преподаватель Е.Ф. Суворова

Лекция 6. Функционально-смысловые типы речи

Современные исследования в области стилистики и теории текста рассматривают способы изложения как функционально-смысловые типы речи: повествование, описание, рассуждение.

Повествование представляет собой рассказ о событиях, который ведется в определённой временной последовательности. Последовательность может быть прямой, когда о событиях рассказывается в том порядке, в каком они происходили, однако она может быть нарушена добавочными линиями повествования, возвратами в прошлое, экскурсами в будущее.

События, о которых ведётся рассказ в повествовании, называются его узлами. С точки зрения логики они равноправны, связь между ними сочинительная.

Для синтаксической структуры повествования характерна опора на глагольные формы, главным образом на формы прошедшего времени совершенного вида, способные передать законченные действия, их смену, движение событий во времени.

Существенным вспомогательным средством для характеристики описываемого действия (или психологической характеристики героя, их совершающего) являются деепричастия, деепричастные обороты и разного вида обстоятельства, особенно выраженные наречиями или существительным с предлогом / или без него/.

Существуют два основных вида повествования – эпический и сценический. Первый даёт общее представление о свершившихся событиях, результатах каких-то действий; второй даёт возможность читателю образно их представить и осмыслить, обращая внимание на подробности (особенно при работе с текстами художественной литературы).

Характеризуя повествовательный текст, следует оценить авторскую манеру изложения, умение вести рассказ. Для этого необходимо установить: а) удачно ли выбраны узлы повествования и какова их разработка, б) ясна ли в итоге суть происходившего, его связь с предыдущими и последующими событиями, в) логично ли изменяется объект наблюдения. В результате повествования читатель должен обязательно получить представление о том, как происходили события – быстро или медленно.

фрагмент из повести А.С. Пушкина «Выстрел»:

Мы стояли в местечке ***. Жизнь армейского офицера известна. Утром ученье, манеж; обед у полкового командира или в жидовском трактире; вечером пунш и карты. В *** не было ни одного открытого дома, ни одной невесты; мы собирались друг у друга, где, кроме своих мундиров, не видали ничего.

Один только человек принадлежал нашему обществу, не будучи военным. Ему было около тридцати пяти лет, и мы за то почитали его стариком. Опытность давала ему перед нами многие преимущества; к тому же его обыкновенная угрюмость, крутой нрав и злой язык имели сильное влияние на молодые наши умы. Какая-то таинственность окружала его судьбу; он казался русским, а носил иностранное имя. Некогда он служил в гусарах, и даже счастливо; никто не знал причины, побудившей его выйти в отставку и поселиться в бедном местечке, где жил он вместе и бедно и расточительно: ходил вечно пешком, в изношенном черном сюртуке, а держал открытый стол для всех офицеров нашего полка. Правда, обед его состоял из двух или трех блюд, изготовленных отставным солдатом, но шампанское лилось притом рекою. Никто не знал ни его состояния, ни его доходов, и никто не осмеливался о том его спрашивать. У него водились книги, большею частию военные, да романы. Он охотно давал их читать, никогда не требуя их назад; зато никогда не возвращал хозяину книги, им занятой. Главное упражнение его состояло в стрельбе из пистолета. Стены его комнаты были все источены пулями, все в скважинах, как соты пчелиные. Богатое собрание пистолетов было единственной роскошью бедной мазанки, где он жил. Искусство, до коего достиг он, было неимоверно, и если б он вызвался пулей сбить грушу с фуражки кого б то ни было, никто б в нашем полку не усумнился подставить ему своей головы. Разговор между нами касался часто поединков; Сильвио (так назову его) никогда в него не вмешивался. На вопрос, случалось ли ему драться, отвечал он сухо, что случалось, но в подробности не входил, и видно было, что таковые вопросы были ему неприятны. Мы полагали, что на совести его лежала какая-нибудь несчастная жертва его ужасного искусства. Впрочем, нам и в голову не приходило подозревать в нем что-нибудь похожее на робость. Есть люди, коих одна наружность удаляет таковые подозрения. Нечаянный случай всех нас изумил.

Если работа ведется над газетным материалом, то нужно учитывать, что логическая и синтаксическая структуры информационных материалов, сообщающих о событиях, опираются на стереотипы, выработанные практикой. Привычность и закрепленность форм и конструктивных приёмов способствуют концентрации внимания читателя на фактах – выявляют для него смысл и новизну события или явления, позволяют извлечь из текста относительно точное знание. Следует иметь в виду, что нарушение привычных композиционных схем может внести в текст дополнительные смысловые акценты. Например, хроникальное сообщение, один из видов информационных материалов, обычно отвечает на вопросы что, где и когда произошло.

Торпеда чучхе в Желтом море 26 марта затонул южнокорейский военный корабль, несколько моряков погибли.

Основная версия трагедии ― подрыв торпедой северокорейским судном. Пока Сеул официально не подтверждает нападение корабля КНДР. В последнее время отношения между Пхеньяном и Сеулом испортились.

/26.03.2010 - /gazeta.ru/

Сообщение с коротким комментарием, другой вид информационных материалов, может содержать несколько узлов повествования. В основе их последовательности лежит хронологический принцип или принцип смыслового развёртывания.

Самый краткий его вариант – одно распространенное предложение усложненной структуры. Если в сообщение входит несколько предложений, тогда первая фраза – всегда ведущая, остальные зависимы от нее и равноправны между собой. Связь между ними осуществляется через ключевые слова, часто их повтором.

Казанский «Рубин» потерял первые очки в чемпионате, сыграв на своем поле вничью с «Тереком».

Чемпионы страны в числе четырех команд лидируют

и остаются единственным клубом,

не пропустившим ни одного гола.

«Терек» же продолжил свою беспроигрышную серию.

«Рубину» лишь победа оставляла шансы вернуть себе единоличное лидерство, потеря очков в матче с середняком чемпионата из Грозного стала серьезной осечкой в борьбе за самые высокие места. Пусть даже верхнюю строчку таблицы неожиданно оккупировал «Спартак» из Нальчика, но провели подопечные Юрия Красножана три матча с новичками премьер-лиги.

Казанцы же должны были ориентироваться на «Зенит» и ЦСКА,

которые дважды победили при одной ничьей.

/28.03.2010 - /gazeta.ru/

/gazeta.ru/

В прокат вышел фильм Дональда Петри «Мое большое греческое лето» – непритязательная голливудская комедия

о настоящих причинах мирового финансового кризиса

Ленту Дональда Петри «Мое большое греческое лето» российские прокатчики явно сватают как продолжение культовой в Америке комедии «Моя большая греческая свадьба», однако на деле единственное, что связывает эти два фильма, – исполнительница главной роли Ниа Вардалос.

Сюжет незамысловат: Джорджия, одинокая интеллектуалка за тридцать, переезжает на свою историческую родину и становится экскурсоводом. Однако ее жизнь пребывает в руинах, в прямом и переносном смысле («My Life in Ruins» назван фильм в не столь корыстном американском прокате).

Туристам, которым она пытается рассказать об истории Греции, нужны только мороженое и пляж, начальница и сослуживцы недолюбливают ее за отсутствие настоящего «греческого духа», а в личной жизни действительно ничего не происходит. Но буквально в течение одной туристической поездки все решительно меняется: Джорджия познает, что значит быть гречанкой, туристы носят ее на руках, а бородатый водитель автобуса Прокопий неожиданно превращается в принца (читай: в мускулистого аборигена с интеллектуальным блеском в глазах).

Сценарий к фильму написал создатель «Симпсонов» Майк Рейсс, но Ниа Вардалос его частично переписала. Благодаря этому фильм не стал ядовитым высмеиванием социума, но и в слезливую историю греческой золушки тоже не превратился.

Картину отсняли еще в 2008, однако именно сейчас, когда Греции все отчетливее светит дефолт, фильм начинает звучать совершенно по-новому.

Джорджию преследует очаровательная «раздолбайская» фраза «должно же быть время на кофе». Она слышит ее от начальницы Марии, когда предлагает привнести в ее бизнес что-то новое, от водителя Прокопия, когда боится не успеть провести туристов по всем достопримечательностям, от консьержа гостиницы, когда просит починить лифт, – в конце концов консьерж случайно заливает тем самым кофе ее письмо об увольнении. В этом фильме есть блестящая сцена, где Вардалос поднимается по длинной лестнице и запыхавшимся сломленным голосом произносит монолог на тему «к какому черту катится эта чертова страна». Но к тому времени ее героиня еще не гречанка, она еще не научилась ею быть. А научиться ей быть – значит понять, что такое «кэйфи», танцевать народный танец сиртаки, когда весело, и когда грустно, и когда все очень даже печально. Оглянись: ты в Греции, на родине демократии, философии и театра – пусть все невыплаченные кредиты горят синим пламенем в том же костре, где горит мобильный телефон одного из героев.

Описание – способ изложения, при котором картина целого создается последовательным перечислением его свойств и характерных черт. В большинстве случаев оно фиксирует внешние, видимые особенности предмета, присущие ему в определенный момент. Различают три вида описания: пейзажное, портретное и обстановки (или интерьерное).

Оно должно включать наиболее характерные, существенные детали, расположенные в такой последовательности, чтобы читатель мог представить себе целостную картину, не перегруженную излишними подробностями, но и не вызывающую чувства неполноты описываемого.

Описание подразумевает не только информирование читателя о предмете, но и эмоциональное воздействие на него, попытку сформировать у него определенное отношение (к лицу, событию, явлению, обстановке) или позицию, перечислив не только видимые, но и скрытые признаки. Здесь большую роль играет индивидуальность и возможности самого автора, его видение объекта наблюдения и умение подобрать языковые средства художественной выразительности, чтобы создать портрет описываемой личности, оценить и передать обстановку или нарисовать пейзаж.

Описания принято подразделять на статические, если объект находится в покое и неизменен, и динамические, если объект находится в движении и изменяется.

Фрагменты текста, составляющие описание, называются его элементами; вся логическая структура описание – это последовательность равноправных элементов, которые при сопоставлении одного и того же объекта в разное время могут создать о нём объемное (или панорамное) представление – иногда через противопоставление несходных деталей или реакций.

В описании преобладают существительные и различные формы определений (в виде прилагательных, причастий и оборотов с ними, существительных в косвенных падежах), а также глаголы, преимущественно несовершенного вида – в отличие от повествования.

Пейзажное описание В начале августа жары часто стоят нестерпимые… Кое-как дотащился я до речки Исты, уже знакомой моим снисходительным читателям, спустился с кручи и пошел по желтому и сырому песку в направлении ключа, известного во всем околотке под названием "Малиновой воды". Ключ этот бьет из расселины берега, превратившейся мало-помалу в небольшой, но глубокий овраг, и в двадцати шагах оттуда с веселым и болтливым шумом впадает в реку. Дубовые кусты разрослись по скатам оврага; около родника зеленеет короткая, бархатная травка; солнечные лучи почти никогда не касаются его холодной, серебристой влаги. Я добрался до ключа, на траве лежала черпалка из бересты, оставленная прохожим мужиком на пользу общую. И.С. Тургенев «Малиновая вода» (из цикла "Записки охотника") Старый, обширный, тянувшийся позади дома сад, выходивший за село и потом пропадавший в поле, заросший и заглохлый, казалось, один освежал эту обширную деревню и один был вполне живописен в своем картинном опустении. Зелеными облаками и неправильными трепетолистными куполами лежали на небесном горизонте соединенные вершины разросшихся на свободе дерев. Белый колоссальный ствол березы, лишенный верхушки, отломленной бурею или грозою, подымался из этой зеленой гущи и круглился на воздухе, как правильная мраморная сверкающая колонна; косой остроконечный излом его, которым он оканчивался кверху вместо капители, темнел на снежной белизне его, как шапка или черная птица. Хмель, глушивший внизу кусты бузины, рябины и лесного орешника и пробежавший потом по верхушке всего частокола, взбегал наконец вверх и обвивал до половины сломленную березу. Достигнув середины ее, он оттуда свешивался вниз и начинал уже цеплять вершины других дерев или же висел на воздухе, завязавши кольцами свои тонкие цепкие крючья, легко колеблемые воздухом. Местами расходились зеленые чащи, озаренные солнцем, и показывали неосвещенное между них углубление, зиявшее, как темная пасть; оно было все окинуто тенью, и чуть-чуть мелькали в черной глубине его: бежавшая узкая дорожка, обрушенные перилы, пошатнувшаяся беседка, дуплистый дряхлый ствол ивы, седой чапыжник, густой щетиною вытыкавший из-за ивы иссохшие от страшной глушины, перепутавшиеся и скрестившиеся листья и сучья, и, наконец, молодая ветвь клена, протянувшая сбоку свои зеленые лапы-листы, под один из которых забравшись Бог весть каким образом, солнце превращало его вдруг в прозрачный и огненный, чудно сиявший в этой густой темноте. В стороне, у самого края сада, несколько высокорослых, не вровень другим, осин подымали огромные вороньи гнезда на трепетные свои вершины. У иных из них отдернутые и не вполне отделенные ветви висели вниз вместе с иссохшими листьями. Словом, все было хорошо, как не выдумать ни природе, ни искусству, но как бывает только тогда, когда они соединятся вместе, когда по нагроможденному, часто без толку, труду человека пройдет окончательным резцом своим природа, облегчит тяжелые массы, уничтожит грубо-ощутительную правильность и нищенские прорехи, сквозь которые проглядывает нескрытый, нагой план, и даст чудную теплоту всему, что создалось в хладе размеренной чистоты и опрятности. Н.В. Гоголь «Мёртвые души» Портретное описание …У залива, образованного впадением источника в реку и оттого вечно покрытого мелкой рябью, сидели ко мне спиной два старика. Один, довольно плотный и высокого роста, в темно-зеленом опрятном кафтане и пуховом картузе, удил рыбу; другой, худенький и маленький, в мухояровом заплатанном сюртучке и без шапки, держал на коленях горшок с червями и изредка проводил рукой по седой своей головке, как бы желая предохранить ее от солнца. Я вгляделся в него попристальнее и узнал в нем шумихинского Степушку. И.С. Тургенев «Малиновая вода» (из цикла "Записки охотника") …Пока он рассматривал все странное убранство, отворилась боковая дверь и взошла та же самая ключница, которую встретил он на дворе. Но тут увидел он, что это был скорее ключник, чем ключница: ключница по крайней мере не бреет бороды, а этот, напротив того, брил, и, казалось, довольно редко, потому что весь подбородок с нижней частью щеки походил у него на скребницу из железной проволоки, какою чистят на конюшне лошадей… Здесь герой наш поневоле отступил назад и поглядел на него пристально. Ему случалось видеть немало всякого рода людей, даже таких, каких нам с читателем, может быть, никогда не придется увидать; но такого он еще не видывал. Лицо его не представляло ничего особенного; оно было почти такое же, как у многих худощавых стариков, один подбородок только выступал очень далеко вперед, так что он должен был всякий раз закрывать его платком, чтобы не заплевать; маленькие глазки еще не потухнули и бегали из-под высоко выросших бровей, как мыши, когда, высунувши из темных нор остренькие морды, насторожа уши и моргая усом, они высматривают, не затаился ли где кот или шалун мальчишка, и нюхает подозрительно самый воздух. Гораздо замечательнее был наряд его: никакими средствами и стараньями нельзя бы докопаться, из чего состряпан был его халат: рукава и верхние полы до того засалились и залоснились, что походили на юфть, какая идет на сапоги; назади вместо двух болталось четыре полы, из которых охлопьями лезла хлопчатая бумага. На шее у него тоже было повязано что-то такое, которого нельзя было разобрать: чулок ли, подвязка ли, или набрюшник, только никак не галстук. Словом, если бы Чичиков встретил его, так принаряженного, где-нибудь у церковных дверей, то, вероятно, дал бы ему медный грош. Н.В. Гоголь «Мёртвые души» /портрет Плюшкина/ Интерьерное описание …Он вступил в темные широкие сени, от которых подуло холодом, как из погреба. Из сеней он попал в комнату, тоже темную, чуть-чуть озаренную светом, выводившим из-под широкой щели, находившейся внизу двери. Отворивши эту дверь, он наконец очутился в свету и был поражен представшим беспорядком. Казалось, как будто в доме происходило мытье полов и сюда на время нагромоздили всю мебель. На одном столе стоял даже сломанный стул, и рядом с ним часы с остановившимся маятником, к которому паук уже приладил паутину. Тут же стоял прислоненный боком к стене шкаф с старинным серебром, графинчиками и китайским фарфором. На бюре, выложенном перламутною мозаикой, которая местами уже выпала и оставила после себя одни желтенькие желобки, наполненные клеем, лежало множество всякой всячины: куча исписанных мелко бумажек, накрытых мраморным позеленевшим прессом с яичком наверху, какая-то старинная книга в кожаном переплете с красным обрезом, лимон, весь высохший, ростом не более лесного ореха, отломленная ручка кресел, рюмка с какою-то жидкостью и тремя мухами, накрытая письмом, кусочек сургучика, кусочек где-то поднятой тряпки, два пера, запачканные чернилами, высохшие, как в чахотке, зубочистка, совершенно пожелтевшая, которою хозяин, может быть, ковырял в зубах своих еще до нашествия на Москву французов. По стенам навешано было весьма тесно и бестолково несколько картин: длинный пожелтевший гравюр какого-то сражения, с огромными барабанами, кричащими солдатами в треугольных шляпах и тонущими конями, без стекла, вставленный в раму красного дерева с тоненькими бронзовыми полосками и бронзовыми же кружками по углам. В ряд с ними занимала полстены огромная почерневшая картина, писанная масляными красками, изображавшая цветы, фрукты, разрезанный арбуз, кабанью морду и висевшую головою вниз утку. С середины потолка висела люстра в холстинном мешке, от пыли сделавшаяся похожею на шелковый кокон, в котором сидит червяк. В углу комнаты была навалена на полу куча того, что погрубее и что недостойно лежать на столах. Что именно находилось в куче, решить было трудно, ибо пыли на ней было в таком изобилии, что руки всякого касавшегося становились похожими на перчатки; заметнее прочего высовывался оттуда отломленный кусок деревянной лопаты и старая подошва сапога. Никак бы нельзя было сказать, чтобы в комнате сей обитало живое существо, если бы не возвещал его пребыванье старый, поношенный колпак, лежавший на столе. Н.В. Гоголь «Мёртвые души» /дом Плюшкина/ Прежде, давно, в лета моей юности, в лета невозвратно мелькнувшего моего детства, мне было весело подъезжать в первый раз к незнакомому месту: все равно, была ли то деревушка, бедный уездный городишка, село ли, слободка, — любопытного много открывал в нем детский любопытный взгляд. Всякое строение, все, что носило только на себе напечатленье какой-нибудь заметной особенности, — все останавливало меня и поражало. Каменный ли казенный дом, известной архитектуры с половиною фальшивых окон, один-одинешенек торчавший среди бревенчатой тесаной кучи одноэтажных мещанских обывательских домиков, круглый ли правильный купол, весь обитый листовым белым железом, вознесенный над выбеленною, как снег, новою церковью, рынок ли, франт ли уездный, попавшийся среди города, — ничто не ускользало от свежего тонкого вниманья, и, высунувши нос из походной телеги своей, я глядел и на невиданный дотоле покрой какого-нибудь сюртука, и на деревянные ящики с гвоздями, с серой, желтевшей вдали, с изюмом и мылом, мелькавшие из дверей овощной лавки вместе с банками высохших московских конфект, глядел и на шедшего в стороне пехотного офицера, занесенного Бог знает из какой губернии на уездную скуку, и на купца, мелькнувшего в сибирке на беговых дрожках, и уносился мысленно за ними в бедную жизнь их. Н.В. Гоголь «Мёртвые души» - интерьер уездного города

Рассуждение – вид текста, фиксирующего процесс появления нового знания о мире. Суждения при этом располагаются в логической последовательности: одно с необходимостью вытекает из другого, развивает его и дает основание для нового суждения.

Синтаксическая структура подобных текстов – в основном прозаические строфы с цепной связью. Части рассуждения: посылка, формулирующая мысль; основная часть, отражающая мыслительные операции (обычно СПП с разными видами придаточных – условные, временные, причинно-следственные, уступительные и пр.); вывод/ы/, соотнесенный с посылкой и логически вытекающий из хода рассуждения. Различают доказательства прямые (истинность тезиса подтверждается истинностью аргументов) и косвенные (истинность тезиса подтверждается опровержением антитезиса, введенного в структуру рассуждения) и доказательства-опровержения (когда доказывается ложность или несостоятельность тезиса).

….Но вдруг он /Раскольников/ остановился как вкопанный: Никодим Фомич говорил с жаром Илье Петровичу, и до него долетели слова:

- Быть не может, обоих освободят! Во-первых, все противоречит; судите:

зачем им дворника звать, если б это их дело? На себя доносить, что ли? Аль

для хитрости? Нет, уж было бы слишком хитро! И, наконец, студента Пестрякова

видели у самых ворот оба дворника и мещанка в самую ту минуту, как он

входил: он шел с тремя приятелями и расстался с ними у самых ворот и о

жительстве у дворников расспрашивал, еще при приятелях. Ну, станет такой о

жительстве расспрашивать, если с таким намерением шел? А Кох, так тот,

прежде чем к старухе заходить, внизу у серебряника полчаса сидел и ровно без

четверти восемь от него к старухе наверх пошел. Теперь сообразите...

- Но позвольте, как же у них такое противоречие вышло: сами уверяют,

что стучались и что дверь была заперта, а через три минуты, когда с

дворником пришли, выходит, что дверь отперта?

- В том и штука: убийца непременно там сидел и заперся на запор; и

непременно бы его там накрыли, если бы не Кох сдурил, не отправился сам за

дворником. А он именно в этот-то промежуток и успел спуститься по лестнице и

прошмыгнуть мимо их как-нибудь. Кох обеими руками крестится: "Если б я там,

говорит, остался, он бы выскочил и меня убил топором". Русский молебен хочет

служить, хе-хе!..

- А убийцу никто и не видал?

- Да где ж тут увидеть? Дом - Ноев ковчег, - заметил письмоводитель,

прислушивавшийся с своего места.

- Дело ясное, дело ясное! - горячо повторил Никодим Фомич.

- Нет, дело очень неясное, - скрепил Илья Петрович.

Раскольников поднял свою шляпу и пошел к дверям, но до дверей он не

дошел...

Когда он очнулся, то увидал, что сидит на стуле, что его поддерживает

справа какой-то человек, что слева стоит другой человек, с желтым стаканом,

наполненным желтою водою, и что Никодим Фомич стоит перед ним и пристально

глядит на него; он встал со стула.

- Что это, вы больны? - довольно резко спросил Никодим Фомич.

- Они и как подписывались, так едва пером водили, - заметил

письмоводитель, усаживаясь на свое место и принимаясь опять за бумаги.

- А давно вы больны? - крикнул Илья Петрович с своего места и тоже

перебирая бумаги. Он, конечно, тоже рассматривал больного, когда тот был в

обмороке, но тотчас же отошел, когда тот очнулся.

- Со вчерашнего... - пробормотал в ответ Раскольников.

- А вчера со двора выходили?

- Выходил.

- Больной?

- Больной.

- В котором часу?

- В восьмом часу вечера.

- А куда, позвольте спросить?

- По улице.

- Коротко и ясно.

Раскольников отвечал резко, отрывисто, весь бледный как платок и не

опуская черных воспаленных глаз своих перед взглядом Ильи Петровича.

- Он едва на ногах стоит, а ты... - заметил было Никодим Фомич.

- Ни-че-го! - как-то особенно проговорил Илья Петрович.

Никодим Фомич хотел было еще что-то присовокупить, но, взглянув на

письмоводителя, который тоже очень пристально смотрел на него, замолчал. Все

вдруг замолчали. Странно было.

- Ну-с, хорошо-с, - заключил Илья Петрович, - мы вас не задерживаем.