Глава 3. Социально-криминологические критерии криминализации и декриминализации
§ 1. Критерии социальной обусловленности
уголовно-правовых запретов
Низкая эффективность ряда уголовно-правовых норм объясняется недостаточным знанием законодателем правовой природы криминализации и декриминализации деяний. В современном научном сообществе утвердилось понимание криминализации (декриминализации) как важного и всецело объективного процесса, связанного с уголовной политикой и градацией уголовной ответственности в рамках законотворческой деятельности. К ней постоянно апеллируют, но редко обосновывают, считают важным направлением уголовной политики, но не выявляют ее правовую природу.
С каждой новой работой укрепляется вывод о том, что уголовное право видит в криминализации того или иного деяния аксиому, не требующую детального исследования и рационального объяснения. Основным доводом в пользу введения в УК РФ новой уголовно-правовой нормы является необходимость оперативного реагирования на угрозу подчас независимо от ее социально-криминологических особенностей. Такая позиция с неизбежностью приводит к фатализации законотворческой деятельности, невниманию и поспешности при подготовке законопроектов и проведении их законодательной экспертизы.
Намеренно отвлекаясь от привычного обсуждения криминализации (декриминализации) в русле классической формальной оценки, обратимся к ее социальным параметрам.
В настоящее время криминализацию деяния можно рассматривать как осуществляемую законодателем деятельность по установлению ответственности за конкретное деяние с учетом определенного рода обстоятельств, целью которой является создание для правоприменителя желаемого режима при определении меры (вида и размера) ответственности за совершенное правонарушение <1>.
--------------------------------
<1> См.: Чупрова О.Н. Дифференциация ответственности в уголовном праве стран континентальной Европы и России: компаративистский аспект: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Волгоград, 2008. С. 12.
Условность термина "криминализация деяния" порождает споры относительно ее оснований и пределов.
С методологической точки зрения основание - явление, "выступающее как необходимое условие, предпосылка существования какого-либо другого явления (следствия) и служащее объяснением последнего" <1>.
--------------------------------
<1> Философский словарь / Под ред. М.М. Розенталя. М., 2002. С. 298.
В зависимости от целей и задач проводимого исследования авторы вкладывают в это понятие различное содержание. В числе оснований криминализации называются "характер и степень общественной опасности преступления, степень общественной опасности личности виновного" <1>; "всесторонний учет обстоятельств дела" <2>, "характер общественной опасности содеянного и другие обстоятельства" <3> и др.
--------------------------------
<1> Лесниевски-Костарева Т.А. Дифференциация уголовной ответственности. Теория и законодательная практика. М., 2000. С. 47.
<2> Поройко М.С. К вопросу о понятии уголовной ответственности и средствах ее дифференциации // Юридическая техника и вопросы дифференциации ответственности в уголовном праве и процессе. Ярославль, 1998. С. 62.
<3> Курляндский В.И. Уголовная политика, дифференциация и индивидуализация уголовной ответственности // Основные направления борьбы с преступностью / Под ред. И.М. Гальперина и В.И. Курляндского. М.: Юрид. лит., 1975. С. 79.
Основываясь в своих рассуждениях на оценке криминализации деяния как логического алгоритма установления ответственности в зависимости от видовых характеристик деяния и личности виновного, считаем оправданным отнесение к основаниям дифференциации типового характера общественной опасности преступления и типового характера общественной опасности преступника.
Указание на типовой характер позволяет отграничить криминализацию от индивидуальной правовой оценки, а включение в число оснований криминализации общественной опасности виновного удовлетворяет требованиям принципа гуманизма, обязывающего учитывать данные о личности преступника (ст. 6 УК РФ).
В современных научных разработках криминализации деяний обнаруживается глубокий пробел в осмыслении ее требований как наиболее конкретных и важных для законотворческой деятельности вопросов.
Принимая во внимание тот факт, что существующие в науке позиции различаются скорее терминологически, нежели содержательно, считаем оправданной систематизацию требований, предъявляемых к криминализации, посредством установления логически согласованных и доступных для понимания критериев.
Поскольку криминализация представляет системно-структурное явление, подчиненное как требованиям правовых принципов, так и логическим законам, то требования, предъявляемые к ее осуществлению, целесообразно разделить на две группы:
1) внешние системные требования криминализации ответственности:
а) юридико-криминологические условия:
- криминообразующее обстоятельство должно свидетельствовать о существенном перепаде в характере общественной опасности деяния и личности преступника;
- оно должно обладать типичностью (характерностью) для определенных видов деяний;
- должно определенным и значительным образом влиять на оценку типовой общественной опасности деяния и личности преступника;
- криминализация должна рассматриваться как необходимая и эффективная мера уголовно-правового регулирования;
б) социально-экономическое требование - положительные социально-правовые последствия криминализации должны существенно превосходить негативные последствия снижения (ужесточения) типовой меры ответственности;
в) социально-психологические основания:
- отнесение того или иного обстоятельства к преступлениям должно соответствовать представлениям населения о качественно более высокой (или низкой) типовой общественной опасности деяния или личности преступника по сравнению с основным составом преступления;
- криминообразующие обстоятельства должны быть исторически обусловлены, т.е. соответствовать принятой в государстве правовой традиции;
2) внутрисистемные условия криминализации:
а) соответствие криминообразующих обстоятельств нормам других отраслей законодательства;
б) внутриотраслевая согласованность криминообразующих признаков с нормами и институтами уголовного права;
в) формулирование обстоятельств в соответствии с правилами юридической техники. В их числе выделяются:
- ясность и четкость, простота и доступность языка правовых актов;
- сочетание лаконичности с необходимой полнотой, конкретности с требуемой абстрактностью выражения соответствующих правовых предписаний;
- последовательность в изложении юридической информации;
- взаимосвязь, согласованность и внутреннее единство правового материала;
- отсутствие внутренних и отраслевых противоречий, пробелов и коллизий <1>.
--------------------------------
<1> Подробнее см.: Лапшин В.Ф. Преступления в сфере распределения финансовых ресурсов: вопросы дифференциации ответственности и законодательной техники: Дис. ... канд. юрид. наук. Ярославль, 2004. С. 119; Тихомиров Ю.А. Теория закона. М., 1982. С. 161; Общая теория государства и права: В 3 т. / Отв. ред. М.Н. Марченко. М., 2002. Т. 2. С. 271, 272; и др.
Этот перечень правил законодательной техники считаем необходимым дополнить следующими требованиями:
- близкие по содержанию обстоятельства должны иметь равное влияние на криминализацию (декриминализацию) деяний;
- криминообразующие обстоятельства не должны быть производными друг от друга. В случае их конкуренции должны быть оговорены правила, устраняющие возможность двойного учета;
- они не должны определять или изменять содержание терминов, используемых в других отраслях права и имеющих легальную дефиницию.
Ключевыми в оценке криминализации (декриминализации) являются ее юридико-криминологические (социальные) критерии и прежде всего характер общественной опасности деяния.
В числе критериев, позволяющих оценить наличие общественной опасности, выделяются:
1) объективные и (или) субъективные признаки деяния (ценность объекта посягательства, общественно опасные последствия, способ, время, место, обстановка, типовые признаки, характеризующие личность преступника);
2) криминологические обстоятельства: фактическая распространенность деяний и необходимость их предупреждения посредством установления уголовной ответственности <1>.
--------------------------------
<1> См.: Сидоренко Э.Л. О системности дифференциации уголовной ответственности с учетом возраста потерпевшего // Российский криминологический взгляд. 2010. N 1. С. 81.
Важным критерием криминализации деяний является их социальная обоснованность. В ее основе лежит тяжесть последствий и востребованность обществом криминализации данных деяний как способа их предупреждения.
Рассмотрим социальную обусловленность криминализации на примере уголовно-правовой защиты личности.
К сожалению, УК РФ противоречиво и не в полной мере использует свой предупредительный потенциал в обеспечении безопасности личности. Основная причина этой ситуации кроется в том, что до настоящего времени не выработано единого подхода к определению гносеологической и правовой сущности прав и свобод человека.
Согласно ч. 1 ст. 7 УК РФ "уголовное законодательство Российской Федерации обеспечивает безопасность человека". Данное положение, по мнению Р.Р. Галиакбарова, направлено на подчинение иерархии интересов, охраняемых нормами уголовного права, гуманистическим ценностям и содержит в себе требование максимально полного отражения в этих нормах приоритета прав и свобод человека и гражданина (ст. 2 Конституции РФ) <1>.
--------------------------------
<1> См.: Галиакбаров Р.Р. Уголовное право. Общая часть. Краснодар, 1999. С. 17.
Между тем в теории и практике уголовного права приоритет прав личности над интересами общества и государства все чаще ставится под сомнение. Согласно позиции В.Д. Филимонова, "никакой исключительной и привилегированной защиты прав и свобод человека Уголовный кодекс не предусматривает. Ответственность за их нарушение, как и в других статьях, осуществляется в соответствии с общественной опасностью преступления, обстоятельствами дела и личностью виновного" <1>. Что же касается положения ст. 2 Конституции РФ, то автор объяснят его существование идеологическими (желание завуалировать действительные мотивы проведения той или иной государственной политики, приватизации государственной собственности и др.) и экономическими (развитие производительных сил за счет увеличения возможностей человека для получения образования, информации и проч.) причинами <2>.
--------------------------------
<1> Филимонов В.Д. Принципы уголовного права. М., 2002. С. 116, 117.
<2> Там же. С. 56 - 59.
Практическая состоятельность тезиса о высшей ценности прав и свобод личности ставится под сомнение В.В. Мальцевым: "На самом деле, чтобы обеспечить безопасность граждан как членов общества, прежде необходимо обеспечить безопасность общества и государства в целом. Всесторонняя же охрана интересов личности как минимум предполагает их достойное представительство в иерархии всех общественных интересов, их адекватное место в структуре общественных отношений существующего общества. Очевидно также, что именно содержание гуманистических воззрений общества и государства обусловливают как степень гуманного (доброго, внимательного, уважительного и заботливого) отношения к потерпевшим, так и меру милосердия, человеческого отношения к преступникам" <1>.
--------------------------------
<1> Мальцев В.В. Принципы уголовного права и их реализация в правоприменительной деятельности. СПб., 2004. С. 171.
Небезынтересна аргументация И.В. Жидких. Выступая противником признания приоритета прав личности в уголовном законодательстве, она отмечает: "Гуманистические начала в обеспечении безопасности личности не следует рассматривать как приоритет прав человека над интересами государства и общества. Хотя интересы личности стоят на первом месте в числе защищаемых законом благ (ч. 1 ст. 2 УК РФ), охрана уголовно-правовых объектов в настоящем Кодексе осуществляется в равной мере (в этом, несомненно, проявляет себя принцип равенства)" <1>.
--------------------------------
<1> Жидких И.В. Реализация принципов уголовного права в общих началах назначения наказания: Дис. ... канд. юрид. наук. Ростов н/Д, 2007. С. 124.
Как считает П.Н. Панченко, "последовательность прохождения охраняемых объектов по УК РФ следует развернуть на 180 градусов: вначале взять под охрану мир и безопасность человечества, затем - государство, потом - общество и, наконец, - человека" <1>.
--------------------------------
<1> Панченко П.Н. Принципы уголовного права и эффективность уголовного законодательства по решению стоящих перед ним задач // Эффективность уголовного законодательства РФ: обеспечение задач, стоящих перед ним. Саратов, 2004. С. 147.
Политическим "реверансом", не имеющим под собой материально-правовой основы, признает приоритет прав личности В.В. Гордиенко <1>.
--------------------------------
<1> См.: Гордиенко В.В. Безопасность России в условиях глобализации (криминологические и социально-правовые проблемы): Дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2005. С. 103.
Изложенные выше позиции при своей логической выдержанности лишены необходимой убедительности.
Во-первых, в чем бы ни заключались экономические и идеологические предпосылки признания прав и свобод человека высшей ценностью, это не отрицает их значимости как идейной основы построения российского уголовного законодательства.
Во-вторых, нет противоречия между утверждением прав личности как высшей ценности и уголовно-правовым принципом равенства. Последний может быть реализован только на основе оформленной системы иерархии ценностей уголовного закона посредством установления единых критериев привлечения к ответственности и назначения наказания (но не единой меры ответственности!).
В-третьих, признание определяющей роли личности в триаде "личность - общество - государство" вовсе не отрицает социально-правовой ценности общественных и государственных интересов и не умаляет значимости их уголовно-правовой охраны. Об этом свидетельствует отнесение значительной части посягательств на государственные и общественные интересы к категории тяжких и особо тяжких преступлений.
В целях выявления зависимости между опасностью преступления и объекта посягательства были проанализированы санкции УК РФ. Исследование показало, что в числе особо тяжких посягательств доля преступлений против личности составила 18,9%; интересов экономики - 18,9%; общественной безопасности - 33,9%; государственной власти - 18,9%; мира и безопасности человечества - 9,4%. Особое внимание заслуживает сравнительное исследование категорий преступлений на основе объекта посягательства (см. рис. 1).
Рис. 1. Распределение преступных посягательств в УК РФ
на категории в зависимости от объекта преступления
Удельный вес особо тяжких преступлений и тяжких преступлений в УК РФ обусловлен не только ценностью охраняемого блага, но и объективными показателями общественной опасности деяния.
Приоритет прав и свобод человека не декларативная норма, а идеологическая основа криминализации деяний и уголовной политики в целом.
Явившись результатом длительной эволюции государства и общества, в настоящее время приоритет интересов личности является залогом их существования. По справедливому замечанию Н.И. Хабибуллиной, "задача государства состоит в выработке той модели относительного единомыслия и консенсуса, которая необходима для его стабильности, способствует консолидации в единое целое всего населения, во всем многообразии социальных, конфессиональных, этических статусных и иных существующих групп. Подобные ценности не могут быть искусственно выработаны профессиональными идеологами или механически заимствоваться из иноцивилизационного опыта. Они, как правило, возникают спонтанно, стихийно, как следствие процесса саморегуляции общественной жизни и представляют собой результат исторического и социокультурного развития данного государства и его народа" <1>.
--------------------------------
<1> Хабибуллина Н.И. Политико-правовые проблемы семиотического анализа языка закона. СПб., 2001. С. 26.
Полагаем, что в современных условиях наибольшее стратегическое значение для поддержания стабильности государства и порядка в обществе имеет обеспечение основных прав и свобод человека. "Историческое время, - пишет Ю.В. Сычев, - поставило задачу гуманизации всех сторон человеческого бытия, выдвижения человека в центр общественной жизни. По этой причине мера развития человеческой личности является важнейшим критерием и формой оценки социального прогресса" <1>.
--------------------------------
<1> Сычев Ю.В. Социальная теория и современность // Бытие человека: проблемы детерминации и самодетерминации. М., 1992. С. 3.
С формально-юридической точки зрения значимость основных прав и свобод личности подтверждается международно-правовыми и конституционными нормами.
С позиции функциональной значимости приоритет интересов личности в уголовном праве можно обозначить как основу и одновременно гарантию обеспечения ее безопасности в процессе определения круга преступных деяний, установления и реализации уголовной ответственности.
На основе изложенного можно заключить, что признание прав и свобод человека высшей ценностью является идеологическим стержнем современного российского законодательства и одновременно критерием оценки общественной опасности деяний при криминализации деяний.
К сожалению, объемы работы не позволяют детально рассмотреть механизм криминализаций деяний, посягающих на личность, в России. Вместе с тем раскрытие наиболее значимых проблем, связанных с обеспечением безопасности личности, позволит переосмыслить ряд категорий и институтов уголовного права.
Как отмечалось ранее, последовательность расположения уголовно-правовых запретов в системе Особенной части УК РФ определяется иерархией охраняемых уголовным законом ценностей.
На первое место в УК РФ поставлена задача уголовно-правовой охраны прав и свобод человека и гражданина (ст. 2), в числе которых по социальной значимости выделяются право на жизнь и здоровье (гл. 16); свобода, честь и достоинство личности (гл. 17); половая неприкосновенность и половая свобода (гл. 18); конституционные права и свободы человека (гл. 19); интересы семьи и несовершеннолетних (гл. 20).
Презюмируется, что охрана безопасности личности осуществляется в рамках определенных в разд. VII УК уголовно-правовых запретов.
Между тем существование в уголовном законодательстве составов, содержащих в качестве дополнительного или факультативного признака нарушение основных прав и свобод граждан, ставит под сомнение обоснованность и согласованность существующей системы объектов уголовно-правовой охраны.
Если права и свободы человека являются высшей ценностью (ст. 2 Конституции РФ) и их безопасность обеспечивается уголовным законодательством (ч. 1 ст. 7 УК РФ), то почему они выступают дополнительными и факультативными объектами?
Рассмотрим в качестве примера механизм уголовно-правовой охраны права человека на жизнь как высшую ценность демократического общества. Оно провозглашается в важнейших международно-правовых документах: ст. 3 Всеобщей декларации прав человека, ст. 6 Международного пакта о гражданских и политических правах, ст. 6 Конвенции о правах ребенка (1989 г.) <1>, ст. 2 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (1950 г.) <2>, Протоколе N 6 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод, ст. 2 Конвенции Содружества Независимых Государств о правах и основных свободах человека (1995 г.) <3>, ст. 1 Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него (1948 г.) <4>, ст. 1 Конвенции о пресечении преступления апартеида и наказании за него, Втором факультативном протоколе к Международному пакту о гражданских и политических правах, направленном на отмену смертной казни, и др.
--------------------------------
<1> ВСНД и ВС СССР. 1990. N 45. Ст. 955.
<2> СЗ РФ. 1998. N 20. Ст. 2143.
<3> СЗ РФ. 1999. N 13. Ст. 1489.
<4> См.: Действующее международное право. Т. 2. С. 68 - 71.
Право человека на жизнь выступает основным непосредственным объектом только в составах, предусмотренных ст. ст. 105 - 110 и 119 УК РФ. В остальных случаях оно является дополнительным либо факультативным непосредственным объектом.
Условно такие преступления можно разделить на три группы. Первую составляют умышленные деяния, посягающие на жизнь другого человека как дополнительный непосредственный объект (ст. ст. 277, 295, 296, 317, 357 УК РФ (60% из них относится к категории особо тяжких)). Вторую группу образуют преступления с двойной формой вины, когда вред причиняется по неосторожности <1>. Третью составляют преступления, связанные с неосторожным причинением смерти при выполнении отдельных работ или осуществлении специальных правил <2>.
--------------------------------
<1> Характеризует эту группу преступлений то, что половина из них - особо тяжкие преступления, за которые законом предусмотрено максимальное наказание - до 15 или 20 лет лишения свободы, а за терроризм, повлекший по неосторожности смерть человека (ч. 3 ст. 205 УК РФ), - лишение свободы на срок от 15 до 20 лет или пожизненное лишение свободы. Семь преступлений относятся к категории тяжких преступлений и два - средней тяжести. Большинство входящих в эту группу преступлений (ст. ст. 111, 123, 124, 126, 127, 127.1, 127.2, 128, 131, 132 УК РФ) включены в разд. VII "Преступления против личности" УК РФ и являются преступлениями против жизни и здоровья, против свободы, чести и достоинства личности, половой неприкосновенности и половой свободы. Чуть более половины - это преступления против общественной безопасности и общественного порядка, составы которых описываются в разд. IX УК РФ (ст. ст. 205, 206, 211, 215.1, 215.2, 227, 230, 238, 267), в том числе в гл. 25 "Преступления против здоровья населения и общественной нравственности" и гл. 27 "Преступления против безопасности движения и эксплуатации транспорта". Только одно преступление против собственности - умышленное уничтожение или повреждение имущества, повлекшее по неосторожности смерть человека (ч. 2 ст. 167 УК), занимает в группе самостоятельное место (см.: Меркурьев В.В. Защита безопасности человека и его жизнедеятельности. М., 2006. С. 39).
<2> В третью группу преступлений против жизни входят причинение смерти по неосторожности (ст. 109 УК РФ), посягающее на жизнь другого человека как на основной непосредственный объект, и иные неосторожные преступления, в составах которых жизнь человека (двух или более лиц) выступает в качестве дополнительного непосредственного либо факультативного объекта. Все преступления этой группы, кроме преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 109 УК РФ, относятся к категории преступлений средней тяжести. Кроме того, подавляющее большинство преступлений, объединенных в третьей группе, предусмотрены в разд. IX УК РФ и посягают на родовой объект - общественную безопасность. Шесть преступлений, предусмотренных ст. ст. 215, 216, 237, 218, 219, 220 из гл. 24 УК РФ, связаны с нарушением специальных правил, регламентирующих порядок производства отдельных видов работ, и установленных правил обращения с общеопасными предметами. Шесть преступлений из гл. 26 УК РФ (ст. ст. 247, 248, 250, 251, 252, 254) имеют в качестве видового объекта экологическую безопасность окружающей среды в целом и населения либо отдельные компоненты окружающей среды. Восемь преступлений из гл. 27 УК РФ (ст. ст. 263, 264, 266, 268, 269) и гл. 33 УК РФ (ст. ст. 350, 351, 352) в качестве основного либо дополнительного непосредственного объекта имеют безопасность движения и эксплуатации любого вида транспорта как подсистемы родового объекта разд. IX УК РФ - общественной безопасности. В этот же раздел входят еще два состава преступлений из гл. 25 "Преступления против здоровья населения и общественной нравственности", предусмотренные ч. 2 ст. 235 и ст. 236 УК РФ. Лишь два преступления этой группы - причинение смерти по неосторожности (ст. 109 УК РФ) и нарушение правил охраны труда (ст. 143 УК РФ) - являются преступлениями против личности. И одно преступление, предусмотренное ст. 293 УК РФ, - это преступление против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления.
В целом право на жизнь является основным непосредственным объектом в шести статьях УК РФ, а дополнительным или факультативным - в 66. Полагаем, такую ситуацию нельзя признать удовлетворительной, ибо она отрицает социально-правовую ценность жизни человека и напрямую противоречит международно-правовым стандартам.
В качестве возможного решения проблемы предлагается все составы, предусматривающие право на жизнь в качестве дополнительного или факультативного объекта, перенести в гл. 16 разд. VII УК РФ, интегрируя в более общие нормы. Так, предписания ст. ст. 277, 295, 317, 357 УК РФ целесообразно объединить в рамках ч. 3 ст. 105 УК РФ, предусмотрев следующую ее редакцию:
"3. Убийство:
а) государственного или общественного деятеля, совершенное в целях прекращения его государственной или иной политической деятельности;
б) судьи, присяжного заседателя или иного лица, участвующего в отправлении правосудия, прокурора, следователя, лица, производящего дознание, защитника, эксперта, судебного пристава, судебного исполнителя, а равно их близких в связи с рассмотрением дел или материалов в суде, производством предварительного расследования либо исполнением приговора, решения суда или иного судебного акта, совершенное в целях воспрепятствования законной деятельности указанных лиц либо из мести за такую деятельность;
в) сотрудника правоохранительного органа, военнослужащего, а равно их близких в целях воспрепятствования законной деятельности указанных лиц по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности либо из мести за такую деятельность;
г) убийство членов национальной, этнической, расовой или религиозной группы, совершенное с целью полного или частичного уничтожения этой группы, -
наказывается...".
Введение настоящей нормы позволит рельефно обозначить приоритет интересов личности и более последовательно подойти к построению уголовно-правовых норм в рамках криминализации деяний, посягающих на личность.
Деяния, сопряженные с неосторожным причинением смерти, целесообразно объединить в рамках ст. 109 УК РФ, расширив ее ч. 2:
"Причинение смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей, нарушения специальных правил производства работ, загрязнения вод, атмосферы, морской среды, порчи земли, незаконного обращения с радиоактивными материалами, незаконного занятия частной медицинской практикой или частной фармацевтической деятельностью, -
наказывается...".
Предлагаемая редакция ч. 2 ст. 109 УК РФ позволит, во-первых, на основе непосредственного объекта - права на жизнь - объединить квалифицированные составы более чем 35 статей УК РФ; во-вторых, разрешить проблемы, связанные с оценкой деяний двойной противоправности; в-третьих, исключить из УК РФ ряд составов, уголовную противоправность которых определяет неосторожное причинение смерти при осуществлении специальных правил или производстве специальных работ; в-четвертых, поставить точку в дискуссии относительно формы вины в сложных бланкетных составах (в предложенной редакции неосторожный характер вины не вызывает сомнений).
Что же касается составов, сопряженных с неосторожным причинением смерти, где право человека на жизнь выступает факультативным объектом, то исключение из них квалифицированного признака "то же деяние, повлекшее по неосторожности смерть человека" позволит квалифицировать преступления по совокупности на основании правил ст. 69 УК РФ. Для этого потребуется исключение из УК РФ составов ч. 4 ст. 111, ч. 3 ст. 123, ч. 2 ст. 124, п. "в" ч. 3 ст. 126, ч. 3 ст. 127, п. "а" ч. 3 ст. 127.1, ч. 3 ст. 127.2, ч. 2 ст. 128, п. "а" ч. 3 ст. 131, п. "а" ч. 3 ст. 132, ч. 2 ст. 167, ч. 3 ст. 205, ч. 3 ст. 206, ч. 3 ст. 211, ч. 2 ст. 215.1, ч. 3 ст. 215.2, ч. 3 ст. 227, п. "г" ч. 2 ст. 238, ч. ч. 2 и 3 ст. 267 и др. с одновременным пересмотром верхнего предела санкций соответствующих норм.
Аналогичным образом следует подходить к законодательной оценке иных неотъемлемых прав и свобод личности (права на здоровье, личную свободу, честь и достоинство и др.). С настоящим предложением согласилось 75% опрошенных научно-практических работников.
Другой не менее значимой проблемой является криминализация и декриминализация конкретных деяний, посягающих на права и свободы личности. По этому вопросу существует немало интересных позиций. В теории уголовного права обосновываются предложения о необходимости установления уголовной ответственности за незаконные действия, связанные с геномом человека, нарушение трудовых прав несовершеннолетних <1>, необоснованный отказ в оказании бесплатной медицинской помощи <2>, насильственное лишение девственности, не сопряженное с изнасилованием <3>, искусственное прерывание беременности врачом <4>, эвтаназию <5>, незаконный оборот органов, тканей, эмбрионов человека <6>, незаконное проведение искусственного оплодотворения и имплантации эмбриона <7> и др. Полагая излишним детальный анализ существующих мнений, определим наиболее перспективные направления криминализации посягательств на основные права и свободы человека.
--------------------------------
<1> См.: Пирвагидов С.С. Понятие, принципы и источники уголовного права: Дис. ... канд. юрид. наук. Ставрополь, 2002. С. 184.
<2> См.: Филимонов В.Д. Указ. соч. С. 60.
<3> См.: Безручко Е.В. Уголовная ответственность за причинение вреда здоровью человека: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Ростов н/Д, 2001. С. 7.
<4> См.: Серегина Е.В. Уголовно-правовые и криминологические аспекты охраны жизни новорожденного ребенка: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Ростов н/Д, 2004. С. 9.
<5> См.: Капинус О.С. Эвтаназия в свете права на жизнь. М., 2006. С. 416.
<6> См.: Татаркин В.В. Преступления медицинских работников против жизни и здоровья: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Ростов н/Д, 2007. С. 9.
<7> См.: Игнатиади А.С., Сидоренко Э.Л. Охрана репродуктивного здоровья в российском уголовном законодательстве: направления и перспективы развития. Ставрополь, 2005. С. 105.
Происходящие в обществе социально-экономические, культурные, политические, идеологические и правовые изменения обусловливают развитие двух противоположных друг другу тенденций. Первая связана с расширением сферы правового регулирования и усилением юридической ответственности за посягательства на основные права и свободы человека, вторая - с ослаблением и постепенным свертыванием карательно-репрессивных механизмов обеспечения прав и свобод личности.
Противоречивость указанных тенденций побуждает в каждом случае искать оптимальный вариант соотношения свободы человека (особенно в ситуации причинения вреда с согласия потерпевшего) и усиления карательно-репрессивных средств социального контроля над преступлениями против личности.
В условиях неуправляемого и тотального роста преступности <1>, увеличения объема и характера угроз безопасности человека криминализация деяний рассматривается как определяющее направление уголовно-правовой охраны. Не претендуя на полноту и истинность позиции, определим три основных направления криминализации.
--------------------------------
<1> По данным Э.Ф. Побегайло, только за один год в стране регистрируется столько преступлений, сколько в прошлом (в частности, в 60-е гг. XX в.) за целое пятилетие. См.: Алексеев А.И., Овчинский В.С., Побегайло Э.Ф. Кризис российской уголовной политики. М., 2006. С. 15.
1. Установление уголовной ответственности за деяния, вызванные к жизни развитием науки, техники и т.д. В частности, развитие биотехнологий поставило вопрос о криминализации клонирования человека, создания человекоподобных химер, незаконных действий с эмбрионом, незаконного вмешательства в геном человека. Заметим, что биоэтические аспекты безопасности человека активно рассматриваются на международном уровне. Принята Всеобщая декларация о геноме человека и правах человека (1997 г.) <1>, в которой указывается на недопущение практики, противоречащей человеческому достоинству и направленной на клонирование в целях воспроизводства человеческой особи. Государству и компетентным государственным организациям предлагается сотрудничать с целью выявления такой практики и принятия на национальном и международном уровнях необходимых мер (ст. 11 Декларации).
--------------------------------
<1> СПС "КонсультантПлюс".
Конвенция о защите прав и человеческого достоинства в связи с применением достижений биологии и медицины: Конвенция о правах человека и биомедицине (1997 г.) <1> предусматривает запрет: на дискриминацию лица по признаку его генетического наследия (ст. 11); вмешательство в геном, направленное на изменение генома наследников (ст. 13); использование вспомогательных медицинских технологий деторождения в целях выбора пола будущего ребенка (ст. 14); создание эмбрионов человека в исследовательских целях (ст. 18) и др.
--------------------------------
<1> СПС "КонсультантПлюс".
Резолюция 2001/39 Экономического и Социального Совета ООН "Генетическая конфиденциальность и недискриминация" (2001 г.) настоятельно призывает государства обеспечить, чтобы никто не подвергался дискриминации по признаку генетических характеристик, а равно конфиденциальность информации о тех, кто подвергается генетическому тестированию. Настоящая резолюция просит также принять государствам надлежащие законодательные меры для недопущения использования генетической информации. Сходные по существу требования содержатся в Резолюции 2003/69 Комиссии по правам человека ООН "Права человека и биоэтика" от 25 апреля 2005 г.
Подготовлено несколько вариантов проекта резолюции "Международная конвенция против клонирования человека в целях воспроизводства". В уголовном законодательстве Эстонии, Грузии, Азербайджана содержатся запреты на осуществление операций с геномом человека, его половыми клетками и эмбрионом. Думается, в России должны быть также предусмотрены механизмы уголовно-правовой охраны биогенетической безопасности личности.
В качестве возможного варианта совершенствования уголовного закона нами предлагается криминализовать незаконное оплодотворение и имплантацию эмбриона, незаконное использование генома человека, его органов, клеток и тканей, клонирование человека.
Полезным может оказаться эстонский опыт. Статья 120.1 УК Эстонии предусматривает уголовную ответственность за имплантацию женщине чужой яйцеклетки или созданного из нее эмбриона с нарушением Закона об искусственном оплодотворении и защите эмбриона. Наряду с этим в ст. 120.2 предусматривается уголовная ответственность за запрещенные действия с эмбрионом.
На своевременность криминализации деяний, связанных с геномом человека, указывает ст. 3 Федерального закона от 20 мая 2002 г. N 54-ФЗ "О временном запрете на клонирование человека" <1>, в соответствии с которой лица, виновные в клонировании человека, ввозе на территорию и вывозе с территории РФ клонированных эмбрионов человека, подлежат ответственности.
--------------------------------
<1> Российская газета. 2002. 23 мая.
Следует проявлять особую осторожность в процессе криминализации деяний. В этой связи небезынтересна формула законодательной деятельности, сформулированная Н. Кристи: "Если есть сомнения в правильности и целесообразности уголовной ответственности (наказания), то прибегать к криминализации деяния ни в коем случае не следует" <1>.
--------------------------------
<1> Кристи Н. Пределы наказания. М., 1985. С. 22.
2. Установление уголовной ответственности за действия, которые встречались и прежде, представляя собой единичные акты, однако в силу резкого увеличения их числа под влиянием определенных условий приобрели общественную опасность и потребовали для своего искоренения применения мер уголовно-правового воздействия. К таким деяниям относятся ст. 127.1 "Торговля людьми", ст. 127.2 "Использование рабского труда" и ст. 145.1 "Невыплата заработной платы, пенсий, стипендий, пособий и иных выплат".
Социально необходимым и криминологически оправданным видится установление уголовно-правовых запретов на незаконное проведение искусственного прерывания беременности лицом, имеющим высшее медицинское образование соответствующего профиля, заражение социально опасными заболеваниями (гепатитом, туберкулезом), неосторожное причинение среднего вреда здоровью и др. <1>.
--------------------------------
<1> Для того чтобы сделать более обоснованные выводы, необходимо проведение всестороннего исследования социальных факторов, предопределяющих развитие негативных явлений в обществе и формирующих общественную опасность типовых случаев нарушения прав и свобод личности.
Что же касается декриминализации посягательств на права и свободы личности, то неблагоприятные качественные и количественные показатели преступности, несовершенство правоприменительной деятельности, низкий уровень правового сознания и правовой культуры общества свидетельствуют о преждевременности такого шага.
В современных условиях общество не готово к саморегуляции в сфере обеспечения безопасности личности, не выработало эффективных механизмов социального контроля. И это вполне естественно, ибо механизмы социального контроля формируются в процессе длительного исторического развития. Как справедливо заметил Э. Ферри, "для защиты общества от преступности и для поднятия морального уровня населения самый малый прогресс в области социальных, предупредительных мер стоит во сто раз больше, чем обнародование целого уголовного кодекса" <1>.
--------------------------------
<1> Ферри Э. Уголовная социология. М., 2005. С. 282.
В свете изложенного вызывает сомнение целесообразность декриминализации побоев.
Несмотря на заверения авторов Федерального закона от 3 июля 2016 г. N 323-ФЗ "О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации по вопросам совершенствования оснований и порядка освобождения от уголовной ответственности" в том, что настоящий Закон "направлен на дальнейшую гуманизацию и либерализацию уголовного законодательства Российской Федерации" <1>, фактически он совместил в себе и репрессивные, и гуманистические начала. И вновь поставил перед научным сообществом вопрос: "Что такое современное правотворчество: уголовная политика как организованная деятельность государства или спорадический процесс принятия решений "на злобу дня"?"
--------------------------------
<1> Паспорт проекта федерального закона N 953398-6 "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона "О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации по вопросам совершенствования оснований и порядка освобождения от уголовной ответственности" // СПС "КонсультантПлюс".
Сомнения в том, что этот законопроект станет закономерным этапом реализации государственной политики в сфере предупреждения преступности, равно как и сомнения в существовании подобной политики, вызывает тот факт, что многие из внесенных в закон нововведений не согласуются с требованием системности, справедливости и гуманизма уголовного законодательства.
Обратим внимание только на наиболее очевидные несоответствия, напрямую касающиеся декриминализации деяний.
1. В первую очередь вызывает возражение частичная декриминализация побоев (ст. 116 УК РФ).
Необходимость подробного обоснования данного решения подчеркивали в своих правовых заключениях и Комитет Государственной Думы по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству, и Правовое управление Аппарата Государственной Думы <1>.
--------------------------------
<1> Паспорт проекта федерального закона N 953398-6 "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона "О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации по вопросам совершенствования оснований и порядка освобождения от уголовной ответственности" // СПС "КонсультантПлюс".
На нецелесообразность перевода большей части побоев в разряд административно наказуемых деяний указывают следующие обстоятельства:
1) игнорирование в ст. 116 УК РФ факта перепада типовой общественной опасности деяния как основания дифференциации юридической ответственности.
Во-первых, обращает на себя внимание тот факт, что законодатель не принял во внимание форму вины преступника. Совершаемое с прямым умыслом посягательство на здоровье человека уже априори свидетельствует о высокой общественной опасности как самого деяния, так и личности виновного. И в этой связи приведение в качестве основного аргумента в пользу частичной декриминализации побоев необходимости "разгрузки" судов и мест заключения не выдерживает критики и может быть опровергнуто ссылкой на положения ч. 1 ст. 7 УК РФ, обязывающие учитывать интересы человека как объекта уголовно-правовой охраны.
Во-вторых, вывод о недостаточном учете типовой общественной опасности деяния подтверждает и тот факт, что, декриминализировав побои, законодатель сохранил в УК РФ составы равных им по общественной опасности деяний.
Среди составов, имеющих санкцию, близкую к санкции ст. 116 УК РФ в прежней редакции, можно назвать ч. 1 ст. 139 "Нарушение неприкосновенности жилища", ст. 154 "Незаконное усыновление (удочерение)", ч. 1 ст. 167 "Умышленные уничтожение или повреждение имущества", ч. 1 ст. 175 "Приобретение или сбыт имущества, заведомо добытого преступным путем", ч. 1 ст. 214 "Вандализм", ч. 1 ст. 245 "Надругательство над телами умерших и местами их захоронения" и др.
Сложно согласиться с тем, что сейчас перечисленные выше деяния обладают большей общественной опасностью, чем побои.
Особенно возмущает тот факт, что глумление над трупом является преступлением, а издевательство над живым человеком - нет.
Сомнения в нерушимости тезиса о приоритете уголовно-правовой охраны жизни и здоровья личности порождает и тот факт, что, декриминализировав побои, законодатель сохранил в УК РФ состав умышленного уничтожения или повреждения чужого имущества на сумму, превышающую 5 000 руб. Получается, что, если лицо нападает на потерпевшего, наносит ему побои и разбивает его сотовый телефон, причиняя ущерб более 5 000 руб., уголовно-правовые последствия для него наступают только по факту умышленного уничтожения или повреждения чужого имущества. Выходит, что законодатель, объявляя жизнь и здоровье личности приоритетными объектами уголовно-правовой охраны, сознательно нарушает это правило и признает имущество потерпевшего гораздо более ценным объектом, чем его здоровье.
В контексте рассуждений о целесообразности декриминализации побоев актуализируется вопрос и о необходимости сохранения в УК РФ состава неоказания помощи больному, если это повлекло по неосторожности причинение средней тяжести вреда здоровью (ч. 1 ст. 124 УК РФ).
Декриминализировав в 2003 г. состав причинения вреда средней тяжести по неосторожности, законодатель тем не менее сохранил состав неоказания помощи больному, повлекшего аналогичные последствия. Это привело к серьезной асимметрии в оценке общественно опасных посягательств. Теперь, по сути, бездействие врача, повлекшего причинение средней тяжести вреда здоровью, является уголовно наказуемым деянием, а его неосторожные активные действия, приведшие к аналогичным последствиям, - нет. Но вместо того чтобы устранить этот системный недостаток, законодатель лишь увеличил разрыв между теорией и практикой дифференциации ответственности, признав, что неосторожное причинение средней тяжести вреда здоровью обладает общественной опасностью, а умышленное нанесение побоев - нет;
2) не меньше вопросов вызывает и новая редакция ст. 157 УК РФ "Неуплата средств на содержание детей или нетрудоспособных родителей".
И ключевой из них - это трактовка термина "неоднократность". Неясно, чем руководствовался законодатель, используя в одном федеральном законе сразу две законодательные модели административной преюдиции: указание на привлечение виновного к административной ответственности за аналогичное деяние (ст. 116.1) и на неоднократность (ст. 157).
Означает ли это, что правоприменитель должен по-разному подходить к административной преюдиции в случае побоев и в случае неуплаты средств на содержание? Полагаю, что нет. И в той и в другой ситуации суду необходимо устанавливать, что в отношении лица было вынесено постановление о привлечении к административной ответственности за аналогичное деяние.
Использование в ст. 157 УК РФ формулировки "совершено неоднократно" не позволяет ответить на вопрос и о том, может ли данная норма быть применена к лицу, который уклонялся от уплаты алиментов сначала одному из родителей (ст. 5.35.1 КоАП РФ), а затем другому.
Будет ли в этом случае совокупность административных проступков, или имеет место преступление, предусмотренное ч. 2 ст. 157 УК РФ? Этот же вопрос можно адресовать и к случаям неуплаты алиментов несовершеннолетним и нетрудоспособным детям.
При отсутствии прямого указания закона ответ на него зависит от того, что ставить во главу угла: интересы потерпевших или общественную опасность личности виновного. В первом случае неоднократность будет образовывать только повторное совершение деяния в отношении одного и того же лица. Во втором - суд будет учитывать сам юридический факт - привлечение лица к ответственности по ст. 5.35.1 КоАП РФ;
3) сомнения в обоснованности новой редакции УК РФ вызывает и то обстоятельство, что данная норма фактически исключает возможность потерпевшего от административно наказуемых побоев защищать свои интересы в рамках уголовно-процессуального законодательства.
Процессуальными правами, установленными в ч. 2 ст. 42 Уголовно-процессуального кодекса РФ, могут воспользоваться только следующие категории пострадавших:
- лица, близкие виновному;
- потерпевшие от побоев, совершаемых из хулиганских побуждений или по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти либо вражды, по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы;
- лица, ставшие жертвами побоев, совершенных виновным, подвергнутым административному наказанию.
Не ясно, как подобная ротация соотносится с принципом гуманизма, если учесть, что теперь статус потерпевшего напрямую зависит от того, подвергался ли ранее виновный административной ответственности за аналогичное деяние.
Получается, что жертвы насилия априори поставлены в неравное положение: потерпевший от "первого" правонарушения не имеет уголовно-процессуального права на защиту, а жертва второго - имеет.
В русле этих рассуждений актуален вопрос и о том, как правоохранительные органы будут квалифицировать побои, совершенные лицом, имеющим судимость за другое насильственное преступление, например за убийство.
Буквальное толкование ст. 116.1 УК РФ указывает на то, что в таком случае будет иметь место административно наказуемое деяние. Возникает абсурдная ситуация: деяние лица, ранее совершившего административный проступок, будет признаваться преступлением, а действия лица, имеющего неснятую и непогашенную судимость за совершение насильственного преступления, будут признаваться административным проступком;
4) трудно поддержать стремление законодателя к расширению числа преюдиционных норм в УК РФ и на том основании, что в ряде случаев их реализация оказывается весьма затруднительной.
В частности, на практике возникает вопрос: почему в ст. 116.1 УК РФ указывается на раннее совершение лицом аналогичного деяния, а в ст. 157 УК РФ - нет. Дает ли это основание для утверждения, что прописанная в ст. 157 УК РФ неоднократность есть результат совершения не только аналогичных, но и однородных деяний.
К сожалению, ни УК РФ, ни КоАП РФ не дают четкого ответа на этот вопрос: из УК РФ институт неоднократности был исключен в 2003 г., а в КоАП РФ предусмотрен ближний к неоднократности институт повторности.
Согласно п. 2 ч. 1 ст. 4.3 КоАП РФ повторным совершением однородного административного правонарушения признается совершение административного правонарушения в период, когда лицо считается подвергнутым административному наказанию в соответствии со ст. 4.6 КоАП РФ за совершение однородного административного правонарушения.
Согласно Постановлению Пленума Верховного Суда РФ от 24 марта 2005 г. N 5 "О некоторых вопросах, возникающих у судов при применении Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях", однородным признается правонарушение, имеющее единый родовой объект посягательства, независимо от того, установлена ли административная ответственность за совершенные правонарушения в одной или нескольких статьях КоАП РФ.
Это определение находится в заметном противоречии с Постановлением Пленума ВАС РФ от 2 июня 2004 г. N 10 "О некоторых вопросах, возникших в судебной практике при рассмотрении дел об административных правонарушениях", согласно которому "однородными следует считать правонарушения, ответственность за совершение которых предусмотрена одной статьей Особенной части КоАП РФ".
В свете изложенного возникает ряд практически значимых вопросов: "Можно ли при отсутствии легального определения неоднократности закладывать в его основу административно-правовое понятие "повторность"?", "И если да, то какого из приведенных выше определений следует придерживаться?"
Однако основным является вопрос о том, как следует поступать суду при квалификации, если ранее лицо совершило деяние против интересов детей, а после - против интересов родителей.
В ст. 5.35.1 КоАП РФ ответственность за неуплату средств на содержание детей установлена в ч. 1, а на содержание нетрудоспособных родителей - в ч. 2. Данные деяния являются однородными, поскольку имеют общий родовой объект и предусмотрены в одной статье КоАП РФ.
Но могут ли они образовывать неоднократность? К сожалению, законодатель на этот вопрос не дает ответа, хотя и имеет такие возможности. Полагаю, что проблема могла быть решена посредством использования в ст. 157 УК РФ формулировки ст. 116.1 УК РФ с указанием на совершение лицом ранее аналогичного деяния;
5) не согласуется с принципами справедливости и гуманизма и диссонанс в определении сроков давности за совершение административно и уголовно наказуемых побоев.
В соответствии со ст. 4.5 КоАП РФ постановление по делу об административном правонарушении не может быть вынесено по истечении двух месяцев со дня совершения административного правонарушения. Согласно же ст. 78 УК РФ лицо освобождается от уголовной ответственности, если со дня совершения преступления небольшой тяжести истекло 2 года.
Выходит, что, переведя некоторые виды побоев в разряд административно наказуемых деяний, законодатель в 10 раз сократил сроки на установление истины и привлечение виновных к ответственности. Очевидно, что столь значительная гуманизация уголовной политики может быть оценена не иначе как полная дискредитация самой идеи приоритетной защиты личности.