника.

¹ Мехмед II Завоеватель (1451-1481)

² Бомбарда — пушка огромной величины, отлитая в Адрианополе специально для осады Константинополя.

³ Мизия — древнее название территории Болгарии между Балканами и Дунаем

⁴ Пафлагония — прибрежная область на севере полуострова Малая Азия

⁵ Моноремы, биремы и триремы — типы византийских военных кораблей

⁶ Константин XI Палеолог Драгас

⁷ Мэотийский залив — Азовское море

⁸ Танаис — р. Дон.

⁹ Протостратор — командующий конницей.

¹⁰ До захвата Константинополя, примерно с 1365 г., Адрианополь был столицей турок.

¹¹ Имеется в виду, очевидно, осада 1422 г.

«Византийский временник», т. VII, М., 1953, стр. 392-402.

Документ № 21

Ибн-Хальдун

(1332—1406) — арабский историк, философ, ученый и политический деятель. Родился в Тунисе, происходил из знатного рода, но после внезапной смерти родителей от чумы вынужден был поступить на работу простым придворным писцом. Впоследствии он делает политическую карьеру, служа личным секретарем и специальным эмиссаром султана Феса, занимая различные посты при дворах правителей Туниса, Гранады, Биджайи. В течение четырех лет находился в заточении в крепости. Преследуемый по религиозным мотивам, бежал в Египет, где в Каире занимал должность судьи и преподавателя в медресе. В конце жизни служил среднеазиатскому государственному деятелю и завоевателю эмиру Тимуру (Тамерлану). Умер в Каире, где и был похоронен. Ибн-Хальдун написал ряд работ. Основной труд, составивший ему славу, — «Большая история», или «Книга поучительных примеров и диван сообщений о днях арабов, персов и берберов и их современников, обладавших властью великих размеров» (имеется и другой вариант перевода названия книги). Введение к «Большой истории» — Пролегомены, или «Мукаддима», считается энциклопедическим произведением, в нем дана обобщающая характеристика арабского средневекового общества, включая историю арабских государств, развитие права, науки, культуры. В текстах, помещенных ниже, содержатся важные сведения о политической жизни арабского средневековья. Имя Ибн-Хальдуна менее известно в Западной Европе и России, чем имена Бокля, Вико или Гельвеция, хотя он не уступает этим мыслителям по глубине социально-политического анализа и предвидения. Арабский мыслитель внес весомый вклад в сокровищницу историко-философских и политических знаний своей исторической эпохи. (Текст подобран А. А. Миголатьевым.)

ПРОЛЕГОМЕНЫ

К «КНИГЕ ПОУЧИТЕЛЬНЫХ ПРИМЕРОВ

И ДИВАНУ СООБЩЕНИЙ О ДНЯХ АРАБОВ, ПЕРСОВ И БЕРБЕРОВ

И ИХ СОВРЕМЕННИКОВ, ОБЛАДАВШИХ ВЛАСТЬЮ ВЕЛИКИХ РАЗМЕРОВ»

Знай, что история, как она есть, до сих пор не была сообщением о человеческом сообществе, которое осваивает мир и [проходит] соответствующие природе этого освоения состояния, такие, как дикость, человечность, группировки и виды преобладания одних людей над другими, а также возникающие из всего этого владычество и государство и их размеры, труды и устремления людей — приобретение, экономика, наука, ремесла и все те состояния, которые возникают при этом освоении по его природе.

Однако ложь касалась сообщений не по их природе, у лжи — свои причины. Среди них — приверженность мнениям и толкам. Если бы человек был умерен в приятии сообщения, то он относился бы к нему как должно, т.е. выяснил бы и рассмотрел его, чтобы отделить то, что в нем правдиво, от того, что ложно. Но если овладела им приверженность мнению или школе, то он сразу приемлет те сообщения, которые согласуются с ними. И эта склонность и приверженность — пелена на очах его проницательности, мешающая ему разобраться, и он приемлет ложь и передает ее.

Среди причин наличия лжи в сообщениях — и вера в передающих. Выяснение этого связано с установлением праведности передающих.

Среди [причин лжи] — забвение намерений. Многие из передающих не знают цели того, что видели воочию или слышали, и передают сообщение, основываясь на своем мнении или предположении, впадая тем самым в ложь.

[…] Среди них — неспособность постичь соотношение между видимостью и действительностью из-за привходящих обмана и притворства, вследствие этого летописец передает то, что он видел, а это притворство и само по себе неистинность.

Чаще всего среди них — стремление людей приблизиться к великим и знатным через восхваление, лесть, приукрашивание обстоятельств и частое упоминание. Поэтому сообщения переполнены всем этим и расходятся с действительностью. Ведь люди любят восхваление и стремятся к благам дольней жизни и к тому, что их дает, — к знатности или богатству, и они чаще всего не делают добродетелей и не соперничают друг с другом из-за них.

Среди причин, приводящих к лжи, — и это предшествует всему тому, о чем говорилось, — незнание состояний присущих природе общества. Ведь всякое событие […] неизбежно имеет собственную природу в самом себе и в связанных с ним обстоятельствах. И если слышащий знает природы событий и обстоятельств — как они существуют и что их обусловливает, — это помогает ему рассмотреть сообщение и отделить правду от лжи, а это самое главное в рассмотрении.[…]

В этой книге шесть разделов. Первый — о человеческом освоении мира вообще, о его видах, об освоенной части Земли. Второй — о примитивности, где упоминаются дикие племена и народы. Третий — о государстве, халифате и владычестве, где упоминаются степени власти. Четвертый — о цивилизации, странах и столицах. Пятый — о ремеслах и экономике, о приобретении и его формах. Шестой — о науках, их постижении и обучении им.[…]

Человеческое общество необходимо, и мудрецы выражают это словами человек — политическое существо по природе, т.е. он нуждается в объединении, или в том, что они называют «полисом». Это и есть значение слова «умран».

Объясняется это тем, что Всевышний создал человека в такой форме, что тот может жить и существовать только благодаря пропитанию, и направил его к поискам этого пропитания, что естественно для человека, а способность к добыванию пропитания была вложена в него. Но способность одного человека недостаточна для удовлетворения его потребности в пропитании и не может дать ему полностью материю его жизни.[…]

Посему необходимо объединение сил многих сынов рода человеческого для того, чтобы получить пропитание каждому и всем. И так в результате сотрудничества получается достаток в удовлетворении нужд многократно большего количества людей.

Далее, каждый из них нуждается при защите самого себя в помощи себе подобных, ибо всевышний, наделяя природами всех животных и распределяя способности между ними, наградил бессловесных животных мощью большей, чем сила человека.[…]

Знай, что условия, в которых живут поколения, различаются в зависимости от того, как люди добывают средства к существованию. Люди объединяются для сотрудничества, чтобы их получить, и начинают с [получения] того, что необходимо и жизненно, а не с того, что приносит пользу или лишено необходимости. Одни занимаются обработкой земли — посадкой и посевом. Другие разводят животных — овец, коз, коров, пчел, шелковичных червей — ради того, что они дают, и для извлечения того, что они выделяют. Тех, кто занимается возделыванием земли и разводят скот, толкает к этому необходимость. Примитивный образ жизни дает тот простор, которого нет в городах, — нивы, пастбища, выгоны для скота и другое. А для тех, кто живет примитивной жизнью, это необходимо. Их объединение и взаимопомощь в освоении мира, в удовлетворении нужд, в добывании средств к существованию еды, жилья и тепла — все это осуществляется в размерах, которые сохраняют жизнь и дают только то, что достаточно для существования без какого-либо избытка, ибо они неспособны получить большее.

Затем, если расширились возможности [людей], следующих этим путем в добывании средств к существованию, то у них появилось то, что превышает потребность, — богатство и благополучие. И это их толкнуло к покою и неге, и они стали сотрудничать в получении превышающего необходимость и стали искать большего — в пропитании, в изяществе одежды, в расширении домов и в основании городов и столиц, дающих цивилизованность.[…]

[…] Владычество — благородная и приятная доля, охватывающая все земные блага, удовлетворение телесных страстей и духовные наслаждения. Из-за него чаще всего происходит взаимное соперничество, и редко кто уступит его добровольно. Происходит борьба, ведущая к войне, битве и преобладанию.[…]

Это далеко от понимания людей. Они игнорируют это, ибо забыли эпоху, когда устанавливалось государство в самом его начале. Длительно время их жизни в условиях Цивилизации, при ней сменялись их поколения одно за другим, и не ведают они, каково было творение бога в начале существования государства.[…]

Причина этого в том, что в начальный период существования государств людям трудно подчиняться им, если не заставить людей делать это силой принуждения. Это связано с чуждостью государств и с тем, что люди не свыклись с владыкой. Но если установилось главенство фракции, которой принадлежит владычество в государстве, и ее люди передали один другому владычество по наследству во многих следовавших одно за другим государствах, то люди забывают то, что было в самом начале, за этой фракцией устанавливается главенство, в догматах укрепляется подчинение ей, и люди воюют за эту фракцию, как если бы они воевали за вероучительные догмы. Тогда эта фракция не нуждается уже в крупной группировке, и дело обстоит так, как если бы эта власть была от бога, подобно Священному писанию, которому «нет замены»…

Знай, что наряду с общим родством, связывающим группу, в которую входит несколько племен, составляющих общую стоянку или клан, существует еще и особое, частное родство группировок, и оно крепче, чем общее родство… Частное родство тем крепче, чем больше совместность жизни. Предводительство в каждой из этих группировок принадлежит не ей в целом, а одной из ее фракций.[…]

Знай, что дело государя осуществляется его людьми, т.е. его группировкой, его соратниками. С ними он одолевает выступающих против его государства, из них он выбирает, кого облечь властью в своих владениях, в управлении государством, в сборе причитающихся ему денег, ибо они ею помощники в преобладании над другими, сообщники и соучастники во всех его делах. Это — пока длится первый фазис государства.

Если же наступил второй фазис и кто-то один стал самоуправно распоряжаться и себе одному присваивать величие, с легкостью отталкивая всех, то они становятся его настоящими врагами и он начинает нуждаться в близости кого-то другого, чужаков, на которых он опирается в борьбе против бывших соратников, отстраняя их от дел и от соучастия. Он наделяет чужаков властью над теми. Они становятся ему ближе, чем кто-либо, и близость эта теснее, и им первым почет и влияние. Все это за то, что они не щадят себя в оттеснении бывших государевых людей от дел и степеней, к которым те привыкли, когда были соучастниками государя… Держава — не тем, кто ее создавал, а слава — не тем, кто ее добывал.

Знай, что [статьи] налогов в начале существования государства невелики по своим долям, а сумма налогов велика, тогда как в конце существования государства доли велики, а сумма мала. Причина этого в том, что государство, если оно следует религиозным установлениям, не требует ничего, кроме установленных сборов — садаки, т.е. добровольных пожертвований, хараджа, т.е. поземельного налога, джизьи, т.е. подушной подати, — а размер их невелик. Невелик также и размер закята, т.е. десятины, как тебе известно. Это касается и десятины, выплачиваемой зерном или скотом, и джизьи, и хараджа, и всех установленных сборов, ибо они имеют границу, которую нельзя преступать.[…] А если доли невелики и статьи немногочисленны, то подданные стремятся к труду и желают его, и увеличивается освоение мира, и умножается оно на радость людям по причине малого количества податей. А если увеличивается освоение людьми мира, увеличиваются количества, приходящиеся на каждую статью, и растет каждая доля, а из-за всего этого увеличивается сбор налогов, их сумма.

При длительном существовании государства, когда государи следуют один за другим и характеризуются изнеженностью, и утрачивается секрет примитивности и наивности и ее нрав, т.е. снисходительность и воздержание, и появляется злобное владычество и цивилизация, призывающая к утонченности, и государственные люди приобретают нрав изощренности и умножаются ее привычки, [то умножаются] и нужды государственных людей по причине того, что они погрязли в благополучии и роскоши, и тогда они умножают статьи и увеличивают доли налогов на имущество подданных, на землепашцев и земледельцев и на всех налогоплательщиков. Они значительно увеличивают количество статей и их доли, чтобы увеличивался сбор. Они устанавливают подати на торговые сделки и въезд в города, как мы об этом пишем далее. Эти новые налоги постепенно все более увеличиваются из-за усиления склонности государства к роскоши и умножения нужд, а следовательно, проистекающих из этого трат. И ложатся поборы бременем на подданных и гнетут их, и постепенно становятся установленным обычаем, ибо увеличения происходят понемногу, и никто не понимает, кто именно их увеличил и кто их наложил.

Подданные теряют надежду, так как малой становится польза, которую дает освоение мира. И если кто-то сравнит пользу и поборы, а также плоды труда и выгоду, то многие вообще отвратятся от труда, осваивающего мир. Сумма сборов становится тогда недостаточной из-за недостаточности размеров долевых частей. Возможно, государственные люди увеличат размеры статей, если увидят эту нехватку в сборах, и насильно будут изымать недостающее, пока каждая доля и каждая статья не дойдет до такого предела, за которым уже нет никакой пользы из-за множества выплат и множества поборов и нет надежды на выгоду. Сумма сборов постоянно уменьшается, а количество статей и размеры долей налогов увеличиваются. И начинает убывать культура из-за утраты надежд, а губительность всего этого сказывается на государстве…

[…] После возникновения владычества разрушительные роскошь и насилие окружают людей. Затем насилие превращается в убийство из-за болезни, поражающей их сердца тогда, когда укрепляется то, чем владеет государь. Ревность государя превращается в страх за то, чем он владеет, и он начинает убивать их и уничтожать, лишать их благополучия и роскоши, к которым многие привыкли.[…]

Что касается порчи государства в связи с [порчей] финансов, то знай, что государство в своем начале является примитивным, как уже говорилось, и в нем царит нрав снисхождения к подданным, нет лишних трат, государство воздерживается от того, чтобы считать каждый дирхем, не проверяет сборщиков налогов. Да и нет тогда лишних три, и государство не нуждается в большом количестве денег.

Но затем происходит захват и становится то, чем владеют, великим, разрастается и толкает к роскоши. Множатся траты, и растут расходы власти и государственных людей, а затем это охватывает и всех жителей столицы. Это приводит к увеличению выплат войску и жалованья государственным людям. Умножается расточительство и распространяемся среди подданных, ибо люди следуют религии своих владык и их привычкам. Власть видит роскошь в столице и считает, что люди живут в благополучии. Она нуждается в расходах на самое себя, на содержание войска. Посему она прибегает к введению налогов на товары, продаваемые на рынках, чтобы увеличить сборы в казну.

Роскошь увеличивается, и податей уже не хватает, и государство начинает чинить несправедливости и насилу над теми подданными, что под его дланью, и тянется к деньгам подданных, чтобы изъять их, будь то в форме подати или занятия торговлей, а то и простого изъятия звонкой монеты.[…]

В этом фазисе увеличивается богатство сборщиков налогов из-за множества податей в государстве, которые они собирают, а также из-за того, что при этом растет их собственное влияние. Они утаивают собранные деньги, и множатся доносы одних на других, соперничество и ненависти. И постигает их одного за другим несчастье — изымаются у них деньги, и уходит от них богатство. И утрачивается то великолепие и пышность, которые придавали они государству. Если же нанесен ущерб их благоденствию, то оставляет их государство и обращается к богатым подданным.

Но в этом фазисе коснулась его немощь, и слабо оно уже для того, чтобы чинить несправедливости и насилие. И тогда государь стремится скрыть втайне дела посредством щедрой раздачи денег, и он предпочитает деньги мечу, ибо уменьшилось богатство государя. И растет его нужда в деньгах — для трат и жалованья войску, и не может он обогатиться, как того хочет. Государство все более разрушается. Население провинций осмеливается выступать против него. Развязывается его узда, и постигает его гибель… И если захочет кто-то вырвать его из рук владеющих им, то сделает это, а нет, так останется оно, исчезая, пока не пропадет, подобно огню в светильнике, когда кончается масло и гаснет светильник.

Печатается по: Игнатенко А.А. Ибн-Хальдун. Приложение. М., 1980.

С. 122, 123, 126—128, 131, 132, 138, 139, 141—147.

ИЗДАНИЯ ПРОИЗВЕДЕНИЙ

Ибн-Халъдун Китаб аль-Ибар… (Книга назидательных примеров…). Т. 1—7. Булак, 1867; Избранные произведения мыслителей стран Ближнего и Среднего Востока. 9—14 вв. М., 1961.

См.: Антология мировой политической мысли.

Т.1. Зарубежная политическая мысль: истоки

и эволюция. М., 1997. С. 244-251.

Документ № 22

ЭРАЗМ РОТТЕРДАМСКИЙ

(латинизированное — Дезидерий, настоящее имя Герхард Герхардс) (1469—1536) — философ, богослов, ученый-гуманист, представитель «северного Возрождения». Родился в Роттердаме (Нидерланды). Образование получил в Парижском университете. Создал учение под названием «философия Христа». Суть его — возрождение учения и идеалов раннего христианства, «возврат к истокам» во всех областях жизни. В социально-политических воззрениях был сторонником сильной, но просвещенной и гуманной монархической власти, хотя и симпатизировал самоуправляющимся городским общинам. Мыслитель проповедовал свободу и ясность духа, образованность, простоту в человеческом общении, обличал фанатизм, невежество, насилие, лицемерие. Особая черта его политических воззрений — миролюбие. Как видно из текста «Жалоба мира», войну он считал величайшим злом, порождением безнравственности. Мир может быть достигнут только путем морального перевоспитания людей; он в то же время есть результат разумной политики просвещенного правителя. Одним из источников войн, от которых страдает прежде всего простой народ, Эразм считал корыстолюбие господствующих кругов. Он давал убийственную критику феодальным правителям, военщине, а также служителям Церкви, на словах провозглашавшим любовь к ближнему, а на деле благословлявшим разбой и насилие. Церковь объявила его книги запретными. Творчество Эразма Роттердамского способствовало идеологической подготовке Реформации в Европе, хотя Реформации он не принял: его отпугнула фанатичность Мартина Лютера и бесчеловечность его догмата о несвободе воли. В историю социальной и политической мысли Эразм Роттердамский вошел прежде всего, как страстный поборник мира и лидер «христианского гуманизма», в котором были синтезированы идеи и традиции античной эпохи и раннего христианства. (Текст подобран Д. Т. Жовтуном. )

ЖАЛОБА МИРА

[…] Издавна я наслушался всевозможных оправданий, которые ловкие и умные люди изобретают на свою же погибель. Они жалуются на то, что вовлечены в распри и принуждены воевать против своей воли. Отбросьте эти объяснения и оправдания, снимите лживую личину! Вглядитесь в свою собственную душу и совесть: вы увидите, что не необходимость, а ярость, тщеславие и глупость движут вами. […] Если подобные несогласия возникают между государями, что же заставляет их из-за этого начинать войну? Ведь существуют законы, существуют ученые люди, существуют почтенные аббаты, почтенные епископы, чей добрый совет мог бы устранить и примирить все несогласия. Почему же они не сделают этих людей арбитрами? Даже если такие арбитры будут пристрастны, то и тогда государи потерпят меньший урон, чем от последствий войны. Нет такого худого мира, который был бы хуже самой удачной войны! Вспомните сначала все, что влечет за собой война, и вы увидите, насколько выгоднее для вас мир.[…]

Но если уж война становится неизбежной, пусть ведут ее так, чтобы все несчастья и тяготы обрушивались на головы тех, кто явился виновником войны. Теперь государи начинают войны и остаются в безопасности, их военачальники становятся великими людьми, огромная же часть всех бед и потерь падает на плечи земледельцев и простого народа, который не думал о войне и не давал к ней никакого повода. Где же мудрость у государя, если он не понимает подобных вещей? Где же разум у государя, если он относится к подобным вещам столь легкомысленно? Надо найти средства к тому, чтобы границы государств перестали подвергаться частым изменениям и сделались устойчивыми, потому что изменения государственных границ ведут к смутам, а смуты — к войне. Ведь легко можно было бы сделать так, чтобы наследники короля женились в границах своих владений, а если уж им так нравится жениться на иноземках, то у них должна быть отнята всякая надежда на престолонаследие. Точно так же следует признать незаконным, если государь уступает или продает часть своих владений, словно свободные города являются его частным поместьем, ибо свободными городами управляют короли, а порабощенные города стонут под игом тиранов.

Ныне из-за путаных браков государей случается так, что человек, рожденный ирландцем, правит Индией, или, скажем, тот, кто правил сирийцами, внезапно становится королем Англии. Так случается, что одно государство, которое он покидает, остается без государя, а в другом этот государь никому не известен и выглядит как человек, рожденный в другом мире. Приобретая одно государство, переделывая его и устраиваясь в нем, он в то же время разоряет и истощает другое. А иногда он выбивается из сил, стараясь удержать оба государства, когда едва может справиться с одним, и оба теряет. Государям следует раз и навсегда договориться между собой, чем каждый из них должен управлять и править, чтобы никакие хитрости не могли увеличить или уменьшить границы их владений, однажды им врученных и доверенных, и чтобы никакая федерация или лига не могла их разорить и уничтожить.

Каждый из государей должен трудиться и радеть, употребляя все свои силы на то, чтобы способствовать процветанию своих владений. Вкладывая весь свой опыт и весь разум только в эти владения, он должен делать все, чтобы оставить их своим детям обогащенными всеми богатствами и благами. И таким образом во всех местах произойдет так, что все будет процветать. А между собой государи должны быть связаны не родством и не искусственным товариществом, а чистой и искренней дружбой и еще более общим и одинаковым стремлением содействовать всеобщему благосостоянию.

Пусть тот наследует государю, кто является ближайшим к нему по родству или кого народное голосование признало наиболее достойным, и пусть этого будет достаточно для других, чтобы отказаться от престола, как поступают благородные люди среди честных людей. Истинно королевское свойство — уметь отказываться от личных стремлений и судить обо всем лишь с точки зрения всенародной, всеобщей полезности.[…]

Поводы и причины войн надо немедленно устранять. Для того, чтобы избежать многих раздоров и столкновений, следует снисходительно относиться к некоторым вещам, ибо вежливость порождает и вызывает вежливость. Иногда мир должен быть куплен. И когда ты подсчитаешь, что поглотит и уничтожит война, и учтешь, сколько горожан спасаешь от разорения, то увидишь сам, что, как бы дорого ты ни заплатил, цена будет незначительной. Ведь война потребовала бы помимо крови твоих граждан гораздо более значительных расходов. И когда ты сообразишь, каких бед избежал и сколько добра защитил, то не жаль будет средств, потраченных для предотвращения войны.

В то же время пусть епископы занимаются своим делом и службой. Пусть священники будут настоящими священниками. Пусть монахи вспомнят свои обеты. Пусть богословы учат тому, что угодно Христу. Пусть все люди объединятся против войны. Пусть все люди поднимут против нее свои голоса. Пусть все люди проповедуют, прославляют и превозносят мир публично и частным образом. И если они не смогут предотвратить вооруженное столкновение, то в любом случае они не должны ни одобрять его, ни участвовать в нем, ни оказывать никаких почестей людям, участвующим в этом преступном деле.[…]

Мир по большей части зависит от сердец, желающих мира. Все те, кому мир приятен, приветствуют всякую возможность его сохранить. Они либо стараются не замечать тою, что мешает миру, либо устраняют и мирятся со многим, лишь бы мир — величайшее благо — был сохранен и спасен. Другие же ищут поводов для начала войны. То, что ведет к миру, они оставляют без внимания или уничтожают, но то, что ведет к войне, они усиливают и усугубляют. Мне стыдно рассказывать, из-за каких ничтожных и суетных вещей развязывают и создают великие трагедии и какие страшные пожары возникают из маленькой искорки. Тогда вспоминается великое множество оскорблений и каждый человек вспоминает нанесенные ему обиды и содеянные беды. И в это же время о добрых делах никто не вспоминает, они оказываются в глубочайшем забвении, так что можно действительно поклясться, что все люди желают войны и стремятся к войне.

Часто личные дела государей вовлекают народы в войну. Но причины, по которым эта война ведется, должны быть явными и известными всем. Когда к войне нет вовсе никаких причин, они иной раз выдумывают поводы для несогласий, путая названия стран и провинций для того, чтобы разжигать взаимную ненависть. Знать поддерживает и раздувает заблуждения неразумных людей и злоупотребляет ими к своей частной выгоде и корысти. Даже некоторые священники участвуют в подобном обмане.

Англичане смотрят на французов как на врагов лишь за то, что они французы. Англичане ненавидят шотландцев лишь за то, что они шотландцы. Немцы враждуют с французами, испанцы — и с теми и с другими. Какая противоестественность во всем этом! Простое название местности разъединяет людей. Почему же такое множество других вещей не может примирить их? Ты, англичанин, ненавидишь француза. Но почему ты, человек, не можешь быть доброжелательным к другому человеку? Почему христианин не может быть доброжелательным к христианину?

Не удовлетворяясь этим, некоторые людские умы намеренно и злостно выискивают поводы для противоречий и споров. Они разделяют на части Францию, такую страна, которую ни горы, ни моря, ни истинное название местностей не разделяет. Из французов они делают немцев, чтобы общие имена не способствовали усилению и росту дружбы.

Если судья в таком отвратительном деле, как развод, не принимает на веру исков и не соглашается с любыми доказательствами, то почему же люди в самом отвратительном из всех дел, таком, как война, принимают на веру любую, самую ничтожную и незначительную причину? Пусть они лучше подумают и рассудят, что на самом деле весь этот мир — единая общая страна для всех людей. Если название страны примиряет тех людей, которые оттуда родом, если кровное родство делает их друзьями, если церковь является единой семьей, одинаково общей для всех людей, если один и тот же дом объединяет и порождает дружбу, то умные и рассудительные люди должны согласиться с этим и признать справедливость моих слов.[…]

Разбирая причины ссоры, которая была между Ахиллом и Агамемноном, Гомер сваливал все на богиню Афину. Но те, кто призывает людей к согласию, не должны оправдываться ссылками на судьбу или на каких-то злых духов: причину раздора ищите в самих людях!

Почему они гораздо сообразительнее тогда, когда речь идет об их процветании? Почему они быстрее схватывают дурное, чем доброе? Когда нужно сделать что-либо разумное, прежде чем его совершить, всегда рассуждают, раздумывают и рассматривают дело со всех сторон. Но в войну бросаются, не размышляя, закрыв глаза и очертя голову, особенно тогда, когда война уже начата и не может быть предотвращена. Увы, из большой она быстро становится великой! Из одной возникают многие. Из бескровной она превращается в кровавую. А самое главное, когда разражается эта буря, она карает и поражает не одного или двух, а всех людей в равной мере.

Простой народ легкомысленно относится к подобным вещам, как будто решение вопроса о войне есть дело одного лишь государя и знати. По правде сказать, именно священники должны заниматься этим вопросом, выяснять желание или нежелание народа воевать. Если к ним будут повсюду прислушиваться, то они смогут дать ясный и определенный ответ на этот вопрос.

И неужели ты все еще хочешь войны? Сначала подумай, что такое мир и что такое война, сколько пользы приносит мир и сколько ущерба и зла приносит война, и тогда ты поймешь, разумно ли заменять мир войной. Если есть где-либо что-то вызывающее восхищение — королевство, в котором все и всюду процветает, с хорошо построенными городами, с тщательно возделанными и обработанными полями, с наилучшими законами, с самыми честными нравами, с самыми святыми обычаями, — подумай про себя:«Пойди я туда войной, вся эта благодать будет мною погублена». С другой стороны, если ты увидишь развалины городов, разбитые улицы, преданные огню храмы, опустошенные поля — все это жалкое зрелище таким, как оно есть, — подумай:«Все это — плоды войны!»

Если ты горишь желанием ввести в страну предательскую и жестокую армию наемников, кормить и ублажать ее, разоряя народ и нанося ему ущерб, если хочешь прислуживать им — да, да, льстить им — и даже доверять свою собственную жизнь их произволу, подумай обо всем этом. Это необходимые условия войны.

Ты презираешь воровство, а война этому учит. Ты ненавидишь отцеубийство, а этому научаются на войне. Тот, кто так легко убил многих, разве он остановится перед убийством одного, если он того пожелает? Если пренебрежение к законам является ныне пороком всего общества, то во время войны законам вообще приходится молчать. Если ты считаешь блуд, кровосмесительство или еще худшие вещи злом, то война поощряет все подобные дела. Если святотатство и пренебрежение к религии являются источником всех зол, то буря войны ниспровергает и религию, и веру.

Если ты считаешь, что нынешнее общество порочно потому, что худшие люди в нем имеют большую власть, то значит во время войны царят отъявленные преступники. И их Дела, за которые в мирное время их бы распяли и повесили, во время войны считаются самыми главными и самыми почетными. Потому что кто проведет войско по потайным “Фолам” лучше разбойника? Кто лучше сможет ограбить дома Других людей и осквернить храмы, чем взломщик и святотатец? Кто отважнее изрубит врага или выпустит ему мечом кишки, чем фехтовальщик или братоубийца? Кто искуснее предаст огню город или военные машины, чем поджигатель домов? Кто легче справится с опасностями волн и морей, чем пират, привыкший к морским грабежам? Чтобы яснее понять и разуметь, насколько отвратительна война, взгляни на тех кто ее ведет.

Если для верующего государя нет ничего дороже безопасности и процветания его подданных, он должен прежде всего ненавидеть войну. Если счастье государя заключается в том, чтобы счастливо управлять государством, то он должен больше всего любить мир. Если мы хотим, чтобы хороший государь правил наилучшим образом, мы должны желать, чтобы он ненавидел войну, источник всех преступлений. Если он полагает, что все, чем владеют его горожане, принадлежит ему, он должен всеми силами избегать войны, которая, как это часто случается, поглощает все состояние людей; то, что приобретено и создано честным искусством и честным трудом, растрачивается на свирепых палачей.

Теперь следует самым тщательным образом взвесить следующее: желания и побуждения каждого человека дороги ему, и чаще всего бывает так, что самые дурные побуждения, увлекающие его к злу, кажутся ему наиболее правильными и справедливыми. Это-то часто и вводит людей в заблуждение. Но какой бы справедливой ни казалась причина войны, какие бы выгоды ни сулило ее успешное окончание, подсчитай про себя все убытки, которые причиняет война, и все ее выгоды, которые она должна была бы принести в случае победы, и подумай: а стоит ли вообще так стараться победить?

Победы во все времена почти не бывали бескровными. А теперь и подавно все люди запятнаны человеческой кровью. Кроме того, учти еще падение нравов и общественного порядка, которого не могут возместить никакие выгоды. Ты истощаешь свою казну, ты развращаешь народ, ты угнетаешь честных, ты толкаешь на преступление бесчестных. Война не кончается до тех пор, пока не устранены все ее последствия. Искусства и ремесла приходят в упадок, обмен и торговля прекращаются. Для того чтобы окружить врага, приходится самим покидать многочисленные области и места. А до начала войны все местности и страны, граничащие с вами, были вашими друзьями, потому что мир путем обмена товаров объединял всех.

Посмотри и рассуди, сколь великую ошибку ты совершил: владения, которые раньше были твоими, теперь едва ли тебе принадлежат. Сколько лагерных сооружений и военных орудий понадобилось тебе, чтобы осадить маленький город! А для того чтобы взять большой город, тебе придется соорудить и построить осадный город и башни. Ты мог бы построить настоящий город с меньшими затратами! Для того чтобы враг не прошел вперед, ты изгоняешь людей из своей страны и заставляешь их спать под открытым небом. Тебе дешевле станет построить новые стены, чем разрушать их и опрокидывать, сооружая для этого военные машины. Я уже не собираюсь считать и вспоминать, сколько денег пройдет сквозь руки поставщиков и военачальников, хотя и это сумма немалая!

Когда бы ты меня вспомнил и правильно оценил все эго, я бы охотно согласился, чтобы ты меня потом изгнал и отверг навсегда и повсеместно, если ты не убедишься, что мир обходится тебе самое меньшее в десять раз дешевле войны. Но если ты при счете пропустишь хотя бы часть своего ущерба, тебе останется презирать самого себя за малодушие. Да, тогда не будет более верного доказательства злонамеренности презренного духа, которая не останется неотмщенной.

Ты думаешь, что если, имея дело с соседним государем и, может быть, твоим родственником или свойственником, который в прошлом благоволил к тебе, ты должен будешь уступить ему часть своих прав, так это уменьшит твое величие? Но куда более ты унизишь свое величие, если теперь и впредь тебе придется подлаживаться, чтобы понравиться варварским отрядам наемников, гнуснейшим подонкам и самым предательским личностям, которых невозможно ни удовлетворить, ни насытить никаким золотом. Почему тот, кто мудр, посылал послов с просьбой о мире даже к карийцам, самому злобному и несдержанному народу? А ты, неужели ты вверишь свою жизнь и блага и само существование своего народа тем, кто не уважает ни тебя, ни Бога.

Если тебе кажется, что сохранять мир можно только Ценою больших жертв, почему бы тебе не подумать так: «Вот я утратил нечто, но зато я, хоть и дорого, купил мир». На это здравый смысл должен был бы ответить: «Я хотел бы прежде всего сохранить все, что принадлежит мне. Я государь, и, хочу я этого или нет, я управляю обществом». Государь не Должен легкомысленно ввязываться в раздоры и начинать войну, которая не имеет ничего общего с общественным интересом. Но в действительности мы видим обратное: все причины войны проистекают и возникают из вещей, не имеющиx к народу никакого отношения. Если ты обороняешь ту или иную часть своих поместий, что до этого народу? Ты хочешь отомстить тому, кто бросил твою дочь, но какое до этого дело всему обществу? Рассмотреть и взвесить все подобные вещи и здраво их обдумать — обязанность каждого истинно мудрого человека и благородного государя.[…]

Печатается по: Эразм Роттердамский. Жалоба мира // Трактаты о вечном мире. М., 1963. С. 52, 53, 55—63.

ИЗДАНИЯ ПРОИЗВЕДЕНИЙ

Эразм Роттердамский. Разговоры запросто. М., 1969; Он же. Философские произведения. М., 1986.

См.: Антология мировой политической мысли.

Т.1. Зарубежная политическая мысль: истоки

и эволюция. М., 1997. С. 266-274.

Документ № 23

ГРОЦИЙ ГУГО

(1583—1645) — голландский юрист, социолог и государственный деятель. Потомок выходца из Франции, принадлежал к университетской интеллигенции. С раннего возраста проявил исключительные научные дарования, в 15 лет в Орлеанском университете получил степень доктора прав. Занимался изданием трудов греческих и римских авторов, выполнял обязанности адвоката в Гааге. Принял активное участие в религиозно-политических спорах. В 1619 г. за участие в политической борьбе был осужден на пожизненное заключение; в 1621 г. бежал во Францию, затем поселился в Швеции. Один из основателей теории естественного права и науки международного права. В 1625 г. в разгар Тридцатилетней войны во Франции вышел капитальный труд автора «Три книги о праве войны и мира». Работа имела большой успех, но папская курия внесла ее в список «еретических» изданий, и она была запрещена вплоть до 1900 г. С 1634 по 1644 г. Г.Гроций на дипломатической службе: шведский посланник при французском дворе. Известен как автор более 90 работ, в том числе по юридическим, историческим, филологическим наукам. Изложил историю образования голландского государства, писал о происхождении американских народов и государств, об экспансии Испании на американский континент. По его мнению, правомерна любая форма правления, в том числе и абсолютная монархия, при соблюдении требований естественного права. Как политик и юрист, он считал, что власть папы римского должна быть заменена государственной властью; государства призваны заключить между собой договоры, соблюдение которых вытекает из «естественного закона». Несправедливые войны должны быть запрещены, как и насилие в отношении гражданского населения. Он предлагал создать специальный орган, который обладал бы полномочиями для разрешения споров между государствами. Произведения Г.Гроция оказали определенное влияние на дальнейшее развитие прогрессивной политико-юридической и военной мысли.

В России по повелению Петра I трактат «О праве войны и мира» был впервые переведен около 1710 г. (Текст подобран А. А. Миголатьевым.)

О ПРАВЕ ВОЙНЫ И МИРА.

ТРИ КНИГИ, В КОТОРЫХ ОБЪЯСНЯЮТСЯ

ЕСТЕСТВЕННОЕ ПРАВО И ПРАВО НАРОДОВ,

А ТАКЖЕ ПРИНЦИПЫ ПУБЛИЧНОГО ПРАВА

КНИГА ПЕРВАЯ