IV Chteniya pamyati VSNersesyanca

дуемой христианством. Развитие этой мысли мы встречаем в работах Н. Бердяева, С. Булгакова, С. Франка, Н. Алексеева, Е. Спекторского.

Примерно в это же время немецкий философ и правовед Г. Еллинек проводит обстоятельный анализ роли религиозных убеждений в процес- се законодательного закрепления прав человека. В работе «Декларация прав человека и гражданина» (1895) он отстаивает точку зрения, соглас- но которой идея естественных, неотчуждаемых прав человека религиоз- на по своей сути. Их провозглашение во французской Декларации прав человека и гражданина 1789 г. стало не столько результатом политиче- ского противостояния, сколько плодом Реформации и борьбы за свободу совести, в ходе которой они отстаивались как необходимое условие для духовного совершенствования человека. В сочинении «Конституции, их преобразования и изменения» (1906) Г. Еллинек определяет нравствен-

ные и правовые идеалы как основу существования конституционного строя государства: «Конституции могут умирать вследствие того, что ценность их учреждений упадет так низко, что они уже никому не будут нужны, что в конце концов не найдется более людей, которые пожелали бы отдать свою волю на служение этим учреждениям».

Важной точкой сближения концепций Вл. Соловьева и Г. Еллинека (наряду с общностью их идей о праве как «этическом минимуме» и ре- лигиозно-нравственной обусловленности прав человека) творчества рус-

ского философа и немецкого правоведа стало их обоюдное влияние на идеи выдающегося немецкого социолога М. Вебера. Если влияние на М. Вебера идей его старшего коллеги по Гейдельбергскому университету Г. Еллинека, с которым его связывали дружеские отношения и многолетняя переписка, не вызывает никаких сомнений, то утверждение, согласно ко- торому важным источником воззрений, отстаиваемых М. Вебером, была русская религиозно-философская мысль и творчество Вл. Соловьева, может на первый взгляд показаться спорным. Однако этому тезису есть несколько подтверждений.

41

В начале XX века Гейдельбергский университет был настоящей «Меккой» русского студенчества. Вокруг Г. Еллинека и М. Вебера соби- рается кружок, в который входили Б. Кистяковский, С. Живаго, С. Гес- сен, Ф. Степун, Н.А. Бердяев. Через русских студентов немецкие ученые приобщаются к русской культуре и русской философско-правовой тра- диции. В Федеральном архиве Германии в Кобленце хранится переписка Г. Еллинека с его бывшими студентами Б. Кистяковским, Ф. Кокошки- ным, К. Кузнецовым, Д. Философовым, а также коллегами из России - А. Алексеевым, С. Корфом, Ф. Мартенсом, Н. Коркуновым. Тесное обще- ние и переписка связывали М. Вебера и Б. Кистяковского. Под руково- дством Б. Кистяковского М. Вебер принимается за изучение русского языка, чтобы лично изучить русскую литературу и пишет статьи о поли- тической ситуации в революционной России «К положению буржуазной демократии в России» (1906) и «Переход России к псевдоконституцио- нализму» (1906). Сам М. Вебер горячо поддерживает инициативу Б. Кистяковского перевести на немецкий двухтомную работу Вл. Соловье- ва «Национального вопроса в России» и даже берется согласовать этот вопрос с издательством (к сожалению, этому плану не суждено было осуществиться). Таким образом, творчество Вл. Соловьева не только предшествовало, но и было одним из источников всемирно известных

веберовских идей о детерминированности хозяйственного этоса и всей западной культуры этикой протестантизма. Как убедительно показал Х. Трайбер, доказательство «рациональности» Западной культуры создава- лось М. Вебером под значительным влиянием русской религиозной фи- лософии, и в первую очередь славянофилов и Вл. Соловьева.

Однако главной своей задачей посчитали актуализацию проблема- тики правового и социального государства применительно к России. В

докладе Валентины Викторовны Лапаевой (Valentina Lapayeva),

главного научного сотрудника ИГП РАН, доктора юридических наук, отмечалось, что Положение статьи Конституции РФ, согласно которому

42

Россия - это социальное правовое государство, нуждается в доктриналь- ном обосновании. В теории права отсутствует теоретический консенсус по данному вопросу, который позволял бы говорить о наличии согласия по существу соответствующей доктрины. Источником разногласия яв- ляются различия в понимании конституционно-правовой природы соци-

альных прав человека К настоящему времени сложилось три основных (принципиально разных) подхода к трактовке этой проблемы: легист- ский, естественно-правовой и либертарный.

Для приверженцев легизма социальные права являются основны- ми правами человека только потому, что они получили закрепление в Основном законе страны. Сторонники естественно-правовой доктрины полагают, что конституционную политику в социальной сфере «следу-

ет рассматривать как предусмотренное в самой Конституции изъятие из конституционного принципа формального равенства»15, либо, отрицая конституционное признание социальных прав как основных, допускают возможность их закрепления в текущем законодательстве16, а то и вовсе призывают к преодолению формально-юридического равенства с целью устранения резких расхождений материального положения индивидов17.

Последовательная теоретическая позиция в данном вопросе требу- ет признать, что «неправовая» природа социальных прав исключает воз-

альная последовательность не присуща доктрине юснатурализма, для

которой характерно смешение правового и нравственного начал в рамках гуманистического нормативного комплекса, обозначаемого как прирож- денные и неотчуждаемые права человека.

15Гаджиев Г.А. Судебная Концепция конституционного принципа социального государства в Рос- сийской Федерации // Конституционный принцип социального государства и его применение конституци- онными судами. М. 2008. С.105.

16Санстейн К.Р. Против позитивных прав //Российский бюллетень по правам человека. Вып. 6. 1995. С. 19-22.

17Лукашева Е.А. Права человека и социальное государство // Общая теория прав человека. М., 1996.

С. 117.

43

В российской теории права эта внутренняя противоречивость юс- натурализма преодолевается в рамках разработанной либертарной кон- цепции правопонимания, трактующей принцип формального равенства как сущностный признак права, отступление от которого означает не- правовой характер любых норм естественного или позитивного «права». Из такого понимания сущности права не следует (вопреки представле- ниям целого ряда сторонников либертарного правопонимания), что вся

социальная политика государства представляет собой отклонение от принципа формального равенства и носит неправовой характер. В усло- виях правового государства социальная политика, считал В.С.Нерсесянц,

может и должна быть согласована с правовым принципом формального равенства.

Вазген Сумбатович Нерсесян (Vazgen Nersesyan) отметил, что

формирование либерального буржуазного правового государства связано с появлением «первого поколения» прав человека – гражданских и поли- тических, формирование социального буржуазного правового государст- ва – с появлением «второго поколения» прав человека – социальных, экономических и культурных. Дж. Локк в «Двух трактатах о правлении» (1689 г.), признавая право собственности, признавал также и то, что это

право ограничено правом нуждающихся получать долю прибавочной стоимости, полученной с помощью собственности (И.Б. Михайловская).

Трудности и, соответственно, кризисы современной социальной политики, основанной на правах второго поколения, связаны с тем, что она является «произвольной» (В.А. Четвернин) и «внеправовой» (Л.С. Мамут), а это, в конечном счете, определяется тем обстоятельством, что

формируется и функционирует эта политика не на основе установления исходных формально-равных условий, адекватных естественному ходу социального развития общества, а на основе симптоматического задания конкретных, фактических параметров развития (параметров материаль- ного достатка), внешних по отношению к процессу социального разви-

44

тия и отторгаемых им при достижении определенных условий. Принци- пиальное различие между правами второго поколения и правом либер- тарно-юридическим состоит, образно говоря, в том, что согласно первым нуждающийся получает рыбу, согласно второму, удочку. Россия, как страна с социалистическим прошлым, имеет необходимые экономико- правовые предпосылки для движения по пути построения либертарно- цивилитарного (В.С. Нерсесянц) социального правового государства, свободного от указанных трудностей.

Реализация права, как реально действующего регулятора, зависит при прочих условиях, от двух определяющих факторов правовой дея- тельности:

объективного (внешнего) фактора, связанного с используемой нормой права (закона) и выражаемого в форме правового признака формальной свободы (правоспособности, абстрактно-общей возможности) и субъек- тивного (внутреннего) фактора, связанного с личностью субъекта права, с различиями, которые имеют место между разными субъектами, с их правовым статусом и кругом отношений и выражаемого в форме при- знака правового ресурса (потенциала) индивида (интеллектуального, информационного, материального, административного, физического и т.п.) как субъекта правоотношения (абстрактно-общего или конкретно- определенного, персонифицированного).

Инвалид – это лицо социально ущемленное и/или слабо защищен- ное, которое по объективным (социально признанным и легитимирован- ным) причинам не в состоянии в полной мере (наравне с другими члена- ми общества) воспользоваться общим правовым равенством (равной правоспособностью) и нуждается в дополнительной (компенсационной)

поддержке со стороны права в форме соответствующей правовой льготы (В.В. Лапаева). Непринятие положения, выражаемого равенством, ущербно, поскольку ведет к пробелу в праве в отношении инвалидов, своеобразному «отказу в правосудии» (отказу в суждении на основе пра-

45

ва), что противоречит общему смыслу права как общезначимого (всеоб- щего) реально действующего регулятора.

Другой действенной и подлежащей теоретической разработке формой социальной поддержки инвалидов является законодательное снижение налогообложения предприятий, использующих труд инвали- дов.

Доктор юридических наук Роман Анатольевич Ромашов

(Санкт-Петербург) в поисках идейного обоснования правового государ- ства в России задавался вопросом о том, существует ли двухсторонняя интеграция идеи права в западной и отечественной культурах. По мысли докладчика, право в наиболее общем виде представляет умозрительную логическую конструкцию, абстрагированную от современных жизнен- ных реалий. Именно абстрактный характер права обусловливает неути- хающие споры о типах и сущности правопонимания. В реальной жизни право является одним из инструментов социального регулирования, к характеристике которого не применимы критерии «хороший – плохой», «справедливый - несправедливый». Право как инструмент манипулятив-

ного воздействия на социальное поведение целесообразно рассматривать в контексте правовой коммуникации (А. Поляков), обеспечивающей «перевод» информации о праве в конкретные результаты правового ре- гулирования.

Идея права развивается в неразрывной связи с развитием нацио- нальной культуры и является для нее такой же органической частью, как и язык. Пересечение и наложение национальных культур, первоначально связанное с колониальными захватами, а затем с процессами глобализа- ции, обусловливает культурную экспансию, осуществляемую от имени «сверхкультур» в отношении культур «аутсайдеров». Начиная с периода Средних веков и вплоть до настоящего времени в качестве такой «сверх- культуры» выступает культура Запада. Западная интерпретация идеи права основывается на католической, а еще в большей мере на протес-

46

тантской традиции, отдающей приоритет частным интересам личности по отношению к публичным интересам государства и общества. При по- мощи права определяются и задаются в качестве ценностных приорите- тов и детерминирующих факторов, масштабы свободы (определенной самостоятельности) поведения, как со стороны управляемого сообщест- ва, так и со стороны публичной власти.

В отечественной правовой традиции право предстает в качестве некоего нравственного идеала, в рамках которого получают закрепление идеи о всеобщем равенстве и справедливости. «Нравственное» право противопоставляется «безнравственному» закону («закон, что дышло, куда повернул, то и вышло»). Такое противопоставление обусловливает сочетание в индивидуальном и общественном правосознании двух раз- нонаправленных векторов: правового идеализма (фетишизма) по отно-

шении к абстрактному праву и правового нигилизма по отношению к действующей законодательной системе. В основу представлений о праве и политике положены не идеи свободы и взаимных обязательств субъек- тов, характерные для западной правовой мысли, а идеи вольности (как неограниченной возможности самовыражения) и беззаветного служения (обусловленного «неоплатным долгом» перед «большой Родиной»). В этом контексте не имеет смысла говорить о юридической силе естест- венных прав человека и гражданина, а также о взаимной юридической ответственности государства и личности.

Взаимодействие правовых культур Запада и России вплоть до на- стоящего времени осуществляется под воздействием двух противопо- ложных тенденций. С одной стороны Запад воспринимается (прежде всего, на уровне политической идеологии) в качестве «врага», во все

времена посягающего на территориальную целостность и национальную самоидентичность Руси/России. С другой стороны Запад предстает в ка- честве «обгоняющей» цивилизации, стремление «догнать и обогнать»

которую диктует необходимость заимствования полученных западной

47

культурой достижений и накопленного опыта. При этом в политико- правовой области, такое заимствование зачастую носит характер меха- нического копирования политико-правовых конструкций (института президента, альтернативных выборов, разделения властей, состязатель- ного судопроизводства и т.п.) с последующим их перенесением на «не- подготовленную социальную почву».

Олег Анатольевич Омельченко (Oleg Omelchenko), доктор юридических наук (Москва), обратился к идее правового государства в официальной политической доктрине современной России. С вхождени- ем в политико-юридическую систему современной России Конституции 1993 года концептуальная идея правового государства (до того, при всех идейных перекосах и заблуждениях понимания, бывшая важным идейно- политическим фактором преобразования государственно-правовых от- ношений в обществе периода кризиса социализма) обрела значение од- ного из определяющих постулатов конституционно-государственной доктрины (см.: Конституция РФ от 12 декабря1993 г., ст.1). Вместе с тем позитивированная в нормах конституции доктрина не содержит смысло- вого определения декларированного концепта правового государства18. В этих условиях единственно возможным путём уяснения становится ле- гально-доктринальное истолкование – в сопоставлении с содержащими- ся в других нормах конституции установлениями о взаимосвязи государ- ства и права. Такие исходные определения конституционный законода- тель равно высказал косвенно: подчинение принципов организации и деятельности государства концепту «прав и свобод человека» (ст.2), причём понятых преимущественно в естественно-правовом смысле (ср. ст. 17), верховенство норм Конституции над возможным в этих вопросах

18 Даже предварительная систематизация научно-теоретических подходов в современном конституциона-

лизме и теории государства свидетельствует о стремлении подменить проблему определения понятиями конституционного государства или государства, основанного на верховенстве закона. – См.: Авдеенкова М.П., Дмитриев Ю.А. Конституционное право РФ. Изд.2. М., 2004. С. 450 – 471.

48

законодательством (ст. 15,ч.1; 18, 55), что представлено как содержа- тельные и правовые гарантии.

В официальной политической доктрине современного российско- го государства, представленного режимом «нового цезаризма» (сложив- шегося начиная с 2000 г. и представленного рядом очевидных новаций в государственном строительстве, властной и законодательной политике, идеологии), особым значением отмечены т.н. послания Президента Федеральному собранию. Это особость связана со значением посланий как программно-политических деклараций, в т.ч. по совершенствованию законодательства. Будучи элементом конституционных полномочий и обязанностей Президента (Конституция 1993 г., ст.84, п. «е»), послания своим теоретическим содержанием соотносятся с исходной конституци- онной доктриной. И более того, по смыслу конституционной доктрины, должны пребывать в «поле» сформулированных Конституцией опреде- лений о качестве и содержании Российского государства как организа- ционной системы.

Предметом предлагаемого контент-догматического анализа по- служили 9 посланий Президента Федеральному Собранию за 2000 – 2008 гг. Рассматриваемый период характеризуется не только соответст- вующим персональным единством носителей-творцов так или иначе присутствующей в посланиях доктрины, но и несомненно тождествен-

ным подходом к принципам организации государства и его политике в отношении общества. Единство посланий заявлено – как стремление «основать концентрированный план развития России» (Послание 2008, с.21). Суждения о качестве и свойствах современной российской госу- дарственности в посланиях представлены трояко: 1) как точно сформу-

лированные характеристики государственной системы в отправных свойствах, 2) как желаемые качества целеположенных достижений, 3)

как косвенно обобщаемые качества совокупности предлагаемых путей

49

государственной политики в области государственно-правовой или по- литической системы.

Методология подхода к определению качества и свойств совре- менного российского государства в официальной политической доктри- не (далее сокр. – Доктрина) характеризуется преимущественным идей- ным дидактизмом: совершенно отсутствует заявленный в Конституции естественно-правовой подход, ни в одном из посланий – что прямыми задачами законодательной или властной деятельности, что косвенными подразумениями – качества государственности не сопряжены с ценно- стями права как определённо понятой системой принципов и норм. Без- условно отсутствует ранее столь существенное в официальных доктри- нах новейшей России (и предполагаемое конституционной доктриной) понимание права как в том числе ограничения действий и творчества Го- сударства. В свойствах желаемого государственного организма домини- рует идея полезности – в т.ч. при обосновании мер текущей государст- венной политики. Интеллектуальный «строй» Доктрины категоричен, хотя некоторые постулаты могут быть изначально оценены двояко.19 Та- кой нарочитый прагматизм осложняет реконструкцию теоретических ха- рактеристик, тем более замкнутых на «себя» как субъекта Доктрины. Но новации вполне очевидны.

В характеристике наличного, равно как желаемого качеств госу-

дарства Доктрина практически обходит идею правового государства:

лишь в единственном из 9 посланий – Послании 2002 г. – в ряду целей

государства упомянут концепт правового государства в сопряжении с демократическим развитием. Хотя иные конституционные качества го- сударства, предположенные гипотезой ст.1-й – демократическое, феде-

19 См., например: Задача власти – «отладить работу государственных институтов» (П-2000); «Политическая система развита недостаточно» (П-2003); или обоснование Государства как гаранта (sic!) современного гра- жданского общества с наипоказательной ссылкой на высказывание С.Ю.Витте (П-2005). И вообще каталог

цитируемых в Посланиях авторов равно характеризуется подбором только безусловных сторонников идеи доминирующего, патернализирующего государства: Лихачёв-Солженицын-Столыпин-Ильин-Петражицкий; в Послании-2008 – ещё и Коркунов, Чичерин.

50