11.3. Ловушки экономического роста в российской экономике

Чтобы спроектировать универсальную ловушку экономического роста в России, остановимся на следующих ключевых моментах. Од­ной из проблем отечественной экономики является низкая конкурен­тоспособность продукции. Отечественные предприятия, проигрывая в конкурентной борьбе с западными производителями, недополучают прибыль. Это приводит к падению качества жизни населения и сни­жает стимул к дальнейшему развитию предприятий.

Ориентируясь на экспорт сырья, государство не уделяет должного внимания развитию внутреннего рынка. Если и стараются отдельные партии провести какие-либо действительно стоящие предложения в правительство, то они встречают жестокий отпор и попросту нежела­ние что-либо менять в сложившейся ситуации. Да и зачем, когда, имея власть, можно надавить на неугодных тебе оппонентов, биз­несменов, используя сеть коррумпированных чиновников и специ­альных «лоббистов». И в результате ничего в экономике существенно не меняется: как было отечественное производство неконкуренто­способным, так оно таковым и остается.

Таким образом, мы вернулись к тому исходному пункту, с кото­рого начали — низкой конкурентоспособности отечественной про­дукции, которая ведет к бедности населения и т.д.

Рассмотренный пример наглядно отражает всю сложность про­блемы обеспечения экономического роста и ту тупиковую ситуацию, в какую экономика может попасть при недостаточно продуманной политике государства и объективных проблемах в экономике, скла­дывающихся годами.

Уже на первом этапе «шоковой терапии» после 1991 г. обнаружи­лась «аномалия» промышленных предприятий России, которая до сих пор не дает возможности создать рынок рабочей силы — масштабная социальная сфера, которая тормозит и общее развитие экономики.

Предприятия, которые имеются сегодня в России, возникли в результате приватизации (и часто разделения) советских государст­венных предприятий. Они создавались и действовали в культурной среде, проникнутой общинным мышлением, отрицающим индиви­дуализм. Та антропологическая модель, на которой строился соци­альный уклад предприятия, представляла человека не свободным атомом, а солидарной личностью, для которой получение от общи­ны минимума жизненных благ есть естественное право. Действияпредприятий, нарушающие это право, до сих пор воспринимаются как неправильные, неспр™°дливые. Когда речь идет о промышлен­ных предприятиях, этот фактор, как ни парадоксально, усиливается (хотя он должен был бы нейтрализоваться в процессе перехода промышленных рабочих к городской жизни). Это связано с истори­ческими условиями индустриализации в советской России, которая в очень высоком темпе проходила с конца 1920-х годов.

Промышленные предприятия в СССР не стали «фирмами» со своим имиджем и корпоративной культурой, не стали даже чисто производственными объединениями. Они были, как и община в деревне, центром жизнеустройства. Поэтому создание на самом предприятии и вокруг него обширной системы социальных служб стало вполне естественным процессом, не противоречащим куль­турному генотипу социалистического предприятия, а вытекающим из него. Любые попытки предприятий «отгородиться» от «социал-ки» в условиях современной России обречены на провал. Это и есть та антропогенная ловушка, которая тормозит их собственное разви­тие, а, следовательно, и экономический рост в стране.

На рубеже XX—XXI вв. Россия столкнулась с вызовами, схожими с теми, которые стояли перед ней на рубеже XIX—XX вв. — с вызовами догоняющего развития. Впрочем, в отличие от ситуации столетней дав­ности, в настоящее время стоит вопрос не о догоняющей индустриали­зации, а о догоняющей постиндустриализации. Именно в этом состоит ключевая долгосрочная проблема развития российского общества. Ре­шение задачи сокращения и преодоления отставания от наиболее раз­витых стран мира может и должно стать центральным вопросом, объе­диняющим общество, его элиту и различные группы интересов.

Как отмечают социологи, «по мере повышения материального благосостояния... потребность в получении все большего количества материальных благ утрачивает свою остроту, а на первый план все чаще выходят такие проблемы, как необходимость сочетать безопас­ность и свободу, справедливость и ответственность»⁵.

Иными словами, потребность западных стран в сырье и про­мышленных товарах, поставщиками которых выступают государства, находящиеся на индустриальной стадии развития, резко снижается. В то же время, как мы уже отмечали, основой стратегии «догоняю­щего» развития является импорт технологий и экспорт производимой продукции в развитые страны, что позволяет привлекать в «дого­няющие» экономики валютные поступления и способствует поддер­жанию хозяйственного роста. Следовательно, «...важнейшим пре­пятствием для осуществления «догоняющего» развития становится все возрастающая «закрытость» западного мира»⁶.

К концу XX в. стало очевидно, что расцвет западных обществ, основанных на либеральной традиции, во многом обусловлен естест­венным ходом их эволюции. С этой точки зрения понятна и причина неудач как стран социалистического лагеря, так и развивающихся государств, которые никогда не могли добиться естественности и самодостаточности в своем развитии.

XX в. явил миру две модели «догоняющего» развития. Одна из них — сугубо индустриальная, представленная опытом СССР 30-х годов, Германии 30-х и 40-х годов, стран социалистического лагеря 50-х и 60-х годов. Другая модель в той или иной мере копировала черты постиндустриального развития западных обществ. Этой мо­дели следовали Япония в 70-е и 80-е годы и государства Юго-Восточной Азии в 80-е и 90-е годы. Обе модели заключали в себе фундаментальный конфликт между самодостаточностью и естест­венностью развития, конфликт, не порождавший конструктивного решения, а препятствовавший успешному воплощению в жизнь поставленных целей.

В первом случае, где доминировал (в основном по идеологиче­ским или политическим причинам) принцип опоры на собственные силы, самодостаточная экономика вызывала автаркию, поддержи­вавшуюся ужесточением авторитарных режимов. Это приводило к использованию жестких мобилизационных мер, вызывало социаль­ную апатию и в конечном счете воплощалось в отсталой стагнирую-щей хозяйственной системе, не способной к конкуренции с рыноч­ными экономиками.

Применительно к России существуют следующие негативные предпосылки попадания в ловушку «догоняющего» развития:

• нехватка собственных инвестиционных ресурсов;

• зависимость от импорта потребительских товаров, продоволь­ствия, большинства современных информационных технологий;

• недостаточно благоприятный инвестиционный климат (в Рос­сии правящая верхушка, осознанно или стихийно, постоянно пре­пятствует этому);

• пренебрежение к развитию национальной науки и интеллекту­альному потенциалу нации в целом, хотя любое догоняющее разви­тие в постиндустриальную эпоху возможно лишь в условиях востре­бованности квалифицированного труда. В США в 1995 г. неквали­фицированные работники составляли не более 3,9% рабочей силы; в России их доля сегодня не опускается ниже 25%. Доля расходов на образование в бюджете США (превышающем российский в 20 раз) превышает отечественный показатель в 2,5 раза, а на здравоохране­ние — почти в 6 раз. К 1997 г. уровень затрат на финансирование научной сферы сократился в России более чем в 7 раз по сравнению с 1990 г., а доля расходов на НИОКР составила 0,32% ВВП при по­роговом значении этого показателя 2%;

• абсолютная неспособность государства к выполнению главной позитивной роли — концентрации усилий на главных направлениях развития.

И еще одна проблема, мешающая нормальному экономическому росту — коррупция.

Коррупция — сложный, комплексный феномен, корни которого пронизывают как бюрократические, так и политические институты. Воздействие коррупции на экономическое развитие неоднозначно и не может быть подвержено поверхностному анализу. Коррупция вы­нуждает правительства стран регулировать вопросы вне их компетен­ции, тем самым наращивая бюрократический аппарат, который сам по себе является благодатной почвой для различного рода мздоимст­ва и лихоимства.

На современном этапе выделяют два вида коррупции: широко­масштабную (оптовую) и мелкомасштабную (розничную)⁷. Первый вид коррупции процветает в международных экономических отно­шениях и обычно вовлекает в свой оборот помимо бюрократов еще и политиков. Здесь нелегальные сделки могут осуществляться далеко за пределами страны. Розничная коррупция имеет менее значимые экономические потоки, но обладает свойством всепроникновенности и всеобъемлемости. Агентами коррупционных отношений в данном случае могут выступать как предприниматели (взятки за получение лицензий), так и частные лица.

Помимо вышеупомянутого вида коррупции различают полити­ческую и бюрократическую коррупции. Зачастую их трудно разделить, поскольку оба вида имеют тенденцию к сращиванию через сговор (collusion).

Коррупция в обществе может проявляться редко, а может носить массовый характер. В этом случае мы говорим о единичной (isolated) или систематической (systematic) коррупции. Если коррупция выра­жается в том или ином обществе лишь несколькими отдельными фактами, то ее легко выявить и пресечь. Систематическая коррупция существует в том случае, когда взяточничество в любых масштабах является привычным делом и представляет собой вид трансакций для получения агентом экономических отношений определенных благ и возможности доступа к этим благам. Она порождает так называемые «коррупционные ловушки» (КЛ) («corruption trap»).

Чем более распространена коррупция, тем меньше вероятность наказания для каждого отдельного коррупционера (т.е. меньше тран-сакционные издержки, ассоциированные с неэффективной нормой) и больше вероятность сохранения коррупции. Это — так называе­мый эффект координации, характерный для многих институциональ- ных ловушек. _Л

Дальнейшее закрепление неэффективной нормы поведения про­исходит под действием трех механизмов. Во-первых, коррупционная деятельность совершенствуется, возникают коррупционные иерар­хии, развивается технология даци взятки (эффект обучения).

Во-вторых, неэффективная норма встраивается в систему других норм, сопрягается с ними. Так,;коррупция связана с уходом от нало­гов и лоббированием законов. Это еще больше затрудняет борьбу с ней (эффект сопряжения). г

В-третьих, коррупция оказывается столь обычной и ожидаемой, что отказ от нее воспринимается как нарушение общепринятого по­рядка вещей: включается механизм культурной инерции. В результа­те действия этих механизмов уменьшаются трансакционные издерж­ки коррупционного поведения и увеличиваются трансформационные издержки перехода к альтернативной норме.

Либерализация неравновесной экономики неизбежно вызывает рост коррупции, если только государством не приняты специальные меры по изъятию переходной ренты.

Анализируя коррупцию как экономическое явление, можно уви­деть наличие КЛ, которые существуют как на микро-, так и на макро­уровнях. Наиболее интересным, на наш взгляд, представляется нали­чие КЛ на макроуровне. Их формированию способствуют бюрократи­ческие традиции, сложившиеся в обществе, высокая дифференциация доходов населения и низкий культурный уровень развития.

Первый фактор представленной триады — бюрократические традиции — на самом деле, является мощным толчком для установления в обществе особого коррупционного порядка, где нелегальные формы отношений являются нормой поведения. Зачастую коррупция является частью культуры или стилем жизни отдельного региона.

Второй фактор — высокая дифференциация доходов населения — также способствует попаданию общества в коррупционную ловуш­ку. При преобладании в обществе только двух социальных слоев — бедных и богатых — возникает ситуация, когда инвестиции в производ­ственную сферу становятся невыгодными по ряду причин (низкий платежеспособный спрос, длительный срок отдачи вложенного капита­ла и т.д.). Тогда основными вложениями собственников крупных капиталов становятся рыночные платежи (зачастую нелегальные) за обладание теми или иными преимуществами (рентой) для извлече­ния монопольного дохода.

Третий фактор — низкий культурный уровень общества — также дает возможность насаждения населению удобных теневым кругам моделей поведения. В этом случае население легко поддается психо­логическому манипулированию.

ИНВЕСТИЦИОННАЯ ПОЛИТИКА ГОСУДАРСТВА В УСЛОВИЯХ ТРАНСФОРМИРУЮЩЕЙСЯ ЭКОНОМИКИ

Формирование благоприятного инвестиционного климата, т.е. хо­зяйственной среды, обусловливающей выгодность инвестицион­ного процесса, яатяется одной из приоритетных задач, стоящих перед правительствами государств трансформирующейся эконо­мики. От ее решения, может быть больше, чем от всех других фак­торов, зависит будущее развития этих стран.