§ 2. Наука и техника в условиях нтр

Впервые весь комплекс вопро­сов повышения роли науки в ускорении технического прогресса рассматри­вался на специальном Пленуме ЦК КПСС (1955 г.). В докладе Председате­ля Совета Министров СССР Н. А. Булганина был сделан вывод, что «мы стоим на пороге новой научно-технической и промышленной революции...», которая требовала новых подходов в научной сфере. Научно-техническая революция, о которой впервые заговорили в Советском Союзе, меняла пред­ставление о мире, усиливала взаимодействие стран, создавала новые усло­вия существования между державами. В 50—60-е годы основное внимание было сосредоточено на количественном увеличе­нии научно-технического потенциала. Намного меньше уделялось внима­ние повышению его эффективности. В этот период было создано Сибирс­кое отделение АН СССР, формируются Уральский и Дальневосточный на­учные центры АН СССР, Северо-Кавказский научный центр высшей школы.

На оборону страны работали целые «наукограды»: Арзамас-16, Арзамас-75, Шетки-1, Москва Центр-300. Мощные НИИ оборонного значения были созданы в городах-спутниках под Саровом, Челябинском, Красноярс­ком, Свердловском, Томском. В стране были открыты Институт полупро­водников, Институт ядерных исследований в Дубне, Институт электронных управляющих машин. Для руководства был создан Госкомитет по новой технике при СМ СССР, специальному комитету были переданы из АН СССР функции координации научно-исследовательской работы. Расходы на науку за 1950—1970 гг. увеличились в 12 раз, численность научно-технических работников за 20 лет выросла в 6 раз и составляла 25 % от общемирового показателя.

. Постепенно пре­одолевались запреты в области молекулярной биологии и генетики. После октябрьского (1964 г.) Пленума ЦК КПСС стало возможным окончатель­но доказать полную несостоятельность взглядов Лысенко. Комиссия АН СССР, обследовав деятельность подсобного хозяйства «Горки Ленинские», где проходили экспериментальную проверку все основные идеи Лысенко, пришла к выводу об их бесплодности. Ее выводы были поддержаны на совместном заседании Президиумов АН СССР и ВАСХНИЛ. Это откры­вало возможность для развития перспективных направлений биологичес­кой науки. Первые шаги начала делать генная инженерия, была расшиф­рована структура белка.

Больших успехов достигли советские ученые в области физики. В 1957 г. был создан самый мощный в мире ускоритель электронных частиц — син­хрофазотрон. Разрабатывалось новое направление— физика высоких и сверхвысоких энергий. Международное признание в 1958 г. получили ис­следования лауреатов Нобелевской и Государственной премий академиков И. Е. Тамма, И. М. Франка и П. А. Черенкова в области квантовой теории. Нобелевским лауреатом за разработку теории жидкого гелия стал в 1962 г. академик Л. Д. Ландау. Значительных успехов в радиоэлектронике достиг коллектив ученых во главе с академиками Н. Г. Басовым и Л. М. Прохоро­вым (Нобелевская премия за 1964 г.).

Советскими учеными были разработаны технологии производства но­вых синтетических материалов и волокон. В 60-е годы в стране были зало­жены основы системы научно-технической информации и автоматической системы управления производством.

Была продолжена работа над созданием реактивной авиации. Конструк­торы А. Н. Туполев, С. В. Ильюшин, О. К. Антонов создали сверхзвуковые самолеты.

Большими победами советской науки были запуск первого спутника Земли 4 октября 1957 г., полет Ю. Гагарина в космос 12 апреля 1961 г. СССР в 60-е годы занял лидирующие позиции в космических програм­мах.

Однако в 70-е годы стало очевидным, что мощный научно-технический потенциал страны используется неэффективно. Многие открытия годами не находили практического применения. Темпы внедрения были крайне низкими: 30 % новых разработок осваивались лишь на одном предприятии, менее 20 % — на трех-четырех и лишь 0,6 % научных открытий — на пяти и более. Для решения этой проблемы в стране создавались научно-произ­водственные объединения (НПО), разрабатывались комплексные научные программы, определялись приоритетные направления. Однако казенно-бю­рократическая система управления блокировала любые инициативы. По-прежнему действовал остаточный принцип финансирования, который был обусловлен не столько экономическими возможностями, сколько недооцен­кой значения науки. В 1970—1985 гг. расходы государства на науку вырос­ли в два раза, однако общественный статус самих ученых падал. В 70-е годы каждый четвертый работающий был связан с умственным трудом (для срав­нения: в 1917 г. —2,7 % населения), но размер их зарплаты был значитель­но ниже, чем у работников производственной сферы. С середины 70-х годов в СССР численность научных работников и доля расходов на науку начали сокращаться. В 1975 г. они составляли 74 %, в 1980 г. — 68 % , в 1986 г. — 58 % от расходов США. Дипломированные специалисты все чаще уходили на рядовые должности, так как инженер зачастую зарабаты­вал меньше, чем рабочий (в 1983 г. этот показатель по сравнению с 1970 г. увеличился в 6 раз). Вакансии ИТР все чаще заполнялись женщинами (40 % — в СССР, 6 % — в США), которым не всегда удавалось справляться с жестким ритмом инновационных процессов.

Постепенно эффективность советской науки начала снижаться. СССР начал терять завоеванные ранее позиции в самолетостроении, в космичес­ких программах. США первыми осуществили проект высадки на Луну, пер­выми создали возвращаемый на землю космический корабль. Далеко отста­ла советская наука в области компьютеризации. Страна уступила в области телевидения, роботов и станков с ЧПУ, в строительстве АЭС и других пер­спективных отраслях индустрии.

После XX съезда партии появился шанс освободиться от классового догматизма и многочисленных псев­дотеорий в общественных науках. Тог­да впервые было издано полное собрание сочинений В. И. Ленина, вклю­чавшее его последние статьи и письма, начало выходить пятитомное изда­ние «Избранных философских произведений» Г. В. Плеханова.

Лидером обновленческих сил стал журнал «Вопросы истории», кото­рый видел свою задачу в объективном изучении исторического процесса. По-новому освещались незыблемые основы советской истории, разрушал­ся миф о Сталине как о «великом ученом-энциклопедисте». Смелыми были публикации заместителя главного редактора журнала Э. Бурджалова. Принципиально новыми были методы работы редколлегии: регулярные встречи с читателями журнала, свобода в подборе авторов, дискуссии и обратная связь, раскованный стиль. Независимая позиция журнала опережала свое время, острые оценки неко­торых статей противоречили официальным установкам. В марте 1957 г. в постановлении ЦК КПСС «О журнале «Вопросы истории»» коллектив жур­нала был обвинен в теоретических и методологических ошибках, очерни­тельстве отечественной истории, в затушевывании принципиальных разно­гласий между большевиками и меньшевиками на этапе революции 1905— 1907 гг. и т. д. За обвинениями последовали административные санкции: главному редактору А. М. Панкратовой было указано на недостатки в руко­водстве журналом, заместителя главного редактора Бурджалова сняли с ра­боты.

Это решение стало инструментом в борьбе с инакомыслием, не позво­лило обществоведению подняться на качественно новый рубеж дестали­низации.

Ученые в условиях жесткого контроля не в состоянии были выдвигать новые теории, руководством к действию являлись формулы партийных съездов. В начале 60-х годов задачей обществоведов являлось идеологи­ческое обоснование построения в СССР коммунизма, в 70-е —развитого социализма. В статье Л. И. Брежнева «Исторический рубеж на пути к ком­мунизму» (1977 г.) прозвучал вывод о достижении советским обществом новой ступени зрелости, который и предстояло научно обосновать. По-прежнему выходили многотомные труды (30-томная Большая Советская Энциклопедия, 12-томная «История второй мировой войны»), которые обобщали уже известные факты.